Танец с драконами. Книга 1. Грёзы и пыль - Джордж Мартин

– Красный жрец там снаружи полагает, что Волантису следует драться за серебряную королеву, а не против нее.

– Красным жрецам лучше придержать языки. Уже случались стычки между их паствой и теми, кто верит в других богов. Бредни Бенерро падут на его же голову.

– О чем же он бредит? – спросил Тирион, перебирая пешки.

– Тысячи рабов и вольноотпущенников Волантиса каждую ночь собираются на храмовой площади и слушают, как Бенерро вещает о кровавых звездах и огненном мече, который очистит мир. Говорит, что Волантис будет сожжен, если триархи подымут оружие против серебряной королевы.

– Такое пророчество и я мог бы изречь. А вот и ужин!

Девушка подала козлятину с луком, снаружи поджаристую, внутри нежную и сочную. Мясо обожгло Тириону пальцы, но он тут же потянулся за следующим куском и запил еду бледно-зеленой волантинской настойкой – не вино, но близко к тому.

– Вкусно, даже очень. – Он съел своим драконом слона Каво Ногариса. – Самая сильная фигура в игре – а у Дейенерис Таргариен их, говорят, целых три.

– Три против трижды трех тысяч врагов. Граздан мо Эраз – не единственный посланник Желтого Города. В поход на Миэрин вместе с мудрыми господами выступят легионы Нового Гиса, толосийцы, элирийцы и даже дотракийские кхалы.

– Дотракийцы замечены у самых ваших ворот, – сказал Хелдон.

– Кхал Поно, – небрежно махнул рукой Каво. – Они приходят, получают от нас дары и уходят. – Его катапульта съела белого Тирионова дракона, и началась бойня, хотя карлик продержался еще с дюжину ходов. – Плач и рыдание, – бросил Каво, сгребая монеты. – Еще раз?

– Не стоит, – сказал Хелдон. – Карлик получил хороший урок – можно возвращаться на лодку.

Костер на площади еще горел, но жрец удалился, и толпа разошлась. В окнах борделя мерцали свечи, изнутри слышался женский смех.

– Ночь еще молода, – сказал Тирион. – Каво, возможно, кое о чем умолчал, а шлюхи от клиентов чего только не слышат.

– Так не терпится побыть с женщиной, Йолло?

– Собственные пальцы быстро надоедают. – Почему бы шлюхам не отправляться в Селхорис? Тиша может быть здесь, в этом доме, с татуировкой-слезой на щеке. – Я чуть было не утонул – после такого мужчину особенно тянет к женщине. И надо же мне проверить, окаменел мой член или нет.

– Подожду тебя в таверне у ворот в гавань, – засмеялся Хелдон. – Не застревай там надолго.

– Насчет этого можешь не волноваться. Женщины стараются отделаться от меня как можно скорее.

Бордель был скромен по сравнению с теми, которые Тирион посещал в Ланниспорте и Королевской Гавани. Хозяин говорил, похоже, только на волантинском, но звон серебра понимал хорошо. Он провел Тириона в длинную, пахнущую благовониями комнату, где скучали четыре рабыни в разных стадиях обнаженности. Две прожили никак не менее сорока лет, младшей было пятнадцать-шестнадцать. Красотой они сильно превосходили гаваньских шлюх, хотя и оставляли желать много лучшего. Одна была явно беременна, другая просто толстуха, с железными колечками в обоих сосках. Слезы под глазом украшали всех четырех.

– Нет ли у вас девушки, говорящей на языке Вестероса? – Хозяин не понял, и Тирион повторил свой вопрос на классическом валирийском. На этот раз тот уловил что-то и ответил по-волантински. Тирион ухватил только «закатная девушка» – из западных королевств, очевидно.

В заведении нашлась лишь одна такая – не Тиша. Веснушчатые щеки и рыжие тугие кудряшки сулили столь же веснушчатую грудь и рыжий лобок.

– Сойдет, – сказал Тирион, – и подай нам штоф красного, чтобы в масть.

Девка взирала на его ополовиненный нос с омерзением.

– Я оскорбляю твой взор, дорогая? Не только твой; мой лорд-отец подтвердил бы это, кабы не помер.

Несмотря на свою вестеросскую внешность, на общем она не знала ни слова: ее, видимо, увезли в рабство еще ребенком. На полу в ее каморке лежал мирийский ковер, и тюфяк был набит не соломой, а перьями. Тириону случалось предаваться разврату и в худших условиях.

– Скажешь, как тебя звать? Нет? – Кислое крепкое вино перевода, к счастью, не требовало. – Тогда к делу. Спала раньше с чудовищем? Теперь твой час пробил. Раздевайся и ложись, если тебе угодно. Если не угодно, тоже ложись.

Она смотрела, не понимая. Тирион взял у нее штоф и задрал ей юбки на голову. Тогда она исполнила требуемое, хотя и без особого пыла. У Тириона так долго не было женщины, что он кончил почти мгновенно и скатился с нее больше пристыженный, чем довольный. До чего же он дошел…

– Ты Тишу, случайно, не знаешь? – спросил он, глядя, как стекает на постель его семя. – А куда шлюхи отправляются? Тоже нет? – Спина у нее вся в рубцах, глаза неживые – с тем же успехом он мог поиметь и труп. Даже на ненависть у нее сил не хватало.

