Жестокая сказка - Александр Сапегин

— Как ты объяснишь твое сегодняшнее перевоплощение? — Карегар осторожно коснулся крыла Ягирры.

— Родная кровь.

— Родная кровь?

— Керр — твоя и моя родная кровь. Не могу знать, что его подвигло окунуться в астрал и как он передал энергию мне, но результат налицо. Чудовищный удар маны разрушил внутренние оковы и снял заклятие «тенет».

На Карегара было жалко смотреть, настолько он беспомощно выглядел. Старый дракон недоверчиво крутил головой, его широко распахнутые глаза пожирали рассказчицу, кончики крыльев опустились в воду.

— Но как? Керр, он же… действительно, — взгляд Карегара стал осмысленным, перед Ягиррой вновь был спокойный, собранный представитель крылатого племени, — мастью он в тебя, а в меня фигурой. Тогда получается…

— Правильно, ты никогда не был силен в магии жизни, девять тысяч лет назад в университете не преподавали структуру и причину полиморфизма, но во всем сущем два начала: женское и мужское. Для Ритуала необходимы два дракона.

— И ты рискнула?

— Рискнула и теперь каждый день трясусь — как он и что с ним происходит? Астральный удар заставил волноваться еще сильнее. Я знаю, что он жив, правда, от этого не становится легче. — Дракона замолчала, молчал и Карегар. Владыки неба переосмысливали свою жизнь, у каждого она была намного длиннее, чем у простых людей или эльфов. На всей планете только один pay мог похвастать, что он старше хрустальной драконы, но это частность.

Карегар придвинулся к Яге и накрыл ее своим крылом:

— Прости меня, из-за своей обиды я чуть не натворил дел и не потерял самое дорогое, что у меня есть.

— Я не сказала тебе всей правды.

— Скажешь, когда будешь готова. Я две тысячи лет жил без нее и еще смогу столько же прожить. — Яга виновато опустила голову вниз, подставляя шею под укус и признавая своим жестом главенство мужа. — Пойдем домой. Надо будет успокоить деревенских, а то мы с тобой устроили представление. Не забудь сделать «привязку» на Керра, если почувствуешь что-нибудь плохое, я полечу за ним.

Второй день Ягирра не находила себе места. Вчера ночью она и супруг проснулись от сильного астрального удара. Карегар сорвался с каменной лежанки и выскочил на площадку перед пещерой, несколько минут он бегал туда-сюда и задирал голову кверху. Аура дракона ярко вспыхивала, после чего постепенно гасла, словно была не эфирной субстанцией, а отдельным, живым организмом.

— Мне показалось, что Керр рядом, и я слышу шум крыльев, — заходя в пещеру, сказал дракон. Ягирра прислушалась к себе, — родовой тотем, скрытый чешуей, привычно отозвался теплом, дракона нащупала связь. Тепло, идущее от магического канала, говорило, что Керр жив. Карегар дождался кивка, крутнулся вокруг себя и улегся на лежанку, не забыв накрыть свою дракону крылом.

Яга больше так и не смогла уснуть, судя по шевелению вибрисс на кончике морды и периодическим тяжелым вздохам, Карегар также был далек от царства снов. Не успел рассвет окрасить вершины гор в розовый цвет, как старый дракон встал на крыло и улетел встречать Гмара, возвращающегося с горнбульдской ярмарки. С собой гном должен был привезти заказанную Ягиррой подшивку газет и, как всегда, последние сплетни и новости из большого мира.

