Псевдоисторик Суворов и загадки Второй мировой войны - Александр Помогайбо

Все верно. Говорил и такое Б. М. Шапошников.

«Сталин не только разделял взгляды Шапошникова, Сталин имел те же взгляды».

И это верно. Думал так Сталин. Этому есть свидетельства. Жуков в «Воспоминаниях и размышлениях» пишет:

«13 июня С. К. Тимошенко в моем присутствии позвонил И. В. Сталину и просил разрешения дать указание о приведении войск приграничных округов в боевую готовность и развертывании первых эшелонов по планам прикрытия.

— Подумаем, — ответил И. В. Сталин.

На другой день мы были у И. В. Сталина и доложили ему о тревожных настроениях и необходимости приведения войск в полную боевую готовность.

— Вы предлагаете провести в стране мобилизацию, поднять сейчас войска и двинуть их к западным границам? Это же война! Понимаете ли вы это или нет?»

Все правильно, все верно говорит Суворов-Резун…

Сталин действительно думал, что мобилизация — это война.

И потому Сталин в мобилизации отказал.

Г. К. Жуков продолжает:

«Уходили мы из Кремля с тяжелым чувством.

Я решил пройтись немного пешком. Мысли мои были невеселые. В Александровском саду возле Кремля беспечно резвились дети. Вспомнил я и своих дочерей и как-то остро почувствовал, какая громадная ответственность лежит на нас за всех ребят, за их будущее, за страну в целом».

Но И. В. Сталин не только не разрешил мобилизацию.

Г. К. Жуков:

«Я говорил уже о том, какие меры предпринимались, чтобы не дать повода Германии к развязыванию военного конфликта. Нарком обороны, Генеральный штаб и командование военными приграничными округами были предупреждены о личной ответственности за последствия, которые могут возникнуть из-за неосторожных действий наших войск. Нам было категорически запрещено производить какие-либо выдвижения войск на передовые рубежи без личного разрешения И. В. Сталина».

Вот это и позволило Гитлеру без труда прорвать оборону границы.

Мобилизация началась лишь 22 июня 1941 года!

Но для чего это Суворов-Резун начал разговор о мобилизации?

А для того чтобы, поболтав о мобилизации, завершить главу многозначительным: «В августе 1939 года Сталин на что-то решился».

Читатель, видимо, должен решить, что раз Сталин начал мобилизацию в 1939 году, он еще тогда начал подготовку к нападению на Германию.

Что же, проверим.

Да, Сталин в сентябре 1939 года увеличил армию… А затем ее сократил.

Цифры штатной численности РККА и списочной (то есть фактической) приведены по книге: Мельтюхов М. Упущенный шанс Сталина. С. 361.

Таблица штатной и списочной численности РККАДата Штатная численность Списочная численность Всего В т. ч. части вне норм 20 сентября 1939 г. 2 265 000 5 289 400 ? 1 декабря 1939 г. 2 300 000 3 273 400 не учтены 1 января 1940 г. 4 163 400 3 851700 240 800 1 февраля 1940 г. - 4554 180 4 229 954 242 381 1 марта 1940 г. 4554 180 4 416 000 не учтены 1 апреля 1940 г. 2 300 000 4 355 669 228 884 1 мая 1940 г. 3 302 220 3 990 993 не учтены 1 июня 1940 г. 3 410 000 4 055 479 175 798 1 сентября 1940 г. 3 574 705 3 423 499 не учтены 1 октября 1940 г. 3 670 854 3 446 309 не учтены

С началом Второй мировой, в сентябре 1939 года в Красной Армии было 5 289 400 человек. 22 июня 1941 г. в Красной Армии было 5 774 211 человек (См.: Мельтюхов М. Упущенный шанс Сталина. С. 473), то есть всего-то на полмиллиона человек больше…

В следующей, 9-й главе, Суворов-Резун раскрывает нам, на что якобы решился Сталин в 1939 году, вынашивая свои агрессивные планы.

«… Был разработан принципиально новый план вступления в войну. Вот краткое его содержание.

1) Процесс мобилизации разделить на два этапа: тайный и открытый.

