Отбор Истинных. Книга 2. Второй шанс для принцессы - Кира Иствуд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Пожалуйста, пожалуйста, не умирай… – шепчу я.
Виктория лежит на моих коленях, а я пытаюсь заткнуть рану, нащупать пульс, сделать хоть что-нибудь! Но всё бесполезно… Слёзы влагой застилаю глаза, сердце рвётся на миллион ошмётков.
Меня обступает темнота ночи, сверху безразличные звёзды, кругом стена чёрных деревьев. Нанетт смеётся как сумасшедшая, и всюду кровь, всюду… на моих руках! На снегу! На одежде! Свет потухает в бирюзовых глазах кронпринцессы, меркнет как задутая свеча.
Это конец… конец для всех нас! И всё было зря.
В небо взметается рык, перерастающий в ужасающий вой. Так может выть зверь, которому пронзили сердце… Или волк, потерявший пару.
От зубастой гряды деревьев спешат двое: Джаред и незнакомый темноволосый оборотень в военной форме Руанда. Он на пол головы выше Джареда и куда крупнее в плечах, кожа смуглая, глаза серые как сталь клинка.
Алан… Кронпринц волчьей империи.
Истинный Виктории.
Я сижу в снегу, глядя как Алан идёт ко мне.
Ледяной ветер качает кроны, кусает холодом мокрые щёки, бросает в лицо колючий снег. Луна исчезает за наползающей тучей.
Кронпринц рычит смертельно раненым зверем, волчьи клыки пробиваются наружу, стальные глаза заволакивает алая пелена, такая же, как кровь, что пропитала одежду его мёртвой жены.
– В-вика, – не голос, хрип.
Он замирает в десяти шагах, будто боясь приблизиться. Будто пока не подошёл, ещё можно что-то изменить. Отменить свершившееся! Джаред стоит за спиной брата, ошеломлённо оглядывая нас.
Отлучился на десяток минут, но этого времени оказалось достаточно, чтобы разрушился целый мир! Чтобы все наши усилия превратились в пыль.
– Прости меня, – шепчу одними губами.
Прости-прости-прости!
Нанетт уже не смеётся, а хрипло рыдает. Но Алан смотрит только на меня… Видит неподвижную Викторию, окровавленный кинжал у моих ног, трясущиеся руки. Чует ужас, что удавкой пережал мне горло. Лицо оборотня заостряется. В серых глазах сгорают все эмоции кроме одной – чёрной жажды мстить.
Дальше всё происходит мгновенно, но для меня время растягивается как смола.
Будущий король Руанда вырывает из ножен меч. Его движения точные, в них нет разума, лишь инстинкт убийцы. Три длинных прыжка, и он возле Нанетт, косой удар разрезает воздух. Её голова легко слетает с плеч и катится к моим ногам. Потухающие глаза сестры заглядывают в душу.
Я задыхаюсь, сердце пережимает ужас, когтями разрывая горячую плоть.
"Это конец! Конец…" – стучит в голове горькая, стылая мысль. Внутри будто разверзлась чёрная дыра, затягивая в себя плоть и кости.
Я умру следующая.
Алан двигается как демон. Воздух пропитан кислым запахом крови. Миг и его меч уже над моей головой, свистит, опускаясь сверху вниз.
Дз-зрынь!
Перепонки рвёт от резкого звука. В спину ударяет горячая волна магии, отталкивая Алана и окутывая меня оберегающим коконом.
Навстречу обезумевшему от горя руандовцу бросается Джаред. В его руках длинный обоюдоострый меч, которым он и отбил смертельный удар брата.
– С дороги! – рычит Алан, сверкая волчьими глазами, в них уже ни капли разума, лишь алая пелена и ледяная пустыня.
– Она ни при чём! – рявкает Джаред, перекрикивая поднявшийся ветер. Небеса раскалывает молния, и Алан тут же бросается вперёд, целя мне в сердце, но его меч отбивает Джаред. Дрзынь-дззынь-зрынь! Сталкиваясь, сталь высекает искры. Магия поджигает воздух.
