Раздражающие успехи еретиков - Дэвид Вебер

Кэйлеб, снова глядя на карту. — Даже если Кларик и Хеймин примут все мои предупреждения близко к сердцу, это не изменит цифры против них. И даже если ты увидишь, что Гарвей делает что-то еще — например, бросает кавалерийский отряд, чтобы отрезать им путь к отступлению, — мы ничего не сможем с этим поделать. Вероятно, мы не смогли бы сообщить им достаточно быстро, чтобы это принесло какую-то пользу, даже если бы нам не пришлось беспокоиться о том, что люди будут удивляться, как мы «догадались», что будет дальше.

— Боюсь, это станет тем, с чем нам придется жить все чаще и чаще, — сказал Мерлин. — И, честно говоря, времена, когда мы можем использовать мои «видения», только сделают времена, когда мы не сможем их использовать, еще более болезненными. Но, как и у всего остального, у этого тоже есть свои пределы. Нам просто придется принять их.

— Знаю, — криво улыбнулся Кэйлеб. — Полагаю, что это просто человеческая природа — всегда хотеть большего. Ты уже являешься самым большим несправедливым преимуществом, которое когда-либо было у любого командира. Полагаю, что с моей стороны невежливо желать еще большего несправедливого преимущества, но так и есть. Наверное, я просто жадный от природы.

— На Старой Земле была поговорка, — сказал ему Мерлин. — Для многих вещей в жизни я бы ее не одобрил, но думаю, что к военным операциям это применимо.

— Что за высказывание?

— Если ты не жульничаешь, значит, недостаточно стараешься, — сказал Мерлин. Губы Кэйлеба дрогнули, и мрачность в его глазах осветилась искоркой веселья, и Мерлин покачал головой. — Ваш отец понимал, что цель войны не в том, чтобы увидеть, кто может «сражаться честнее». Имейте в виду, он был одним из самых благородных людей, которых я когда-либо знал, но он понимал, что самая большая ответственность командира — это его собственные войска. Чтобы сохранить как можно больше из них в живых и сделать все возможное, чтобы те, кто все равно умрет, умерли с определенной целью. Что их смерти не напрасны. И это означает, что не нужно просить их глупо рисковать во имя «чести». это означает выяснить, как лучше всего выстрелить их врагам в спину. Это означает использовать все преимущества, которые вы можете найти, купить, украсть или изобрести, и использовать их, чтобы сохранить жизнь своим людям и, как выразился другой участник войны Черчилля, заставить другого бедного тупого сукина сына умереть за свою страну.

— Это не очень рыцарская концепция войны, — заметил Кэйлеб.

— Я не очень рыцарский человек, по крайней мере, в этом отношении, — ответил Мерлин. — И ни один король — или император — не достоин верности своего народа.

— Тогда, полагаю, хорошо, что я от природы трусливый парень. Я имею в виду, мне бы не хотелось разочаровывать тебя или заставлять тебя искать кого-то другого, достаточно коварного, коварного, хитрого и беспринципного, чтобы соответствовать твоим гнусным целям.

— О, я бы не стал беспокоиться об этом, — сказал Мерлин с широкой улыбкой. — Учитывая ваше небольшое объяснение о том, что вы приготовили для великого герцога Зибедии, я действительно не думаю, что Зибедия смог бы найти кого-то более коварного, хитрого и беспринципного, чем вы.

— Боже, спасибо. — Кэйлеб ухмыльнулся, затем встряхнулся. — И теперь, когда мы с этим разобрались, давайте позовем сюда связиста, чтобы он передал Кларику мое сообщение «у меня плохое предчувствие».

.IX

Недалеко от Харил-Кроссинг, баронство Дейруин, Лига Корисанды

Бригадный генерал Кинт Кларик задумчиво посмотрел на депешу, которую держал в руке, затем перевел взгляд на карту, разложенную перед ним. Несмотря на всемирный атлас архангела Хастингса, карта перед Клариком была гораздо менее подробной, чем он мог бы пожелать. В основном это было просто вопросом масштаба, в котором он действовал, но не помогал тот факт, что первоначальные карты архангела устарели на восемьсот лет, и что простые смертные были ответственны за их обновление за это время. На самом деле, это совсем не помогало.

Его собственная небольшая горстка кавалеристов, его разведывательно-снайперские группы и приданный ему инженерный отряд добавили немало картографических деталей, но, к сожалению, в основном это были подробности о местах, где они уже побывали.

— Что ты об этом думаешь, Кинт? — тихо спросил Марис Хеймин.

— Думаю о чем? — повторил Кларик, взглянув на своего коллегу. Хеймин мгновение смотрел на него, затем слегка улыбнулся.

— Не смотри на меня так невинно, — сказал он. — Мы с тобой оба знаем, что ты провел большую часть года, работая непосредственно с его величеством и сейджином Мерлином. Неужели ты действительно думал, что я не пойму, как маленькая записка его величества говорит тебе больше, чем просто слова, которые он на самом деле написал?

— Понятия не имею, о чем ты говоришь, — невинный тон Кларика звучал не очень убедительно. С другой стороны, он не хотел, чтобы это было так.

— Конечно, нет. Теперь повторю мой предыдущий вопрос. Что ты об этом думаешь?

— Думаю, — медленно произнес Кларик, выражение его лица было гораздо серьезнее, чем раньше, — что мы вот-вот попадем в дерьмовый шторм.

— Забавно. Я тоже подумал, что именно это и может означать записка.

— Да. Ну, почему-то я сомневаюсь, что император отправил бы нам личное сообщение, подобное этому, если бы он не был уверен, что его «догадка» верна.

— Ты имеешь в виду предчувствие сейджина Мерлина, не так ли? — тихо спросил Хеймин.

Взгляд, который Кларик бросил на него на этот раз, был гораздо острее, и другой генерал фыркнул.

— Забудь, что я спросил об этом. — Хеймин покачал головой. — На самом деле это не мое дело, полагаю, но, только между нами, ты, возможно, захочешь упомянуть императору, что я не единственный, кто заметил, как много нового начало происходить как раз в то время, когда сейджин появился в Чарисе.

— О?

— Я не жалуюсь! — заверил его