Пешки (СИ) - Татьяна Чернявская

Чаронит воинственно свела бровки и сконцентрировала энергию. Мощный воинственный огонь, незаменимый для любых боевых заклятий, сметающий на своём пути любые преграды и готовый быть разрушающей основой, к сожалению, не был её стихией. Вызов искры закончился нагревом кончиков пальцев и тонкими струйками дымка из‑под ногтей. Родная для Яританны стихия земли, воспринимаемая девушкой жестокой насмешкой над уже немногочисленным родом потомственных боевых чародеев, могла быть чрезвычайно полезна в сельском хозяйстве, строительстве и при большой натяжке обороне в бою. Это как‑то не особенно радовало чародейку, когда дело доходило до практики.

Не до конца понимающий смысл происходящего Важич прищурился. Танка, расценив это как издёвку огненного чародея над её потугами, разозлилась, усиливая поток чар, от чего начало противно ныть в запястьях. Из чёрного прогорклого дыма сформировался мотылёк — могильник и, весело трепеща крыльцами, приземлился на колено Мастеру. От обиды духовник едва не расплакалась, остро чувствуя свою беспомощность и бесполезность. Все стихийные заклятья рассчитывались на сугубо профильных чародеев и требовали не столько слов, сколько волевого импульса. Из профессиональных на ум приходило только старое — доброе, запрещённое во всех уставах аутодафе. Нежитеведы, теоретики и практики, изучали его хотя бы для того, чтобы при столкновении с фанатиками перед смертью знать, отчего умираешь. Зная скорости заклятий у настоящих профессионалов, девушка сильно сомневалась, что кто‑нибудь с её факультета при нападении успел бы подумать даже: «О, чернокни…».

Расценив, что в общем тёмном фоне её маленького заклятья никто и не опознает, девушка клыкасто улыбнулась и встала в нужную стойку, чётко направив сомкнутые указательный и средний пальцы на ветки, а остальные, согнув на манер храмового благословения (у чернокнижников был специфический юмор). Яританна открыла внутренний резервы, сплела поток чар, послала импульс и вдруг оглушительно чихнула, шлёпаясь на пятую точку. Чёрный сгусток сорвался с пальцев в ночную мглу и улетел в неизвестном направлении. Перепуганная девушка прижала ко рту ладошку и попыталась спрятаться за не менее испуганным чародеем. В глубине котлована что‑то громыхнуло и непереносимо яркой вспышкой разорвало иллюзорный покрыв.

— Мамочки мои!! — пронзительно вскрикнула девушка и сломя голову ринулась к котловану, с ужасом представляя, как заживо сгорая, корчатся в нечеловеческих муках несчастные, застигнутые на дне её неожиданно сильным заклятьем.

С непривычной для себя ловкостью Яританна сбежала вниз, замерев безвольной куклой перед лицом своего ужасного промаха. Подмирное пекло со времён своего зарождения не знало более правдоподобной пародии. Взвившаяся на несколько метров сплошная стена пламени искрами — кинжалами разрезала ночное небо. Обжигающе холодный ало — чёрный огонь танцевал у самого края, медленно раздвигаясь вширь, влекомый тёмными эманациями. В его глухом рёве читалась ярость великих праведников древности.

— Паули — и-иг!!! — надсаживая горло, жалобно звала из последних сил бредущая у самой кромки пламени Танка; огонь хоть и не обжигал свою создательницу, но и не подпускал к порождениям скверны. — Гле — е-е — еб!!! Славви — и-и — ий!!! Владоми — и-и — ир!!! Ато — о-о — он!! Паули — и-и — иг!!!

За следующим поворотом показалась фигура неизвестного мужчины в чёрном респираторе и бандане, сжимавшего в руках самодельный факел из памятной гнилушки. Сейчас даже самый захудалый фанатик казался спасением для ей совести. Яританна скользящей поступью, чтобы не ранить нежные ступни о каменный мусор, двинулась к нему навстречу, просительно сложив на груди бледные руки.

— Как зовут Вас, почтенный? — вполне вежливо обратилась к нему Танка своим низким, слегка охрипшим голосом.

Чем‑то вид одиноко бредущей сквозь стену огня юной светловолосой девушки с первыми признаками трупного разложения на нежной коже и погребальным венком на хрупких плечиках, что плаксиво выкрикивала в ночь имена погибших чародеев, ужасно не понравился мужчине. Тот заметно побледнел, выронил факел и с сумасшедшим воплем бросился от неё прочь.

Яританна пожала плечами, подобрала с земли не успевшую погаснуть гнилушку и направилась обратно.

Боль сходила волнами, то подступая к едва теплящемуся на грани беспамятства сознанию, то отпуская изорванное тело. Воспалённый мозг сквозь порывы бреда улавливал окружающее действо, но всё больше стремился увязнуть в смешении красок и звуков. Казалось, каждая клеточка тела ощущала, как постепенно отступают связавшие душу холодным коконом тёмные чары. Далёкое пожарище наполняло высосанный вражеским артефактом резерв. Что‑то неведомое, но здорово смахивающее на интуицию, проникновенно нашёптывало о жизни. Перед глазами всплывали ведения недавней битвы: незнакомые артефакты, модифицированные монстры, крики боли и удивления неподготовленных ещё совсем наивных ребят. «Мертвы, все мертвы», — погребальным колоколом гремела болезненная мысль, заставляя душу корчиться от странной боли и жажды мщения.

Араон попытался стиснуть зубы, но что‑то мешало даже этому простому действу, словно дух его уже отделился от тела, но по своей рассеянности забыл отлететь и теперь пребывает в этом мясном гробу, пока тот не изъедят черви. Мужчина поспешил отогнать от себя нелепую догадку. Просто его парализовало, наверное, от травмы или забот двух растрёпанных дурынд, которым несмотря ни на что удалось выжить в этой сумасшедшей бойне, когда пятеро здоровых, крепких…

Как же Важичу хотелось орать. Закричать в голос, чтобы заболело горло, чтобы прояснилось в мозгах и нахлынула спасительная ярость. Но связки не слушались, заставляя постепенно успокоиться и смириться. Протрезвив голову и отметив, что Чаронит ещё не вернулась, он усилием воли подключился к силе пламени и принялся ткать заклятие искажения, чтобы окончательно замести следы и стереть свою ауру с энергетического полотна и стать невидимым для таинственного врага. Так на всякий случай. Ведь кто бы ни желал смерти их маленькому отряду, он будет менее осторожен, веря в свою победу. Да и у отца останется в тылу свой человек, о котором будет неведомо противнику. С такими приятными мыслями Арн открыл глаза.

— Нга — а-а — у-у — у, — проникновенно протянул в самое лицо склонившийся над ним мёртвый полупрозрачный лось с ввалившимися глазницами. — Гкха — а-а…

Такого поворота потрёпанное сознание никак не ожидало и самостоятельно отключилось, швыряя чародея в спасительное забытьё.