Он схватил штоф обеими руками и начал пить. Красная жидкость струилась в горло, стекала по подбородку, капала с бороды на тюфяк. При свече она казалась темной, как вино, сгубившее Джоффри. Допив, карлик отбросил штоф и принялся шарить по полу. Ночного горшка не нашлось, и вырвало его на восхитительный, мягкий как ложь мирийский ковер.

Женщина подняла крик. Ясное дело, спросится-то с нее.

– Отрежь мне голову и отошли в Королевскую Гавань, – покаянно предложил Тирион. – Моя сестра сделает тебя леди, и никто больше не будет бить тебя плетью. – Э, что слова тратить попусту. Тирион раздвинул ей ноги и взял ее еще раз – это она, во всяком случае, понимала.

Вина больше не было, он тоже иссяк. Тирион собрал шлюхины одежки и бросил к порогу. Намек был весьма прозрачный, и она улетучилась, оставив его одного в темноте. Он лежал на ее постели, но спать боялся – по ту сторону яви его поджидали Горести. Каменные ступени винтом уходили ввысь, наверху стоял Лорд-Покойник. Тириону ничуть не хотелось встречаться с ним, поэтому он оделся и ощупью добрался до лестницы. Грифф с него шкуру спустит, и поделом. Если какой-то карлик заслуживает, чтобы с него сняли кожу заживо, то это Тирион Ланнистер.

На середине лестницы он оступился, скатился вниз кубарем, встал и поклонился удивленным донельзя шлюхам.

– Когда я выпью, еще и не то могу. Я твой ковер испортил, – сказал он хозяину. – Не ругай девушку, я тебе заплачу. – Отсыпал пригоршню серебра и услышал сзади:

– Бес.

В темном углу комнаты сидел мужчина, держа на коленях девку. Тирион ее раньше не видел – если б видел, пошел бы наверх с ней, а не с той конопатой. Моложе остальных, тоненькая, с длинными серебристыми волосами. Лиссенийка скорее всего, но тот, у кого она сидит на коленях, точно из Семи Королевств. Здоровенный, плечистый, лет сорока, если не больше. На голове плешь, на морде щетина, костяшки пальцев и те волосатые.

Тириону он не понравился сразу, а черный медведь у него на камзоле понравился еще меньше. Надо быть рыцарем, чтобы носить шерсть в такую жару.

– Приятно слышать родной язык так далеко от дома, – вымолвил карлик, – но вы меня, боюсь, с кем-то спутали. Меня зовут Хугор Хилл. Могу я угостить вас чашей вина, друг мой?

– С меня уже хватит. – Рыцарь спихнул с колен девку и встал. Сняв свой пояс с колышка на стене, он достал меч. Женщины смотрели во все глаза, и огоньки свечей плавали в их зрачках. Хозяин исчез куда-то. – Ну, Хугор, теперь ты мой.

Не драться же с таким. Убежать от него тоже не убежишь… перехитрить – и то спьяну не выйдет.

– Что же ты со мной будешь делать? – спросил Тирион.

– Отвезу тебя к королеве.

Дейенерис

Галацца Галар прибыла в Великую Пирамиду со свитой из двенадцати Белых Благодатей. Эти дочери знатных семейств были еще слишком малы, чтобы отслужить положенный год в храмовых садах удовольствий. Они прямо-таки просились на полотно: гордая пожилая жрица в зеленом и девочки в белых платьях и покрывалах, в незримой броне невинности.

Королева, поручив Миссандее накормить и занять их, ужинала с Зеленой Благодатью одна.

Повара приготовили им восхитительного барашка в меду, с толченой мятой и мелкими зелеными фигами, которые так нравились Дени. За столом прислуживали двое ее любимых маленьких заложников, брат и сестра: худышка Гразхар и кроткая Квецца. Зеленая Благодать, которой они приходились родней, расцеловала их и спросила, хорошо ли они себя ведут.

– Очень хорошо, – заверила Дени. – У Квеццы чудный голос, она иногда поет для меня, а Гразхар вместе с другими мальчиками учится в рыцарской школе сира Барристана.

– Рада слышать, что мои родичи угодили вашей блистательности, – сказала Зеленая Благодать, пока Квецца наполняла ее чашу темно-красным вином. – Надеюсь, и я сумею. – Время выбелило ее волосы и сделало кожу пергаментной – только глаза, мудрые и печальные, горели яркой зеленью в тон ее облачению. – Простите великодушно, но вид у вашей блистательности усталый. Хорошо ли вы спите?

Дени с трудом удержалась от смеха.

– Не слишком. Прошлой ночью три квартийские галеи под покровом тьмы поднялись по Скахазадхану. Дети Неопалимой пускали огненные стрелы в их паруса и метали на палубу горшки с горящей смолой, но галеи быстро прошли мимо и заметного ущерба не потерпели. Квартийцы хотят и реку для нас закрыть, как закрыли залив, притом они более не одиноки. К ним подошли три галеи из Нового Гиса и каррака из Толоса. – В ответ на предложение заключить с ней союз толосийцы обозвали королеву шлюхой и потребовали, чтобы она вернула великим господам Миэрин. Это было предпочтительнее ответа Мантариса: оттуда ей с караваном прислали кедровый сундук, где обнаружились замаринованные головы трех ее посланников. – Разве что ваши боги помогут. Попросите их наслать шторм и разметать вражеские галеи.