Два шага до горизонта - Алексей Калугин

Грудвар уговорил идти вместе с ними и своего приятеля Слима, известного Граису еще по Халлатской тюрьме.

Четвертым в группе был йерит из сопровождения Аствира, которого все называли Бурдюком. Лицо его, и впрямь, было похоже на старый, потертый кожаный мешок для воды. Однако простоватый вид Бурдюка был обманчив. Граис сразу же обратил внимание на то, как внимательно и хитро посматривают его маленькие серые глазки, прячущиеся среди плотных складок кожи на помятом, оплывшем лице.

Бурдюк Граису не понравился, но Аствир заверил его в надежности этого человека, сообщив также, что тому известны тайные места для передачи сообщений в окрестностях Халлата. Поскольку связь с основными силами вольных была необходима, возражать против присутствия Бурдюка в группе Граис не стал.

На рассвете четверо путников верхом на чеклаках покинули лагерь вольных. К полудню они спустились в долину и углубились в лес.

Путь был неблизкий, а потому всадники и не погоняли своих чеклаков, зная, что засветло им до Халлата все равно не добраться.

По дороге почти ни о чем не разговаривали. Бурдюк не был знаком ни с кем из них и, похоже, заводить новых приятелей не собирался. Он ехал позади остальных, все время глядя в одну точку между ушами своего чеклака. Слим держался тоже как-то напряженно и скованно, что в общем-то было вполне объяснимо, – не каждый день простой йерит отправляется в путь, чтобы встретиться с самим кахимским наместником. Один только Грудвар то и дело пытался разговорить Граиса. Но на все его вопросы ксенос отвечал односложно и с явной неохотой, так что надолго усилий бородача не хватало. Самому же Граису хотелось какое-то время побыть в одиночестве, чтобы еще раз тщательно взвесить все «за» и «против» весьма сомнительного предприятия, в которое он по собственной же инициативе и ввязался.

Граис и сам удивлялся тому, с какой легкостью ему удалось убедить предводителей вольных согласиться с планом, который возник у него случайно по ходу разговора с Килосом, принесшим неожиданную весть. Вся логическая конструкция, и сама-то по себе весьма шаткая, даже в основе своей не имела прочного базиса. Все было построено на допущениях, предположениях и догадках. В том, что Сирх на этот раз согласится выслушать его, Граис не сомневался. Но вот о том, как поведет себя наместник, он не имел ни малейшего представления. Оставалось надеяться только на то, что Центий Офр хотя бы из чистого любопытства захочет увидеть наглеца, предлагающего ему вести переговоры с бандой разбойников, каковыми он считал вольных. Но для Граиса это был, пожалуй, последний шанс встретиться с наместником, не будучи при этом закованным в кандалы.

Однако как все запуталось и усложнилось за те несколько дней, что он провел в Йере. Первоначально предполагалось, что ему нужно всего-то заставить умолкнуть Сирха, раздражавшего народ своими тупыми проимперскими проповедями. А теперь он едет к наместнику, чтобы убедить того не начинать военные действия против вольных. Кахимцы обладают достаточной силой, чтобы полностью уничтожить несколько лагерей повстанцев. И то, что вольным стало известно о замыслах наместника, вряд ли сыграет какую-то роль. Это будет даже не война, а попросту уничтожение плохо вооруженных и не имеющих практически никакого боевого опыта отрядов йеритов. Но после этого уже никто – ни наместник, ни император, ни даже сам Поднебесный, существуй он на самом деле – не сможет остановить эскалацию насилия, волна которого захлестнет Йер… Страна, которая могла бы стать родиной для двух народов, станет кладбищем для одного из них.

Впрочем, и такой результат был вполне приемлем для Центра. Диктаторского режима, который, вне всяких сомнений, будет установлен на территории Йера по приказу императора после жестокого подавления народных волнений, вполне достаточно для того, чтобы судьба буферной зоны на Тессе-3 более не вызывала беспокойства у аналитиков Центра. Однако подобное решение проблемы стало бы поражением для Граиса. И для всей школы ксеносов, созданной Месс-ди-Мессом, в основе деятельности которой лежал принцип минимального вмешательства в исторические события, протекающие на задействованных в операциях Центра территориях.

Путники переночевали в лесу и с первыми лучами солнца снова оседлали чеклаков. Вскоре они выехали на дорогу, ведущую прямиком к западным воротам столицы. По пути они встретили два больших военных лагеря. В каждом было не меньше полутысячи шалеев, треть из которых имели при себе оседланных боевых чеклаков. На проезжающих мимо них путников шалеи, занятые приготовлением пищи в больших закопченных котлах, подвешенных над огнем, не обращали никакого внимания.

– Похоже, парень не соврал, – негромко произнес ехавший бок о бок с Граисом Грудвар. – Наместник стягивает отряды шалеев к столице, чтобы в случае необходимости иметь их под рукой.

Ксенос молча кивнул. Достоверность того, что рассказал Килос, с самого начала не вызывала у него сомнений.

Когда впереди показались городские стены, Граис, Грудвар и Слим слезли с чеклаков и отдали их Бурдюку. Ведя чеклаков в поводу, Бурдюк направился в сторону ворот, чтобы, заплатив пошлину, войти в город. Трое остальных пешком двинулись вдоль городской стены, пока не добрались до того места, где стену заменяли груды камней, которым еще только предстояло стать неприступной твердыней.

Нищие, использующие это место для ночлега, давно уже находились на своих рабочих местах, поэтому можно было свободно занимать любую из нор, вырытых среди камней. Если, конечно, тебя не пугали жуткая грязь, зловонный смрад и насекомые-кровососы, заполняющие логова бездомных. Местечко, прямо сказать, было далеко не привлекательным. Но зато и шалеи, патрулирующие улицы города, обычно сюда не заглядывали, боясь подцепить какую-нибудь дурную болезнь или, чего доброго, получить камнем по голове. Давно уже в городском совете шли разговоры о том, что пора очистить столицу от нищих, но наместник откладывал решение этого вопроса до того времени, когда будет достроена городская стена. Какой смысл отлавливать нищих и выставлять их за ворота, если ночью они снова пробирались в город через прорехи в недостроенной стене? Строительство же стены постоянно затягивалось не потому, что в городской казне не хватало на это средств, а потому, что король халлатских нищих платил подрядчикам за безделье вдвое больше того, что им предлагали за работу. Через дыры в городской стене, вместе с нищими, пробирающимися в столицу, к его рукам стекались дузы. Пусть грязные, затертые и воняющие черт знает чем, но это были деньги, на которые можно купить все, включая те самые дыры в городской стене.