Диктаторы обмана: новое лицо тирании в XXI веке - Сергей Маратович Гуриев

Стремительно возникший в мире отклик на эти события частично объяснялся появлением новой силы – интернета. За пару лет до восстания местные НКО в штате Чьяпас, надеясь уменьшить счета за пользование факсом, купили веб-сервер65. И довольно быстро влились в международную коалицию антиглобалистов, экоактивистов, профсоюзов, правозащитников, феминистского движения и защитников прав коренных народов. Когда войска Салинаса вступили в бой, это сообщество было наготове. Одновременно с тем, как солдаты штурмовали деревни, фото- и видеоизображения действий военных разлетались по адресам партнерских организаций, которые передавали их редакциям новостей.

Вторая причина, по которой Салинас дал обратный ход, была связана со временем происходивших событий. В 1994-м в преддверии ключевых президентских выборов экономика Мексики находилась в крайне неустойчивом состоянии. Огромный приток спекулятивных денег стимулировал рост расходов среднего и рабочего классов. Продолжающееся политическое насилие грозило уходом инвесторов. Экономика – писал один аналитик – представляла собой «одно большое надувательство»66. Если бы этот пузырь лопнул, Салинас сильно рисковал. Американский посол Джеймс Джонс предупредил его, что, если он уничтожит сапатистов, Уолл-стрит уронит мексиканскую экономику как «горячую картошку». Для этого хватит «24 часов эфира “CNN” про войну», сказал он президенту67.

Если бы власти начали действовать раньше, они могли бы отключить повстанцев от интернета и заблокировать новостной поток. Но генералы Салинаса всегда готовились к прошлой войне. Они считали, что им противостоят обычные партизаны. Фактически же они имели дело с совершенно новым явлением. Как сформулировал министр иностранных дел Мексики Хосе Анхель Гурриа, война велась не с помощью ружей и гранат, а «с помощью чернил, слов и интернета»68.

Режим Салинаса, который уже прошел полпути от диктатуры страха к диктатуре обмана, был вынужден перейти к стратегии малоинтенсивного насилия69. Это произошло под влиянием нескольких факторов: развития интернет-коммуникаций, распространения мировых новостных СМИ и финансовой нестабильности, вызванной ускоренной интеграцией страны в мировые рынки капитала. А также еще одного обстоятельства, к которому мы сейчас и обратимся.

К ВОПРОСУ О ПРАВАХ

Третий ингредиент в нашем коктейле – подъем либерального мирового порядка. Одной из его ключевых движущих сил стало международное движение за права человека. В конце XX века небольшие группы высококвалифицированных специалистов, разделявших ценности прогресса и часто имевших юридическое образование, раскинули по всему миру сети либеральных НКО. Они использовали мировые СМИ, международное право и ряд новаторских тактик, чтобы организовать давление на жестоких диктаторов. Именно это содружество создало общественный резонанс вокруг восстания сапатистов.

Для автократов старой школы такие активисты были источником проблем. «Нам трудно вершить историю, – сокрушался один африканский лидер в 2009-м. – Мы вынуждены творить свою Французскую революцию с Amnesty International над душой»70. Этим лидером был Лоран Гбагбо, за девять лет до того ставший президентом Кот-д’Ивуар. В апреле 2011-го объединенные силы повстанцев, французских войск и «голубых касок» ООН еле вытащили его из президентского бункера. Он отказался признать результаты выборов, прошедших при участии международных наблюдателей. Гбагбо, цепляясь за власть, залег на дно в столице страны, которая является ведущим мировым производителем какао, пока его сторонники бесчинствовали за воротами президентского дворца71.

Незадолго до этого жители Кот-д’Ивуар связывали с Гбагбо надежды на лучшее будущее. В период 33-летнего правления постколониального диктатора страны Феликса Уфуэ-Буаньи, Гбагбо был диссидентом и борцом за демократию. Но после избрания президентом он изменился. Гбагбо по прозвищу Булочник – так в народе называли хитрых манипуляторов – обрушил репрессии на сторонников Алассана Уаттара, другого кандидата в президенты, пользовавшегося поддержкой на севере страны. В 2005-м он отменил выборы, но в 2010-м объявил о проведении общенационального голосования, на котором оппозиция с севера добилась численного преимущества. С последними несколькими миллионами долларов Гбагбо укрылся в бункере, в то время как на улицах гибли тысячи человек.

В 1999-м Гбагбо удивлялся упрямству Слободана Милошевича, сербского диктатора, вступившего в противостояние с НАТО за Косово. «Что Милошевич собрался делать, когда весь мир против него?» – он спрашивал у своих помощников72. Но в 2011-м «весь мир» был уже против самого Гбагбо. Вслед за сербским вождем он отправился в Гаагу, чтобы предстать перед Международным уголовным судом по обвинениям в преступлениях против человечности. Он провел там в тюремной камере семь лет. Неожиданно для многих в 2019-м он был оправдан, так как судья счел доказательства прокурора недостаточными73.

Amnesty International – организация, мешающая современным робеспьерам «вершить историю» – была основана в 1961 году. Лондонский юрист Питер Бененсон прочел, что двух португальских студентов отправили в тюрьму, потому что они подняли тост за свободу74. Бененсон решил собрать волонтеров, которые будут искать по миру людей, отбывающих срок за свои политические убеждения, и закидывать их тюремщиков письмами75. С тех пор 5 млн активистов подключились к деятельности организации; у нее около 2 млн членов и сторонников76.

Корнями нынешняя «правозащитная революция» уходит в эпоху Просвещения77. Американские и французские революционеры, разработавшие Билль о правах и Декларацию прав человека и гражданина, вдохновлялись трудами Локка, Юма, Вольтера и Руссо78. Различные кампании XIX века – борьба против рабства, за права колоний и за равенство женщин – говорили тем же языком. Но только после Второй мировой войны были предприняты действенные шаги, чтобы закрепить права человека в международном праве79. В течение пяти лет после учреждения ООН в 1945 году была принята Всеобщая декларация прав человека, состоялись трибуналы в Нюрнберге и Токио и были подписаны Конвенция о геноциде и Женевские конвенции.

В годы холодной войны западные элиты чаще боролись с коммунизмом, чем решали гуманитарные проблемы. Но с исчезновением СССР подход «реалполитик» утратил былую привлекательность. В активизм ударились звезды поп-культуры, и интересоваться правами человека стало «круто»80. Сам термин получил широкое распространение. В 1980-м «права человека» упоминались в 595 заметках «The New York Times». К 2000-му число упоминаний выросло до 1 548. Изменения происходили не только на Западе. По данным мониторинга «BBC», в новостных программах разных стран «права человека» фигурировали в 838 сюжетах в 1980-м, в 1 809 сюжетах в 1990-м и в 9 193 сюжетах в 2000-м. Даже китайское государственное информационное агентство «Синьхуа» все чаще рассказывает о правах человека: 140 раз в 1980-м и 1 415 раз в 2000-м81.

В процессе демократизации во