Бешеный прапорщик - Зурков Игорь

  И так, декабрь, Сенатский плац

  На нем - квадратом батальоны.

  В гимназии учили нас:

  Что поднялись они в ответ на стоны,

  На стоны угнетенных крепостных,

  В ярмо закованных кровавым Николаем.

  Но так ли уж чисты деянья их?

  А может, мы не все об этом знаем?..."

  Время бежало незаметно. Оба доктора заворожено слушали ротмистра, который периодически подкладывая полешки в печь, говорил, говорил, говорил... Это был непохожий ни на что монолог, лишь изредка перебиваемый вопросом или возгласом несогласия. Впрочем, с каждым сказанным словом, этих возгласов становилось все меньше. В этой лекции, а скорее - исповеди, перемешались и дела давно минувших дней и то, о чем писали совсем недавно газеты, или перешептывались обыватели. Многовековая ложь: от кровавого маньяка на троне и убийцы собственного сына, до пригревших Герцена и поздних марксистов английских банкиров, до сих пор щедро отпускающих фунты на развал России. Все то, что сделало британское адмиралтейство, дабы поспособствовать прорыву Гебена и Бреслау в Черное море, поближе к российским рубежам, нанеся этим сильнейший удар по ее торговле.

  - Все, что Россия покупает за золото у так называемых "союзников", друзья мои, все к чему имели отношения британцы, оказывается никуда не годным, - с горечью продолжил ротмистр, - к нам относятся так, как, будто мы попрошайки, стоящие с протянутой рукой. Условия зачастую кабальные, или просто унизительные. И это не моё мнение, а заключение профессора Бахметьева. Борис Александрович считает, что это не ошибки или разгильдяйство, а целенаправленная подрывная деятельность, направленная на ослабление Российской Империи и уничтожение её армии.

  Видимо высказав наболевшие, ротмистр замолчал и несколько минут просто смотрел на огонь. Николай Петрович никогда не отличавшийся флегматичностью, прервал затянувшуюся паузу извечным русским вопросом, но прозвучавшим как вскрик:

  - Петр Всеславович, так что же делать?! Нельзя же просто сидеть и ждать неизбежного? Или все-таки можно с этим бороться?

  - Это зависит от того, какую цель Вы перед собой ставите. - Усмехнулся ротмистр. - На это вопрос в разное время пытались давать ответ и известный Вам господин Чернышевский, да и более знакомый нам "товарищ" Ульянов. Надеюсь, что всем здесь присутствующим не по пути с этими оракулами? Нет? Отлично. Тогда нам предстоит тяжелая, опасная и, скажу сразу, неблагодарная работа. Представьте себе, что чистящий Авгиевы конюшни Геракл был бы вынужден отбиваться одновременно от Стимфальских птиц и Эриманфского вепря... Но Вы господа, уже вступили на этот путь. Ваша отповедь, Михаил Николаевич, данная на съезде противникам России, - это Ваш первый выстрел по врагу. Но в одиночку невозможно победить...

   Есть патриоты, господа, начавшие возрождение Священной дружины и Ваш покорный слуга имеет честь в ней состоять. Только мы не должны повторять ошибок прошлого. В этой когорте должны быть лучшие сыны Отечества невзирая на сословную принадлежность, возраст и вероисповедание. Мы должны подняться над предубеждениями, вернуться к тем основам, на которых Минин и Пожарский возрождали Россию. И я рад, господа, что могу сообщить Вам, что академик Павлов - один из нас. Но мы не должны стать некой сектой, этаким орденом иезуитов на российский манер. Иван Петрович как-то сказал, что мы должны сохранить холодные головы, горячие сердца и чистые руки. Я не знаю, кому принадлежат эти слова, но именно так действовал генерал Бенкендорф, чей портрет висит в моем кабинете. Александр Христофорович, всю жизнь хранил чистый платок, подаренный ему Императором Николаем I со словами: ""Вот тебе все инструкции. Чем более отрешь слез этим платком, тем вернее будешь служить моим целям!". У каждого из нас, кто хочет принести реальную помощь стране, должен быть такой "платок"...

   Настенные часы, купленные, наверное, еще отцом Николая Петровича, начали отбивать очередной час. И с каждым ударом становилось понятно, что сегодняшний вечер близится к завершению.

   - Благодарю покорно, господа, за приятно проведенный вечер. - Ротмистр тоже это понял. - Прошу извинить, время уже позднее, вынужден откланяться.

   - Петр Всеславович, Бога ради, останьтесь! Мы ведь только начали беседу. Да и Михаил Николаевич только на два дня сумел вырваться! - Было заметно, что Бартонду до смерти не хотелось отпускать гостя.

