Это моя школа - Елена Ильина

В вагоне поезда

Поезд стоял у перрона. Увидя стайку школьниц, проводница приветливо крикнула им с площадки одного из вагонов:

— А ну-ка, дочки, заходите!

Она была одета в черную шинель с медными пуговицами, из кармана у нее торчал желтый флажок.

— С Новым годом вас! — приветливо сказала она, сойдя на платформу.

— С Новым годом! — ответили девочки хором и одна за другой быстро вскарабкались по крутым, узеньким ступенькам.

Вагон и в самом деле оказался такой, какие бывают в поездах дальнего следования — со спущенными верхними полками, со столиками возле окон и занавесками. Сквозь двойные стекла виднелся другой поезд, но не паровой, а электрический — с широкими окнами и целой сетью проводов над крышами.

В вагоне было как-то по-домашнему тепло. Анна Сергеевна велела девочкам раздеться, а шубки, платки и шапки повесить над скамейками возле окон.

Вокруг было совсем свободно. Все скамейки оказались пустыми. Видно, в это раннее новогоднее утро мало нашлось охотников путешествовать.

Настя пристроилась у столика, и сейчас же на нем оказалась вышитая салфетка, а у Насти в руках — вязанье и крючок.

Катя села у окна с другой стороны, напротив Насти. Рядом с Катей примостилась Аня Лебедева.

Стелле Анна Сергеевна велела сесть подальше от окна и от дверей. Все девочки невольно переглянулись. А у Стеллы на лице появилось такое же, немножко обиженное, выражение, какое было у нее в школе перед самым отъездом.

— Эх, жалко, что совсем нет пассажиров! — сказала Ира Ладыгина. — Мы одни, и больше никого…

Но в эту самую минуту с площадки донеслись голоса, смех, и в вагон ввалилась целая ватага лыжников — парней и девушек, одетых в одинаковые теплые, мохнатые куртки и брюки. Лыжники расставили по стенкам вагона свои лыжи и палки и принялись рассаживаться, занимая все свободные места. Вагон сразу заполнился до того, что одному из лыжников даже не хватило места.

— Товарищи, — сказал он, оглядываясь вокруг. — А ведь мы, кажется, попали в детский вагон!

— Вот еще, «детский»! — обиделась Валя Ёлкина. — Они, наверно, думают, что мы первоклассницы.

— Да нет, какой же это детский вагон, — отозвался басом один из лыжников, сидевший на краешке скамьи у дверей. — Разве не видишь, что здесь старушки едут? А впрочем, садись ко мне на колени, сойдешь за ребеночка.

Со всех сторон так и посыпались шутки:

— Папаша, смотри, как бы сынок тебя не раздавил! Ребеночек крупный. Верных семьдесят два килограмма.

— Папаша, дай ребенку покурить, а то он заплачет.

— Дал бы, да вагон для некурящих.

Уже промелькнули мимо широкие окна стоявшей на соседнем пути электрички, и в вагоне стало светлее. А поезд, который должен был увезти из Москвы девочек с их учительницей и лыжников, казалось, и не думает двинуться в путь. И вдруг, совсем неожиданно, мимо окна медленно и плавно пошли назад отцепленные вагоны, низкие крыши, высокие трубы, кирпичные стены, дощатые заборы… Под вагоном с гулким рокотом уже начали свою работу колеса. Поезд ускорял ход, и все быстрее бежали в обратную сторону телеграфные столбы. Протянутые между ними провода были похожи на линеечки в школьной тетрадке. Расстояние между линеечками делалось то уже, то шире, линеечки то будто выпрямлялись, то становились волнистыми. Поезд шел все быстрее и быстрее.

Кто-то из лыжников затянул песню «Где ж вы, где ж вы, очи карие?», и в вагоне стало еще веселее.

А где-то далеко впереди гудел паровоз, и по этому доносившемуся издалека гудку чувствовалось, что впереди еще много, много вагонов.

Девочки то смотрели в окна, то снова оглядывались на веселых пассажиров. Даже Анна Сергеевна с интересом посматривала на этих здоровых, жизнерадостных парней и девушек и чуть заметно улыбалась. Может быть, ей вспомнились собственные студенческие годы…

Но особенно понравилась эта веселая, громкоголосая компания Ире Ладыгиной. Каждая шутка вызывала у нее настоящий восторг. Она даже подпрыгивала и хлопала в ладоши.

Из разговоров молодых людей нетрудно было догадаться, что они едут на лыжную вылазку в какое-то очень хорошее место, где есть и холмы и крутые обрывы.

— Вот бы и нам на вылазку! — с завистью сказала Ира, на всякий случай краешком глаза поглядывая, не слушает ли ее Анна Сергеевна. — А то собирались, собирались — и на тебе: собрались в детский дом. Это почти все равно что в школу.

