Декабрец! Отборное новогоднее чтиво - Автор, пиши еще!

Его родители погибли, когда он был еще совсем ребенком, и мужчина их совершенно не помнил. А тетка, у которой он воспитывался, почему-то так ни разу толком о них и не поведала. Когда Александр был ребенком, она, постоянно путаясь, рассказывала ему сказки. Иногда она говорила, что его принес аист, в следующий раз могла поделиться с мальчиком тайной, что его обнаружили в капусте. И если бы не маленькая замусоленная фотография улыбающийся пары с младенцем на руках, единственное, что доказывало существование его родителей, Александр, возможно, до сих пор бы в это верил. Он много раз собирался пойти в фотостудию, чтобы увеличить снимок, сделать фотопортрет и повесить на стену, но все не доходили руки. Порой мужчина задумывался, какое детство у него было бы, если бы его родители тогда не погибли. Как они вместе путешествовали бы, и насколько счастливей оказалось бы это детство. Но, с другой стороны, он, по крайней мере, не помнил момента их смерти.

Александр посмотрел на часы и встал с дивана. Стрелки показывали пять. Значит, надо потихоньку собираться. Сегодня у него всего один заказ. Но, узнав накануне адрес и поняв, что ехать нужно будет через весь город, «Дед Мороз» решил выйти из дома пораньше. Во-первых, собираясь, по своему обычаю, забежать по дороге в магазин игрушек, а во-вторых, на прошлом опыте он знал, что в последний день года на любых, даже самых незагруженных дорогах, машины все равно стоят.

Выйдя из дома, мужчина вдохнул свежий декабрьский воздух. Уже начинало темнеть, и снег под ногами блестел в ярком свете фонарей. Александр шел твердой поступью, и снег звонко хрустел в такт его шагам. Хмурые в остальное время года лица людей, при виде одетого в костюм Александра, как-то сразу смягчались. Некоторые прохожие расплывались в улыбке. А толпы детей сбивались в кучи, показывали на него пальцами и что-то бурно обсуждали.

Не может же быть, чтобы он был единственным Дедом Морозом, которого все они сегодня увидели? Значит, одно из двух: либо у всех уже настолько предновогоднее настроение, либо он действительно чертовски хорош. Александр усмехнулся.

Пополнив содержимое мешка новыми свертками, мужчина вышел из магазина игрушек и направился в сторону ближайшей остановки. Можно было, конечно, шикануть и поехать через весь город на такси, но Александру хотелось побыть среди людей, подарить им щепотку радости и понаблюдать, как будут преображаться их лица. Хорошо, что на нем сейчас борода, и люди не увидят, насколько на самом деле печальное у него лицо.

Зато чуть позже он отработает заказ, вернется домой и… Нет, в эту последнюю (или, все же, первую?) ночь года он пить не будет. Да и от «посошка», если предложат, откажется. Ни к чему это все! Тем более, когда в стране все больше людей приобщаются к ЗОЖ. Раз уж вокруг столько счастья, почему он не может впитать немного, чтобы пережить всего лишь одну длинную ночь?

Подходя к небольшому, но симпатичному коттеджу, Александр издали увидел детские мордашки, которые уже с нетерпением выглядывали из окон. Дед Мороз хотел было приветственно взмахнуть посохом, но с ужасом обнаружил, что впопыхах оставил его дома, и тут же поскользнувшись, чуть не растянулся на снегу. Да уж, про посох, по крайней мере, всегда можно что-нибудь соврать, вот если бы он шмякнулся на землю у самого крыльца, было бы совсем неловко.

Сделав вид, что все в порядке, Александр подошел к входной двери и звучно постучал в нее кулаком. Изнутри послышался топот сразу нескольких пар детских ног, который почти тут же стих – видимо, родители жестами приказали детям вести себя тише. Затем за дверью раздались шаги, которые казались уже более размеренными, и Александра наконец впустили внутрь.

Как мужчина и предполагал, в доме оказалось на одного ребенка больше, чем ожидалось. Увидев обеспокоенный взгляд молодой женщины, Александр незаметно подмигнул ей, показывая, что все в порядке.

Каждый предмет в этом доме напоминал о празднике. Повсюду висела мишура. Везде были развешаны вырезанные из бумаги звезды. Даже с люстры свешивался серпантин. Посреди всего этого великолепия стояла елка. Живая, в кадке и украшенная так, что, казалось, на ней просто не осталось свободного места.

Дети сразу же потянули Деда Мороза к елке и встали в хоровод. Пройдя вокруг украшенного дерева несколько раз, Александр сослался на свой возраст и, присев на стул, стал наблюдать за выступлением малышни, которое обычно предшествуют вручению подарков. Все как всегда: стихи, рассказанные впопыхах, как будто рассказчик боялся, что Дед Мороз не станет дослушивать и уйдет, не оставив подарка. Плохо отрепетированный, но сложный по исполнению танец. И сбивчивая, но старательная игра на скрипке, от которой, вопреки ожиданиям, не хотелось зажать уши руками. Но самое главное – Александр видел горящие глаза каждого ребенка. Настолько глубокие, что, казалось, глядя в них, можно постичь все тайны Вселенной.

Смотря на детей, Александр в очередной раз убеждался, что дети – это единственное, что может исправить даже самое плохое настроение.

Получив свои подарки, довольная ребятня тут же принялась разворачивать красивые свертки, а Александр, еще раз пожелав всем счастливого Нового года, вышел на улицу и отправился в обратный путь. Народу вокруг, казалось, стало в десятки раз больше, чем было еще часом ранее. Отовсюду были слышны радостные голоса и лился веселый звонкий смех. Один лишь Дед Мороз чувствовал себя лишним посреди всего этого праздника. Сейчас он уже не обращал ни на кого внимания. Да и веселящиеся люди, как будто перестали его замечать, словно поняв, наконец, что он не является частью всего этого праздничного действа.

Александр ехал и безучастно смотрел, как вокруг радуются взрослые и дети. А сам втайне ненавидел всю эту иллюзию праздника. Эту ночь, которая, по сути, ничем не отличается ото всех остальных ночей в году. Только тем, что Петру Первому пришло когда-то в голову изменить календарь и назначить именно ее новогодней. Ненавидел он и себя – за то, что просто не мог почувствовать радость, которая была написана на лицах тех, кого он видел.

Добравшись до своей девятиэтажки, Александр постоял некоторое время у подъезда, оглядывая сотни светящихся вокруг окон и наблюдая за множеством людей, перемещающихся за занавесками. Затем вздохнул и перевел взгляд на собственные темные окна. Подумал, что надо было оставить свет включенным, может быть, не было бы сейчас так тоскливо. Возникло стойкое желание отправиться в магазин за водкой. Одна