2) Первый, тайный, этап — до начала войны. Па этом этапе на режим военного времени перевести государственный аппарат, карательные органы, промышленность, системы правительственной, государственной и военной связи, транспорт, армию увеличить до 5 000 000 солдат.

3) Ради маскировки первый, тайный, этап мобилизации растянуть на два года…»

Ну, дальше я цитировать не могу. Растянуть «тайный» этап на два года просто невозможно. Тайной может быть мобилизация, которую делают стремительно, в пределах недели. Только в этом случае пока противник узнает об этом, пока будет что-то решать, осуществлять мобилизацию — будет уже поздно. Чтобы верить в «тайную» мобилизацию в два года — надо быть полным Резуном, тем более что в июне 1941 года Красная Армия была больше армии сентября 1939-го всего на полмиллиона человек.

Суворов-Резун:

«В этой схеме все ясно и просто.

За исключением одного. Как начинать тайную мобилизацию за два года до вступления в войну, если момент вступления в грядущую войну нам неизвестен?

Советские стратеги и на этот вопрос нашли ответ: следует не идти на поводу событий, не ждать, когда война возникнет стихийно сама собой в неизвестный для нас момент, а планировать ее, установить момент ее начала».

Итак, Сталин в августе 1939 года «установил момент начала» через два года. Аргументов никаких — только факт растянутой на два года мобилизации.

Которой, однако, и не было.

Глава 10 называется «Где строить пороховые заводы».

«А еще снаряды держали у границ в железнодорожных эшелонах. Очень дорогой способ хранения и очень ненадежный: как в товарном вагоне поддерживать температуру и влажность? Если советские генералы замышляли удерживать границы, так надо было разгрузить вагоны и рассредоточить запасы по войскам. Если планировали отходить, тогда надо было прицепить паровозы и оттянуть эшелоны с боеприпасами подальше от границ. А на границе оставить самый минимум. Но если коммунисты планировали идти вперед, то тогда так и следовало действовать: снаряды надо было держать в вагонах и иметь у границ 170 000 солдат-железнодорожников и соответствующую технику для перешивки западноевропейской колеи на широкий советский стандарт».

И в самом деле — зачем снаряды хранились в вагонах?

Не иначе, как собирались везти вагоны на Запад. Мирные люди выдают снаряды войскам. Но у Сталина они хранились именно в вагонах, а значит…

Товарищ Резун никогда не разгружал вагоны и потому принимает выражение «вагоны снарядов» буквально.

Снаряды считают на вагоны.

«Накануне войны около четверти всех огнеприпасов, сосредоточенных на Северо-Западном, Западном и Юго-Западном стратегическом направлениях, хранили всего лишь в 50—200 километрах от государственной границы. Удаление остальных складов не превышало 700 километров. В результате многие из них довольно быстро попали в зону боев. По этой причине к концу первой же недели войны Западный фронт, например, потерял 60 складов. И в их числе — 10 артиллерийских с более чем двумя тысячами вагонов боеприпасов — треть всего огнезапаса» (Цемидов В.И. Снаряды для фронта. С. 112).

Да, теряла Красная Армия вагоны снарядов — но это не значит, что снаряды были в вагонах. Две тысячи вагонов снарядов Западным фронтом было потеряно на складах.

Суворову-Резуну это невдомек. Он считает, что раз снаряды считали вагонами, то и хранились они в вагонах.

Главка 11 называется «Крылатый Чингисхан» и посвящена все тому же Су-2. Собственно, с Су-2 уже все ясно, но тут Суворов-Резун начинает делиться своими мыслями о стрелковом вооружении и просвещает блуждающих во мгле неведения и по этому предмету:

«Во время тайной мобилизации планировалось выпустить малую (по советским понятиям) серию — всего несколько сот этих самолетов… А после нашего удара начинается массовый выпуск «Иванова» десятками тысяч. «Иванов» — это как бы невидимый мобилизационный резерв. Это как с автоматом ППШ. Автомат Шпагина ППШ создан перед войной, опробован, одобрен. Грянула война, и немедленно каждая кроватная мастерская, каждая артель по производству скобяных товаров, каждый мелкий заводик начинают выпуск самого простого, самого надежного, очень мощного оружия в количествах непостижимых».