— Ну и не ездила бы, если тебе неинтересно, — сказала Настя Егорова. — Никто тебя силком не тянул.

— Да я же не говорю, что неинтересно, а только на лыжной вылазке, конечно, веселее.

Ира отвернулась и прижалась лбом к стеклу.

А за окнами простирались снежные поля, мелькали дощатые высокие платформы дачных поселков. Но поезд, не обращая на них внимания, несся мимо, мимо, и опять за окнами вырастали то снежные насыпи, то белые березки с черными ветками, то молодые сосенки с топкими, словно покрасневшими от мороза и ветра стволами. Казалось, эти березки и сосенки только что выбежали к рельсам, чтобы посмотреть на проходящий мимо поезд.

Но вот поезд замедлил ход, лыжники, как по команде, вскочили и двинулись к дверям. И тут, неожиданно для всех, Ира Ладыгина накинула на плечи шубку и юркнула вслед за лыжниками на площадку вагона.

— Ира! — крикнула Анна Сергеевна. — Ладыгина! Ты куда ж это?

— Я сейчас, Анна Сергеевна! — донесся из-за дверей Ирин голос. — Только посмотрю, какая это станция…

Анна Сергеевна сразу поднялась, но Оля уже успела набросить на себя платок и кинулась вслед за Ирой. В эту минуту вагон дернуло, и поезд тронулся. Девочки кинулись к окнам. Вдоль станции, чернея на снегу, тянулась длинная вереница пассажиров.

Дверь с шумом открылась, и Оля вбежала обратно в вагон. Но Иры с ней не было.

— Где же она? — спросила Анна Сергеевна, и девочки увидели, как изменилась в лице их учительница.

— На площадке ее нет, — проговорила Оля, глядя на Анну Сергеевну круглыми от испуга глазами.

Все так и обмерли. Учительница нахмурилась.

— Вот что, — сказала она решительно. — Сидите спокойно на местах. Может быть, она в другом вагоне.

— А что, если она осталась на станции? — спросила Оля.

— Тогда придется заявить начальнику поезда, — ответила Анна Сергеевна каким-то не своим, глуховатым голосом и, кое-как накинув пальто, вышла из вагона.

Девочки остались одни с Олей.

— Неужели Ира и вправду сошла на станции? — спросила Катя, как будто Оля знала больше, чем она.

Оля только пожала плечами и вздохнула:

— Кто ее знает! Могла и сойти. От Ирки всего можно ждать…

— Нет, вряд ли она сошла, — рассудительно сказала Настя. — Если бы Ира вздумала сойти, она бы и платок надела и варежки взяла. А ведь она только на себя шубку набросила. Даже не в рукава надела, а так — на плечи накинула.

— Это, пожалуй, верно, — сказала Оля.

Все задумались.

— Ой, девочки, — грустно проговорила Аня, — я боюсь, что Ира все-таки осталась на станции…

— Да зачем же ей было оставаться? — спросила Валя.

— Конечно, незачем, — сказала Аня, — а просто из шалости. Спрыгнула на платформу, а поезд в это время и тронулся… Что-то она теперь будет делать? Билета у нее при себе нет, все билеты у Анны Сергеевны…

— Подумаешь, беда какая… — заметила Стелла. — Что она, маленькая? Имя и фамилию свою знает, адрес — тоже. Я это в три года уже назубок знала. Вернется домой — и все тут.

— Да ведь и денег-то у нее нет! — сказала Катя вспыхнув. — Как же она без денег доедет?

— Очень просто, — все так же спокойно и невозмутимо продолжала Стелла. — Может пойти к начальнику станции. Рассказать все…

— Да, «рассказать»! — оборвала ее Катя. — А если она уже плачет и даже слова не может выговорить? Что тогда?

— Тогда уж не знаю. — И Стелла отвернулась к окну.

А Валя вздохнула.

— Лыжники, наверно, давно ушли, — сказала она. — И осталась наша Ирка на станции одна. Одна-одинешенька… Сидит там, как дура, под часами и ревет.

Все испуганно посмотрели друг на друга и на Олю.

— Ну, отчаиваться еще рано, — сказала Оля, стараясь говорить спокойно. — Не пропадет.

Но Олины слова никого не успокоили. Легко сказать — «не пропадет», когда она уже пропала! Впрочем, видно, у самой Оли на душе не было спокойно. Она так и покачивалась из стороны в сторону, приложив руки к щекам, а Кате с Настей — тем и вовсе не сиделось на месте. Они то вскакивали, то садились снова.

Сначала все еще ждали, что дверь вот-вот откроется и в вагон как ни в чем не бывало войдет Ира… Но с каждой минутой эта надежда таяла, и теперь девочки поглядывали на плотно закрытую вагонную дверь, ожидая возвращения Анны Сергеевны. Какие-то вести она принесет?

— Ох, как ее долго нет! — вздохнула Валя. — Как ты думаешь, Олечка, почему?