Кожедуб - Николай Бодихин

Твой любящий муж Ваня».

«26-27.03.51 г.

Добрый день, мои ненаглядные роднульки — жиночка и доченька!!!

Обнимаю вас своими лапами и крепко, крепко целую после такой долгой и томительной разлуки.

Каким радостным для меня явился сегодняшний день (хотя он и понедельник), ведь я получил от тебя, любимая моя, долгожданное письмо, которое ты написала из Риги… Ведь я очень жду встречи с вами, мои крошечки. Бывают и у меня, милая, бессонные ночи, которые заполнены мыслями о тебе. Мне, конечно, легче переносить весну, ведь я мужчина, да притом еще всецело погружен в работу…

За меня не беспокойся, не тревожься — я всецело принадлежу только тебе, родная.

Когда я прочел письмецо твое, то подумал, что мы еще дальше стали друг от друга, да и я через несколько дней удаляюсь до тех мест, которые я видел своими глазами через реку, но это, роднуля, еще ближе сближает нас.

Любимка, я очень рад и одобряю твою поездку, но твои неудобства в размещении беспокоят меня. Да, милая, чужие люди не любят долгих гостей, да ведь еще эти самые, а они очень завистливые и расчетливые (вернее, скупость их гнетет). Ведь недаром существует народная поговорка. Верочка, ты сама утвердилась во мнении о людях тех краев. А ведь еще очень много паршивых людей на свете, ох как много. Родимые пятна долго не сходят. Но придет время счастья для людей земного шара, придет оно через тяжелую бойню и многие угнетенные страны вздохнут тогда полной грудью.

Не будет такой длительной разлуки для молодых людей.

Мое ты чистое созданьице, моя ты умница, твоя поездка кое-чему тебя научила, а моя — меня очень многому, очень.

Какое нежное чувство к Москве у тебя, Верочка. Я всецело присоединяюсь к тебе. Да, Москва наша, красавица, гроза для врагов мира. И сегодня с большой силой звучат строки Лермонтова о Москве, о Кремле, о Родине:

Москва, Москва!.. люблю тебя, как сын,Как русский, — сильно, пламенно и нежно!Люблю священный блеск твоих сединИ этот Кремль зубчатый безмятежный.Напрасно думал чуждый властелинС тобой, столетним русским великаном,Померяться главою и — обманомТебя низвегнуть. Тщетно поражалТебя пришелец: ты вздрогнул — он упал!

Как приятно читать такие бессмертные строки. Как хочется любить тебя, женуля, сильно, пламенно и нежно.

Я очень тронут твоим вниманием и заботами обо мне, благодарю, женуленька. На твою заботу я всегда готов ответить во сто крат.

Ну пока, до скорой встречи, мои роднульки, мои любимки. Обнимаю и целую, целую…

Твой верный муж, горячо и страстно любящий тебя Ваня. Целую мамульку».

«Мои вы ласточки, голубочки, лапусюльки, любимки мои — женуля и доченька Наташа!!!

Какое для меня счастье, что я получил 2-го апреля одно рижское, а 5.4 два письмеца — одно рижское, а другое московское. Такие теплые и ласковые письма, я их так ждал, так ждал, ведь они согревают меня в новой боевой обстановке.

30 марта я прибыл к самой границе соседней республики (в Аньдун, находящийся на границе Китая и Кореи. — Н. Б.), идет бой, большая группа противника подошла к границе, стрельба, свист моторов… Ну, картину ты представляешь сама. Немножко пахнет порохом, а впрочем, все в порядке, видали виды. Не волнуйся, моя любимая женуля, не беспокойся, я предназначен для семьи, и мы встретимся летом. Только я буду немножко пахнуть порохом, да, видимо, и постарею, а в остальном — меня знаешь.

Родненькие, милая женуля, письмецо твое первое я получил и так желал прочесть после боевого дня (ведь в минувшую почту мне не было, и я сильно беспокоился), но то тревога, и свет погаснет, то взрывы бомб вдалеке (а это за ночь по нескольку раз — уже привыкли), наконец отбой, и я глотаю строчки. Но ответ не успел дать — с рассвета уже на ногах, хожу с бородой (с рассвета не успел побриться). Я думаю, что ты меня извинишь за это, да, любимка? Приеду — сочтемся.

И начались горячие денечки, на следующий день сильные бои. Я на земле испытываю большое напряжение, но уже хладнокровнее командую.

И вот сегодня утром я получил два твоих дорогих для меня письма, в их словах ты ждешь меня, как голубка голубя. Солнце только начало всходить, я с горки посмотрел на восток и представил, что будет горячий день, успею ли я прочесть с наслаждением твои строчки (было как будто спокойно, и я сел на воздухе возле приемника, лицом на восток — ведь там противник) и жадно проглотил письма.