   - Прошу еще раз простить, время уже позднее, сегодняшний день и так преподнес Вам слишком много впечатлений. Если же захотите продолжить разговор, послезавтра вечером я Вас навещу. Честь имею, господа!..

   После ухода ротмистра два доктора еще долго обсуждали рассказанное гостем и строили различные версии того, что произойдет, или может произойти в ближайшем будущем и с ними, и с Империей в целом.

   Утром Михаил Николаевич прибыл в Московское управление РОККа, чтобы сдать документы по госпиталю и получить новое назначение. Молодой чиновник, принимавший бумаги, остановился взглядом на фамилии доктора, потом сверился с каким-то списком, лежавшим на столе, после чего произнес:

   - Вам, милостивый государь, для получения новой вакансии придется обождать пару дней. Да, для Вас тут оставлено письмо, будьте любезны забрать.

   Доктор с недоумением посмотрел на конверт, и не найдя подписи отправителя, вскрыл его и достал небольшой листок бумаги, на котором было написано торопливым почерком: "Уважаемый Михаил Николаевич! Не откажите в любезности еще раз побеседовать со мной и Петром Всеславовичем! Павлов".

  *

   Прошло еще несколько дней. Сотня, точнее, теперь уже рота потихоньку втянулась в занятия и тренировки. Поначалу было еще много вопросов, и главным из них был: "Зачем столько бегать?" Пришлось объяснить, что мы этим заменяем строевую подготовку, а если кому не нравится, можно быстро перевестись в любую пехотную роту. Желающих задавать вопросы больше не нашлось. Также, как и соединять приятное с полезным после одной "образцово-показательной экзекуции". Трое погранцов втихаря решили вечерком отметить знаменательное событие и нашли способ добыть "огненной воды" непонятного происхождения. Да еще и подкатиться к рядовому Ганне с непристойным предложением - найти какую-нибудь закусь. Девица-красавица, естественно, послала их по общеизвестному маршруту, а Федор, "случайно" оказавшийся рядом сначала хотел каждому из них что-нибудь сломать, потом одумался (вот что воинская дисциплина с человеком делает!) и пошел посоветоваться с командованием. Которое нашел в лице Михалыча по причине моего с Сергеем Дмитриевичем убытия к тыловикам решать насущные и иногда весьма болезненные для них вопросы. Вахмистр, не долго думая, нажал на клавишу "Пауза" и запер бутылку и ее обладателей в соседних кладовках, против чего фельдфебель Остапец и унтеры-погранцы были абсолютно не против. До прибытия командира.

   Ну, а по прибытии меня чуть ли не хором "обрадовали" этим известием и с интересом стали смотреть, как будет свершаться правосудие. Приговор был скорым, но справедливым. С моей точки зрения. Предупреждал же всех, что спиртосодержащие жидкости будут доступны либо в качестве анестезии, либо по оч-чень важным поводам. Типа награждения орденом, присвоения звания, или еще какого-нибудь знаменательного события. Поэтому вместо личного времени рота построилась перед казармой, с любопытством глядя на "злодеев" и стоящую перед ними скамью, застланную скатеркой. На импровизированном столе красовалась роковая бутыль и прикрытая полотенцем тарелка с тремя сухарями и кружками. Народ ждал торжественного уничтожения "проклятой", и их ожидания сбылись, но немного нестандартным способом. После пламенной, но короткой лекции о вреде зеленого змия прозвучал приказ открыть, налить, выпить, закусить... и выйти на исходную для марш-броска. Я с Егоркой составили им почетный эскорт. Ну там, вздбодрить, указать правильное направление... Виновники пробежали полторы версты, пока не выплюнули из себя все выпитое и съеденное. Возвращаться пришлось тем же способом для закрепления условного рефлекса "Будем пить - будем бегать". А мне на будущее - поразмышлять о том, что рыба гниет с головы. Хоть и чистят ее с хвоста. Пока, вроде бы, не отличался тягой к спиртному, но надо себя контролировать. Чтобы пример командира всегда был перед глазами. Желательно со зверским оскалом и в кошмарных снах.

   А еще вспомнилась мысль, давно забытая в текучке дел. Когда-то ведь хотел в личное время устроить вечернюю школу. Вот и надо этим озаботиться. И других озаботить. Поэтому после роспуска строя подзываем для разговора наших вольноопределяющихся:

   - Так, господа студиозусы. Вам будет особое задание, с которым Вы, я надеюсь, блестяще справитесь. Как посмотрите на то, чтобы в личное время поработать учителями?

   - А кого и чему учить прикажете? - интересуется Вадим Федоров, один из студентов-горняков.