За прошедшие седмицы жители заповедной долины смирились, что ими верховодит дракона. По сути дела, для них ничего не изменилось: ну стала Ягирра драконой, и что с того? Ягиррой-то она быть не перестала. Деревенские были существами простыми, основательными хозяевами с практичной сметкой. Размеренный уклад жизни не изменился, значит, и волноваться не о чем. Жители долины покумекали и вновь потянулись за снадобьями и другой помощью к маленькому домику, расположенному посреди леса в трех лигах от деревни. Некоторые так еще больше стали гордиться своей травницей. Дит, сын кожемяки, ходил надутый и гордый оттого, что его зазноба ученица не просто деревенской знахарки, а самой Хозяйки-драконы. Вскоре людям надоел надутый индюк, и несколько мужиков договорились сбить спесь с зазнавшегося парня, но они не учли размер кулаков своего супротивника. Дит хрустнул пальцами, помял ладони, рядом с которыми лопаты смотрятся детскими совочками, и пошел навстречу обидчикам. Через час подвода с тягловым хассом привезла к таежному дому драконы побитых деревенских мужиков и самого Дита, получившего по полной программе от отца. Дорит, бывшая егерша и магичка, принесенная в долину Керром, была на третьем месяце беременности, и по неписаным законам гномов до родов ей было запрещено заниматься магией, так что бойцовские петухи достались драконе. Вся драчливая компания дружно охала, ахала и подсвечивала бланшами разной степени синевы. Лежавшая у порога дома Яга сменила ипостась и принялась потчевать болезных драчунов настойками и накладывать лечебные заговоры. Дита травница прогнала с глаз долой и запретила ученице подходить к своему жениху, пока тот не усвоит урок. Сын кожемяки от природы был парнем неглупым. Поплутав по чащам, он вернулся к Яге с поникшей головой и клятвенно заверил Хозяйку, что эксцессов больше не повторится. Чарда с жаром поддержала жениха и обещала лично присмотреть за не в меру драчливым избранником.

На второй день после счастливого избавления от заклятия Яга первый раз за несколько тысяч лет попробовала парного мяса. Она отсыпалась после долгой бессонной ночи, когда Карегар, вернувшийся с охоты, принес в пещеру половину оленя. Ей до сих пор было стыдно за свое поведение. Она вела себя так, будто свежины сроду не ела… Уловив сладко-соленый терпкий запах крови, дракона отпихнула мужа в сторону, схватила остатки туши и уволокла ее в другой конец жилища.

— Ну как олень? — с веселой искрой в голосе спросил дракон. Вопрос остался без ответа, только треск перемалываемых костей говорил, что олень хорош. — А помнишь, ты мне пеняла за лося? — Треск на секунду прекратился, дракона рыкнула и вернулась к трапезе. — Я тогда три дня не охотился… — Легкий рык и резкий взмах хвостом были ответом на тираду. — Тарг, с кем я разговариваю, ты меня слышишь? — Яга не реагировала. — А кто-то мальчику хотел всыпать за мелкого барашка? — дернув крыльями, сказал Карегар и вышел из пещеры.

Шутки шутками, но за показной веселостью старого дракона по-прежнему проглядывало слово «почему». Во взаимоотношениях хозяев долины поселился ледок — это как река и берег, отделяющийся зимой от воды хрупкой кромкой заберегов, но стоит поднажать морозу, как лед начинает крепчать. Сейчас между драконами пролегла узкая грань хрупкого осеннего льда. Все предпринимаемые Ягиррой попытки вернуть прежнего Карегара проваливались. Она, как всякая другая женщина, остро чувствовала все творящееся с названым мужем и сильно переживала, что происходящие с ним изменения тяжким грузом вины лежат на ней самой. Яд недоверия продолжал разъедать их отношения, как ржавчина разъедает железо. Карегар дал слово ждать и не торопил события, ни разу не намекнув ни словом, ни делом, что желает услышать продолжение откровений, за что Яга была ему благодарна. И все же она иногда ловила на себе осторожные взгляды, отдававшиеся болью в развороченной душевной ране. Чувствовать такие взгляды оказалось тяжелее всего. Тяжко знать, что тебя не тронут и не попросят сказать правду, но с нетерпением ждут, когда ты сама сподобишься на откровение. Старый дракон разумом простил ее, но в душе его поселилась обида, породившая отчуждение. Через две седмицы дракона не выдержала: