Времена года - Дмитрий Зуев

Тепла и их природная шуба: жировая смазка плотного пера и нежно-белый пух.

Осенью замечают москвичи, что на прудах больше плавает уток. Думают, что подсадили, а оказывается, нет… Тут происходит то же, что на охоте на селезней с подсадными «кряковыми» манными утками. В сентябре из гнездовых тундр на подмосковные воды подлетают непуганые северные утки.

Тянут стаи и над Москвой и, завидя сородичей на прудах, снижаются к ним. Утки-москвички встречают скитальцев жизнерадостными криками, как бы приглашают в свою компанию. Так пополняется московское стадо прудовых уток.

По неписаным законам природы птичьего царства пространство Чистых прудов мирно распределяется между птицами различных видов. Отдельный уголок занимают кряквы, сторонкой сближаются долгошеи-шилохвости. В разные концы снуют они, обгоняя, как быстроходные катера, белых лебедей. А те, великаны, будто не замечают суетливых уток, не обернутся и не кинут на них взгляда, и это надо понимать, как снисходительное миролюбие, как позволение проплыть близко. Но проплыть мимо разрешается только уткам. На близком расстоянии белый лебедь никогда не потерпит черного. Понаблюдайте за птицами. Вы никогда не увидите австралийца-черныша не только рядом с белыми кликунами, но даже в одной стороне пруда.

И даже однородцы — белые лебеди в природе не выносят близости гнезда другой пары. У зябликов шагами, а у лебедей километрами измеряются интервалы расстояния от гнезда. Ревниво-неуживчивы лебеди в гнездовой период, а когда выведутся и подрастут птенцы, опасность дальнего великого перелета объединяет их в осенние стаи.

На Чистых прудах и плавучие островки домиков разумно расставлены порознь, отдельно для белых и черных лебедей. Только уткам не возбраняется крейсировать вокруг да около тех и других, непримиримых между собой пар. Утки даже выходят обсушиться на островах лебедей, и те мирно переносят утиное соседство.

На прудах больше уток, но взоры всех прикованы к ненаглядной красе грациозно-изящных, независимо-гордых лебедей. Неповторима пластика их движений, по-особому красив изгиб длинной шеи; как белые паруса трепещут крылья. При виде их невольно звучит в памяти незабвенная музыка Чайковского.

Лебедушки с головой под крылом дрейфуют под бдительной охраной ревнивых лебедей. Важничают те перед скромными утками: независимая осанка, высокомерно выгнутая шея. Но видать, надоела птице напыщенная поза: лебедь привстал и вдруг взмахнул раз-другой белыми лопастями крыл, словно попытался взлететь. И от этого по зеленой глади вод разошлись круги, будто трепетная птица сбросила с распахнутых крыльев какие-то магические серебряные кольца…

Осенью на Московском море опускаются дикие пролетные лебеди-шипуны и кликуны. Много раз на охоте мне приходилось видеть из лодки и из шалаша диких лебедей на разливах рек Унжи, Костромки, Волги, Мологи, на озерах Верестово, Круталь. Теперь смотрю на лебедей на Чистых прудах и не вижу разницы: они так же осанисто-горды, так же величавы их грациозные заплывы на пруду и независимы позы. Не хватает здесь только широких листьев плавунов и белых лилий-кувшинок. А ведь очень просто развести их корневищами. В утиный пруд на усадьбе Завидовской охоты, помню, привозил я с Московского моря целиком кувшинки. Утки охотно клевали листья и цветы, а утята забирались на широкие листья…

…Широко разливается по луговым просторам Московское море. В синеве воды отражается жемчужно-белая тень. Это пролетает красавец-лебедь. Звонок его голос, как серебряный рог. На лазурном фоне ясного неба ослепительна белизна лебединого пера, что вошла в народный фольклор. «Лебеди на хвостах уносят тепло», — говорят осенью в народе. Раньше всех водоплавающих птиц летят лебеди весной над последними снегами и позднее всех улетают над первыми порошами и перволедьем. Бывает так, что стая лебедей с высокого разлета грудью пробивает тонкий лед, чтобы поплавать, покормиться на пролете. Это птицы-работники. Громко звенит их победный клич: «Клу-кли-кли!..»

Живая сказка — пролетные лебеди на воде. Нежная гармония их певуче-серебряных голосов навсегда западает в душу, как отголосок сказок детства.

На озере Каменике (за Костромой) мне приходилось видеть, как необыкновенно быстро плавают грациозные лебеди по воде, на лодке не догонишь. И всегда неразлучна пара, птичья дружба навек. У охотников есть благородная традиция — не поднимать на лебедя ружья. И вправду жестоко стрелять таких прекрасных птиц.

КОГДА РЫБА ИДЕТ ВГЛУБЬ

…Гладь и блеск озер,

Светлые заливы,

Без конца простор…

Уходя, лето будто призадумалось, присело на берегу водяных цветников. Вот почему рядом с поплавком удочки рыболов видит белые цветы стрелолиста, сусака, веха, омежника, розовые початки водяной гречихи, малиновые султаны дербенника — плакун-травы, белые кувшинки, желтые кубышки. Медом водяных цветов, водорослями, аиром благоухает река на рыбацкой зорьке. Аромат речного берега привычен, но всякий раз по-новому восторгает удильщика. И только рыболовы могут целиком понять и оценить мудрость строк писателя К. Г. Паустовского: «Нет более трудной задачи, чем рассказать о запахе речной воды или о полевой тишине…» Все слова об этом кажутся мертвыми. Это надо испытать, а передать невозможно.

Редеют цветы лесных полян, зеленеет нежная отава лугов, и только один сентябрьский берег реки до заморозков хранит в целости два минувших времени года: весну цветов и водяных трав и зеленое лето ивняков, ольшаников, лозняков, камышей и тростников. Ни желтизны, ни листопада… Сущий мираж лета на берегу осеннего леса.

Берег сам маскирует удильщика. Водоросли, планктон потонули зимовать на дно. Чище слез прозрачная ясной воды струя. Солнцем сверкает вертушка блесны. Лучшее в году время лова на богатырскую удочку — сентябрь. Поистине «медовый месяц» спиннингистов. В чистой воде виднее все насадки и лучше ловля на кружки, с живцами, на поплавочные удочки с мальком…

После летнего антракта сентябрь впервые дарит рыболовам сюрпризы первых поклевок хладолюба-налима, вперемешку с язем и голавлем. Хорошо уже ловится по ночам налим. Он любит тьму и боится даже света луны. Донный полуночник все лето отлеживается в тени кустов, в глинистых ямах, под корягами у круто нависших берегов. И вот теперь проснулся лежебока, словно кто ему подсказал, что в осеннее равноденствие ночь стала длиннее дня. Чем ночь темнее, а день ненастнее, тем лучше берет налим. Да и щука в сентябре активнее, чем в августе. Начинается осенний жор.