– Перестаньте! – кричу, но меня не слышат. Мужчины дерутся насмерть! Никто из них не отступит! Любящие братья… готовы пронзить друг другу сердца!
Симус мёртв. Виктория мертва! Нанетт лежит неподвижной грудой…
Судьба настигла нас и перемолола в безжалостных жерновах. Кости и кровь, беды и надежды, всё смыто неотвратимым роком.
Мы проиграли…
Проиграли.
– Да-а… Печально вышло, – вдруг раздаётся в голове ненавистный голос. На плечо ложится чужая холодная рука.
Я оборачиваюсь так резко, что боль пронзает затылок.
Гилберт возвышается прямо за моей спиной, словно знамение беды. Его чёрный плащ развевается на холодном ветру, лицо светится в темноте будто маска призрака, глаза полыхают алым. Его никто не замечает.
– Ты… – мучительно хриплю я. – Это ты всё подстроил!
Самодовольно улыбаясь, Гилберт шепчет, наклонившись ближе:
– Лишь слегка направил.
– И уничтожил Аштарию!
– Но ты ведь знаешь, как её спасти. Знаешь, как всё исправить, моя милая Николь, – его ухмылка настолько мерзкая, что отравляет воздух.
– Алтарь… – мне не хватает сил на слова. Меня будто высушили досуха, выпили до дна. Лязг мечей разрывает перепонки. Джаред ранен! Но не отступает. Я чувствую его боль, как свою. Его сердце – как собственное. Мой истинный готов защищать меня до последней капли крови! Но как мне защитить его?
– Правильно, алтарь, – соглашается Гилберт. Он говорит так буднично, будто мы ведём беседу за завтраком. – Твоя добровольная жертва вновь повернёт время вспять. Твой истинный, красотка Виктория и глупенькая Нанетт. Все опять будут живы.
– Не получится. Моя душа разрушится…
– Время всё равно откатится назад. Но без тебя. Разве одна смерть большая плата за жизни тех, кого ты любишь? Я провожу тебя. Пойдём, – он протягивает мне по-стариковски сморщенную узловатую руку.
Я смотрю на неё с отвращением… Но разве у меня есть выбор? Разве остался иной путь к спасению тех, кого люблю?
Отталкиваю протянутую ладонь и неловко поднимаюсь… Ухожу за Гилбертом. Не оглядываясь. Все дальше от лязга мечей…
Глава 25
Я иду как сломанная деревянная кукла. Ноги не гнутся, в голове пустота, а душа вырвана из тела… Она так и осталась лежать там, в лесу, разорванная на части.
Ночь такая тёмная, будто мы во чреве монстра. Он проглотил нас давным-давно… а мы и не заметили. Так и жили! Думали, будущее есть… а всё это время нас разъедала кислота, пока совсем ничего не осталось.
Из мрака проступают очертания королевского замка Аштарии: острозубые башни, светящиеся глаза окон. Мы с Гилбертом, призраками, проходим мимо стражи на главных воротах, мимо сонных слуг. Никто нас не замечает, будто мы провалились в сумрачную изнанку мира и теперь можем лишь наблюдать за жизнью… Но не жить.
– Сюда, – говорит Гилберт, увлекая меня в узкий проход коридора, уводя вниз по каменной лестнице.
Воздух густой, как смола, каждый шаг требует невероятных усилий. Метка жжёт запястье, и мне не хочется думать о причинах… Перед глазами снова и снова вспышками мелькают страшные образы: падающее тело Нанетт, обезумевший Алан, готовый зарубить собственного брата, затухающий взгляд Виктории.
Где мы допустили ошибки? Можно ли было избежать столь ужасного поворота событий?
Моё сердце не стучит… но лязгает, будто сражаясь
