Аристотель. В поисках смысла - А. Лосев

Что было делать дальше? Оставалось примкнуть к тем греческим патриотам, которые все время боролись против Филиппа и Александра, и вместе с ними выступить на защиту древних идеалов. Но и тут Аристотелю пришлось столкнуться с весьма суровой общественно-политической действительностью. Постоянные искания смысла жизни заставили его разувериться в преклонении перед перспективами македонского владычества. Но та же самая суровая действительность разуверила Аристотеля и в подлинном историческом предназначении греческого полиса для постоянного, благородного и разумно-прогрессивного существования. Греческие патриоты для просвещенно настроенного Аристотеля были никуда не годными консерваторами, которые не только плохо разбирались в своей исторической судьбе, но которые к тому же еще и не понимали, что уже пробил час, свидетельствующий о наступлении для них неминуемого конца. Да и эти греческие патриоты тоже видели в Аристотеле лишь своего врага и уже готовы были с ним расправиться не хуже того, как расправились они со своим чересчур умным для них Сократом. Но Аристотель был сильным человеком. И когда оказалось, что деваться уже некуда, он, как можно предполагать, принял яд и тем самым избежал необходимости решать неразрешимые вопросы.

Так кончились искания смысла жизни у Аристотеля. И все эти искания с начала и до конца свидетельствовали о небывалом мужестве великого человека, для которого даже сама смерть оставалась актом мудрости и невозмутимого спокойствия.

Очень жаль, что популярное представление об Аристотеле ограничивается только теорией и почти совсем не затрагивает его биографии. Если подробно изучить биографию Аристотеля, можно только удивляться, как последовательно и естественно совпадали у Аристотеля его философская теория и жизненная практика. Ведь, как мы знаем, он в своей философской теории тоже учил о четырехпринципной структуре живой души или, если сказать короче, об ее двухпринципной структуре, то есть о конечном тождестве эйдоса вещи и ее материи. Что бы ни случилось с вещью, то есть каков бы ни был ее материальный рисунок, — все это обязательно имеет свой смысл и основывается на самом эйдосе вещи. И от этого совпадения эйдоса вещи с ее материей богатеет не только материя, которая без эйдоса была бы просто пустой возможностью, а не действительностью, но богатеет и сам эйдос, который без своей материи, то есть без своего фактического осуществления, тоже оказался бы лишь пустой возможностью.

Жизнь трагична. Но эту трагедию жизни может понимать только тот, кто в глубине этой трагедии видит уже не трагическую, но чисто эйдетическую, или идеальную, действительность. Судьба героев в греческой трагедии как раз свидетельствует о наличии высших основ жизни, которые только и способны осмыслить трагическую судьбу действительности. И Аристотель доказал это как в своей философской теории, так и в своей практической жизни и деятельности.

Читатель, который внимательно ознакомился с книгой, вправе задать себе вопрос: неужели такое соотношение теории и практики, которые мы находим у Аристотеля, нужно считать единственным или наилучшим? На подобного рода вопрос авторы настоящей книги категорически могут дать только один ответ: пример Аристотеля отнюдь не единственно возможный для нас пример, и этот пример совмещения теории и практики не является также для нас наилучшим. Но как же именно, в таком случае, надо совмещать теорию и практику, то есть, другими словами, как же иначе можно и нужно искать смысл жизни и как нужно жить и мыслить в условиях противоречивой действительности, особенно когда эти противоречия оказываются безвыходными?

На это мы можем сказать только то, что решительная, мужественная и искренняя постановка этого вопроса, если она действительно возникла у читателя, — это и есть задача написанной нами книги. Если этот вопрос перед читателем встал всерьез, значит, цель книги достигнута. Аристотель для нас является бескомпромиссным и мужественным ответом на вопрос о смысле жизни. Но ясно, что при всей глубочайшей поучительности его примера мы должны идти своим собственным путем. Аристотель говорил, что Платон ему друг, но истина для него дороже. Так же можем сказать и мы. Аристотель нам друг, но истина для нас дороже. А вот какое решение избрать на путях искания истины и на путях преодоления противоречий жизни, особенно безвыходных, это каждый из нас может придумать только сам и может выстрадать лишь самолично.

ИЛЛЮСТРАЦИИ

Аристотель. Римская копия I-II вв. с бронзового оригинала работы Лисиппа IV в. до н. э. Рим. Национальный музей

Асклепий — бог медицины и врачевания. Копенгаген. Новая Карлсбергская глиптотека. Считается, что род отца Аристотеля, известного врача Никомаха, имеет «божественные» корни

Руины древних Стагир. Греция. Современное фото

Руины античных домов в Пелле, столице древней Македонии. Греция. Современное фото

Аполлон, кентавр Хирон и Асклепий. Фреска. I в. Неаполь. Национальный археологический музей

Молодой Аристотель. Скульптор Ч. Дежорж. Париж. Музей Орсе

Исократ. Рим. Вилла Альбани. Аристотель предположительно учился в риторической школе Исократа

Пропилеи афинского акрополя. Фотография. XIX в.

Платон. Рим. Вилла Альбани

Ксенократ. Мюнхен. Глиптотека

Платон в окружении учеников Академии. Мозаика из Помпей. I в. Неаполь. Национальный археологический музей

Платон и его ученик Аристотель. Афинская школа. Фрагмент. 1511 г. Художник Рафаэль. Ватикан. Апостольский дворец

Феофраст (Теофраст). Рим. Вилла Альбани

Демосфен. Римская копия с оригинала работы Полиевкта. Ватикан. Музеи Пия Климента

Олимпиада, мать Александра. Изображение на золотом медальоне. III в. до н. э. Фессалоники. Археологический музей

Александр Великий. Римская копия I-II вв. с оригинала работы Лисиппа IV в. до н. э. Париж. Лувр. Одна из наиболее достоверных работ, соответствующих внешности Александра

Филипп II Македонский. Изображение на золотом медальоне. III в. до н. э. Париж. Национальная библиотека, Кабинет медалей