Верочка, любимка моя, ты представляешь, как твой Ванюхастик рано подхватился (ему тоже снишься ты, милая, но никак не могу поговорить с тобой, точь-точь как и ты), продрал глаза, промчался на газике по пыльной дороге, и с рассветом уже уточняю обстановку, а там беспокойный день. Поздно еду назад, уже ночь, светомаскировка, тревога, слышу — идут… Так длятся мои дни, дни близкой встречи, дни полные напряжения.

Все идет хорошо, но один уже пошел к Шишкину[66]. Ребята отважны — дух сильный, рвутся. Всю душу им вкладываю. Нас горстка храбрецов против такого коварного врага. Выдержим.

В остальном все в порядке, хочу Вас обнять и крепко-крепко целовать… Целую мамульку, Лерочку, привет хорошим знакомым.

Твой верный муж и храбрый офицер Ваня.

5.04.51 г.».

«Добрый день, мои роднульки и любимки, мои ненаглядные птенчики — женуля и доченька!!!

Сегодня у меня радостно на душе, ведь я получил два письма от тебя, моя милая женочка, так они согревают меня, так окрыляют, так ласкают душу, что сил у меня прибавляется и день протекает быстро.

Только читать мне их приходится не сразу: не успеешь прочитать теплые строки, как уже летят. Дни протекают в напряженной работе, очень напряженной, но твои строки в эти минуты мне очень нужны. Иногда даже кушать забываешь, не говоря о сне. Ох, и много Бог времени должен мне от недосланных ночей. Я думаю, моя лапочка, прихвачу по пути на Родину, хотя, наверное, трудно будет уснуть.

Как я жду встречи с Вами, мои птенчики, моя ты прекрасная женочка. Пусть весна на тебя не влияет в отрицательную для семейного счастья сторону. Я ее не замечаю.

Только думаю как можно больше сделать дела, а уже успехи неплохие, даже Павел Федор, (главком ВВС П.Ф. Жигарев. — Н.Б.) прислал поздравительную за успехи нашей единице. Но трудностей впереди очень много. Преодолеем.

Вчера у меня был Куманичкин. Он работает, спрашивал, как я был у Луцкого. Они тоже скоро начнут, ведь мне тяжеловато. Но люди бодры и храбры.

Мне очень хотелось бы потискать нашу комсюлю, я ей подтяну дисциплину по приезде домой. Пусть слушается.

Родная моя, милая голубочка, видишь, мне даже нет времени толком написать тебе письмецо. Но ты на меня не обижайся. Не будешь, лапочка?

Да, сестрица Мотя прислала письмо, просит денег. Женуля, я тебя прошу, вышли ей рублей 300, по приезде я заработаю и верну их в нашу казну. Не обижай.

Ник. Вас. (Н. В. Петухов. — Н. Б.) чувствует себя неплохо, уже бывал за рекой, злой против заокеанских. Мы видим работу хлопцев. На глазах взяты пленные.

Ну, будя, спешу на разбор. А вас, мои родненькие, обнимаю и целую крепко-крепко, тебя, женуля, всю.

Ваш папочка и верный твой муженька Ваня.

Целую мамульку, а Лерку отругай — такую поганку.

17.04.51 г.».

Следующее письмо написано, очевидно, 19 апреля 1951 года и передано с нарочным:

«Добрый день и добрый час, мои любимые роднульки — милая жиночка и лапочка доча Наташенька!!!

Сегодня у меня более или менее спокойно, погода испортилась, но сидим в напряжении, подбиваем бабки. И вот прилетел из Москвы самолет из единицы, где был Ник. Вас. Зашел летчик в авиафуражке. И какая же красивая наша форма! Я взглянул и подумал, как бы хорошо ее надеть (наше барахлишко в Аньшане). И вот он скоро полетит в Москву, а я решил передать письмецо, поговорить с вами, мои милые пташечки.

Итак, поздравляю вас с великим международным праздником — 1-е Мая. Да, у вас там весна в разгаре, как рассказал командир экипажа, а у нас стоит прохладная погода и зелени не видно.

Опишу свои странствования по порядку так, как тебе, родная, рассказывал Таранов. Много горя и бедствий я испытал по прибытии в КНР. Еле вырвались из ссыльного места — Дунь-фын (восточный ветер, фын — по-китайски ветер) и расположились в Аньшане — 70 км южнее Мукдена (ань — седло, шань — гора), разместились более-менее, где я окреп (ведь я болел в Дуньфыне, видимо, организм преодолевал местные условия). Подготовились к действиям, я получил команду в конце марта перебазироваться в Аньдун (дорога на Родину). Это городок на правом берегу р. Ялуцзян, севернее 23—30 км Корейского залива, аэродром недалеко. По утрам я поднимаюсь на КП и всегда смотрю на восток и думаю о Вас, мои любимки, о Родине. Видишь, милая, смотря на восток, я думаю — быстрее бы кончалась эта бойня. А боевой день всегда начинается с раннего утра.