История вычислительной техники в лицах - Борис Николаевич Малиновский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«ОГАС погас!» — злословили враги ученого и в СССР и за рубежом.
И все-таки старания Глушкова не пропали даром. Косыгин как-то спросил его: а можно ли увидеть что-нибудь из того, о чем вы постоянно говорите? Глушков порекомендовал ознакомиться с тем, что сделано в оборонной промышленности, в частности, в институте, руководимом И.А. Данильченко, который был тогда главным конструктором по АСУ и внедрению вычислительной техники в оборонную промышленность. Глушков был научным руководителем этих работ и был уверен, что они произведут на Косыгина большое впечатление.
О том, что председатель Совета Министров собирается посетить институт, Данильченко узнал от министра оборонной промышленности С.А. Зверева, позвонившего ему накануне визита. В это время Глушкова в Москве не было. И хотя Данильченко считал, что высоких гостей должен принимать научный, руководитель, он уже не смог ничего сделать. Пришлось ограничиться разговором с Глушковым по телефону.
В десять часов утра в институт приехал Косыгин, министр обороны Устинов, министры основных отраслей промышленности. (Далее я рассказываю со слов Данильченко). Визит длился день — до одиннадцати часов ночи. Данильченко рассказал гостям о типовой АСУ для оборонных предприятий, о только что созданной сети передачи данных, об использовании вычислительной техники на предприятиях оборонных отраслей. Все шло «гладко», чувствовалось, что посетители довольны увиденным и услышанным. Когда визит близился к концу (было девять часов вечера) и, казалось, что он благополучно закончится, Косыгин неожиданно сказал:
— По имеющимся сведениям, в одной из ведущих западных стран подготовлен доклад о производстве и применении вычислительной техники в СССР. Там сказано, что машин у нас меньше и они хуже и в то же время недоиспользуются. Почему это происходит? И правильно ли это?
Данильченко понимал, как много зависит от того, что он скажет, и, пытаясь собраться с мыслями, вспомнил совет Глушкова: в любых ситуациях говорить только правду! — Да! Все это верно! — ответил он. — Причины? — резко спросил Косыгин. — Не соблюдается основной принцип руководителя, выдвинутый академиком Глушковым, — принцип первого лица! Руководители страны психологически не воспринимают ЭВМ, и это самым отрицательным образом влияет на развитие и использование вычислительной техники в стране!
Косыгин внимательно слушал, остальные молчали, поглядывая то на председателя Совета Министров, то на ответчика. Данильченко — по званию он был генералом, — словно рапортуя, продолжал: — Главная задача — преодолеть психологический барьер в высшей сфере руководства. Иначе ни Глушков, ни я, никто другой ничего не сделает. Надо обучить верхние эшелоны власти вычислительной технике, показать ее возможности, повернуть руководителей лицом к новой технике. Академик Глушков писал об этом в ЦК КПСС и Совет Министров СССР, но безрезультатно. Он просил меня сказать об этом!
А.Н. Косыгин спокойно выслушал глубоко взволнованного Данильченко и, не подводя никаких итогов, попрощался и уехал, захватив с собой министра оборонной промышленности Зверева. Остальные решили подождать каких-либо известий о реакции Косыгина.
В половине двенадцатого ночи позвонил Зверев и попросил к телефону Устинова. — Косыгин очень доволен встречей, — сказал он, — теперь будут большие перемены!
И они действительно начались. Вначале была организована, специальная школа, преобразованная через три месяца в Институт управления народным хозяйством.
В первом составе слушателей были союзные министры, во втором — министры союзных республик, после них — их заместители и другие ответственные лица. Лекции на первом потоке открыл Косыгин. Он же присутствовал на выпуске слушателей школы, которым, кстати сказать, пришлось сдавать настоящие экзамены. Лекции читались Глушковым, другими ведущими учеными страны.
И дело пошло! Принцип «первого лица» Глушкова сработал!
Министры, разобравшись, в чем дело, сами стали проявлять инициативу. Многое было сделано. Но когда Косыгина не стало, «принцип первого лица» снова сработал, на этот раз в обратную сторону.
Во время подготовки XXV съезда КПСС была предпринята попытка вообще изъять слово «ОГАС» из проекта решения. Я написал записку в ЦК КПСС, когда был уже опубликован проект «Основных направлении», и предложил создавать отраслевые системы управления с последующим объединением их в ОГАС. И это было принято.
При подготовке XXVI.съезда было то же самое. Но мы лучше подготовились: передали материалы в комиссию, которая составляла речь Брежнева (отчетный доклад). Я заинтересовал почти всех членов комиссии, самый главный из тех кто готовил речь, — Цуканов — съездил в институт к Данильченко, после чего он обещал наши предложения проталкивать. Вначале хотели их включить в речь Брежнева на Октябрьском (1980) пленуме ЦК КПСС, потом пытались включить в отчетный доклад, но он оказался и так слишком длинным, пришлось многое выкинуть. Тем не менее в отчетном докладе про вычислительную технику было сказано больше, чем хотели вначале.
Мне посоветовали развернуть кампанию за создание ОГАС в «Правде». Редактор этой газеты, бывший управленец, меня поддержал. И то, что моей статье дали заголовок «Дело всей страны» (статья в «Правде» называлась «Для всей страны». — Прим. авт.), вряд ли было случайностью. «Правда» — орган ЦК КПСС, значит, статью там обсуждали и одобрили…
Рассказ об ОГАС был записан дочерью Ольгой 11 января 1982 года. После статьи а газете «Правда» у ученого появилась надежда, что ОГАС, наконец, станет делом всей страны. Не это-ли заставило тяжелобольного человека держаться и диктовать последние строки?
В этот день к нему в реанимационную палату пришел помощник министра обороны СССР Устинова и спросил — не может ли министр чем-либо помочь?
Ученый, только что закончивший рассказ о своем «хождении по мукам», не мог не помнить о той стене бюрократии и непонимания, которую так и не сумел протаранить, пытаясь «пробить» ОГАС. «Пусть пришлет танк!» — гневно ответил он, обложенный трубками и проводами от приборов,
