В гору - Анна Оттовна Саксе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Снова поскучали. Вернулся Рудис и, приоткрыв дверь, передал Мирдзе письмо:
— Забыл отдать, — сказал он и сейчас же ушел.
В первое мгновение Мирдза покраснела. Письмо! Наверное, от Эрика! Но это была всего лишь записка, сложенная треугольником, без почтового штемпеля, без адреса, только с надписью: Мирдзе Озол. Почерк был Зенты.
«Здравствуй Мирдза! — писала Зента. — Сегодня ты получишь извещение об организации лесных работ. Постарайся не откладывать ни на один день. Наша волость и без того опоздала, так как сообщение на почте почему-то завалялось. Надеюсь, что тебе удастся раскачать твоих людей. С приветом — Зента».
«Не мешкать ни одного дня, — подумала Мирдза, — это значит не попасть в город. Как это некстати. Именно, когда хотелось сейчас же поговорить с кем-нибудь, должна же была случиться такая помеха».
А если она все же поедет? Каждый день может выпасть снег, и тогда ей не добраться в такую даль. Если уж с лесными работами все равно задержались, то несколько лишних дней не имеют значения.
И все-таки. Работать в лесу легче, когда снег не сыплется за ворот. И что скажут люди, к которым она собирается ехать? Первым делом они спросят, что сделано в лесу.
«— Ничего не сделано, — должна будет ответить она, — сначала расскажу вам, что у меня творится в душе, а потом начну работать. — На самом деле — здорово получится! У них у всех дел по горло, — а тут выслушивать жалобы какой-то Мирдзы».
— Мамочка, мне придется отложить свою поездку, — сказала она решительно. — Я пойду поговорить с Пакалном.
Пакалн тоже только что получил извещение и, надев очки, разбирал по складам.
— Мне все здесь ясно, — сказал он, призадумавшись, — только одного я не понимаю: зачем нам бегать в такую даль, а другим опять-таки идти в наши леса? Можешь ты мне это растолковать?
Мирдза не сразу ответила. Пакалн поднял очки на лоб и в ожидании ответа ласковыми, много перевидавшими в жизни глазами смотрел на девушку; а она сама пришла к нему за советом, чтобы он объяснил ей жизнь, бурлившую вокруг нее, как поток в весеннее половодье, когда течение приносит много ила и мусора, из-за которых временами не видать русла.
Попытаться отговориться общими фразами, — дескать, должно быть учреждения руководствуются своими важными соображениями, раз работы так распределены, — нет, кому угодно, но старому Пакалну так сказать нельзя. Просто не поверит. Слишком много у него житейской крестьянской мудрости, чтобы он не понял, как бессмысленно зря гонять людей — ведь это создаст много неудобств и вызовет недовольство.
— Дедушка, я тебе этого не могу сказать, — призналась она.
— Что-то многое у нас делается наоборот, — высказал Пакалн наболевшую мысль. — Нет настоящего порядка. Вот и с этими поставками. Мы сдали — хорошо, спасибо, но до тех, кто не сдал, словно и дела нет. Я понимаю, нечего сдавать тем, у кого поля вытоптаны и изрыты, как вот у приречных жителей. Что с них возьмешь? Но Саркалиене-то намолотила полную клеть! А сколько она сдала? Что кот наплакал. То же самое Думини и Миглы. Составили акт о военных разрушениях, а что у них разрушено?
Мирдза поняла обиду Пакална. Он честно сдал из своего урожая, что причиталось, и даже отказался от своей доли за работу на бесхозных полях. «Пусть пойдет сыну на фронт», — скромно сказал он тогда.
— И кто у нас теперь заправляет?.. — продолжал Пакалн. — Такие Калинки, которые никогда в своей жизни не работали. Правда, и Ян Приеде в правленческих делах ничего не понимает, но у него хотя руки в мозолях, он знает, что такое работа. Дали бы ему посильное дело, подучили бы, тогда из него вышел бы толк. А этот Калинка — последний лодырь, ну зачем такого ставить на должность? Кто не знает, что он за человек? Свои лошади у него с голоду подыхали, каждую весну шкуру продавал. И такому дают в руки волостной коннопрокатный пункт. Тьфу! — сплюнул он.
— Дедушка, может, и в лесничество втерлись такие же Калинки, потому нас и посылают в Гарупский бор, — пришло Мирдзе на ум объяснение, которое ждал от нее Пакалн.
— Но почему таких пускают на должности? — рассердился он.
— Потому, что вот такие Пакалны ни на какие должности не идут, — напомнила ему Мирдза, задорно сверкнув глазами.
Пакалн улыбнулся, и от уголков его глаз веером разбежались морщинки. Он погрозил Мирдзе пальцем.
— Что ты, дочка, надо мной, стариком, подшучиваешь. Разве у нас в волости более молодых не хватает? Я едва со своими десятью дворами справляюсь.
— А на работе всегда первый, — похвалила его Мирдза.
— Работа — это моя должность, — сказал Пакалн с гордостью, и складки на его лбу стали глубже. — Ну, пошутили — и хватит, а теперь скажи, как мы доставим наших людей в Гарупский лес? Сколько в каждом доме осталось работников — по одному, много — по два. Им ведь и за скотиной ходить надо. Было бы тут же в своем лесу, так и горя мало было бы — утром и вечером, когда темно, занимались бы по дому, а днем — в лесу. Как же это тем, кто распоряжается, в голову не пришло?
— Если бы все же поговорить в исполкоме? — неуверенно предложила Мирдза.
— Поговори, дочка. — живо откликнулся Пакалн. — Тебя они больше будут слушать.
С тяжелым сердцем Мирдза пошла в местечко. Никакой надежды, что Ян Приеде или Зента смогут уладить это дело, у нее не было.
Все же надо сказать, пусть знают, что люди думают и говорят об их работе.
У почтового ящика она остановилась. Еще есть время обдумать — опустить в ящик письмо Эрику или оставить в кармане и потом разорвать? Но она не успела решить. Из исполкома вышел сам начальник почтового отделения Зелмен, лицо у него было усталое. При виде Мирдзы в его блеклых глазах мелькнуло нечто вроде улыбки. Мирдза, спохватившись, быстро подняла крышку почтового ящика и опустила письмо.
