Час негодяев - Александр Афанасьев

– Да.

…

– И что?

– Нiчого. Побратими говорили. У мене мати москалька, працювати до Львова приїхала. Мене через неї в школi чужiнцем обзивали, знущалися. Я в армiю пiшов, щоб героєм стати. Героєм України.

– Хорошо.

– Тiльки думаю, що тут нiяким героєм я не стану. Загинемо всi от i все.

– Заткнись.

– Нi, я скажу. Я на Майданi був, з побратимами приїхав. Не за це ми стояли. Злодiї як були так i є. Я думаю, нас з москалями лобами зiштовхнули щоб ми повбивали всi один одного, от i все. А злодiям так красти легше. Всю країну розiкрали. У москалiв в Москвi напевно, теж злодiї є, ось вони з нашими злодiями i змовилися всiх нас вбити. Злодiй злодiєвi погано не зробить.

– Ты это Тарасу скажи, вот он обрадуется.

– Тарас дурень. I боягуз. Вiн багато говорить i мало робить. Коли на Майданi стояли, його попереду нiколи не було, вiн то в наметi, то бiля сцени терся. У нього батько – митник, а все митники – першi злодiї. Ти помiтив, що вiн i тут близько командира треться. Як тiльки нашi командири бiгти будуть, так i вiн з ними втече. У мене йому вiри немає.

Очередной взрыв заставил их прервать разговор…

В американских пособиях по «тактике» есть такое понятие CQB – ближний бой. Close Quarter Battle. Раньше армия почти не тренировалась в этом виде вооруженной борьбы, потому что если кто-то засел в здании и оказывает сопротивление, то проще всего подогнать танк или гаубицу и подавить сопротивление снарядами. Но в девяностые война поменялась, на поле боя появились в большом количестве корреспонденты, а правила ведения боевых действий стали все более сурово относиться к «побочному ущербу», то есть к гибели мирного населения. На смену регулярной армии врага пришли незаконные вооруженные формирования, прячущиеся среди сочувственно относящегося к ним мирного населения. Из-за этого армии пришлось осваивать навыки, которые раньше не выходили за пределы антитеррористических подразделений. В том числе и ближний бой.

И на тот момент, наверное, не было более яркого, концентрированного примера ближнего боя, чем бои за Донецкий аэропорт. Бои, которые продолжались вот уже двести с лишним дней…

В конце апреля 2014 года, когда стало понятно, что война, похоже, надолго, правительство в Киеве приняло решение о высадке в аэропортах Донецка и Луганска наиболее подготовленных своих частей. Цель – обеспечить контроль над аэропортами как для того, чтобы не допустить снабжения повстанцев воздушным путем, так и чтобы использовать аэропорты как плацдармы для возможной антитеррористической операции в самом Донецке и Луганске. Вероятно, тогда еще не все понимали, что на самом деле происходит, и где-то зрела мысль «взять Донецк одним десантным полком», как в свое время такая мысль зрела у другого гениального полководца. Надо сказать, что мысль была не такой уж и глупой – на тот момент силы ополченцев были разрознены, малочисленны, техники у них было мало, Стрелков находился в Славянске. В этих условиях высадка парашютно-десантных подразделений в аэропортах и стремительная атака на столицы мятежных регионов действительно могла иметь успех. Почему не предприняли? Видимо, договаривались…

В Донецке высадились части третьего полка специального назначения (Кировоград), а вот до Луганска самолет со спецназом, похоже, не долетел. Если бы долетел, возможно, там история развивалась бы совсем по-другому. Командовал в Донецке офицер спецназа Александр Трепак, позывной «Редут».

В ночь с 25 на 26 мая вооруженными сторонниками ДНР была осуществлена попытка захвата аэропорта. Ей руководил довольно мутный и неоднозначный человек – Александр Ходаковский, бывший командир донецкого филиала украинской «Альфы» и бывший начальник охраны Рината Ахметова, неофициального хозяина региона. Видимо, были какие-то договоренности, потому что сводному отряду из местных и ростовских ополченцев дали зайти на территорию аэропорта и занять новый терминал. 26 мая к ополченцам начало прибывать подкрепление, а аэропорт прекратил обслуживать пассажиров, улетели все или почти все самолеты. В то же время никто не мешал кировоградскому спецназу контролировать старый терминал и выбирать для себя наиболее удобные позиции. Прибыл Ходаковский, который пытался вести переговоры, заявляя, что, если аэропорт не будет сдан, они возьмут его измором.

В одиннадцать часов 26 мая по аэропорту и позициям ополчения был нанесен удар двумя самолетами «Су-25» и вертолетами «Ми-24», что привело к значительным потерям. Одновременно с этим открыли огонь и кировоградцы, успевшие вывести снайперов на господствующую над местностью диспетчерскую вышку. Бои продолжались до вечера, единое управление было потеряно, запасного плана не было. Бои велись не только на территории аэропорта, но и в его окрестностях. С наступлением темноты последовала команда на прорыв в сторону Донецка. Погрузившись в два «КамАЗа», взяв с собой раненых, ополченцы на большой скорости пошли в сторону Донецка. При этом силы ополчения в городе не были предупреждены о прорыве, не отработана связь и опознание. Прорывающиеся «КамАЗы» приняли за попытку украинского спецназа прорваться в город и открыли по ним шквальный огонь. Это и есть простая и страшная правда тех, потом многократно показанных по телевидению «КамАЗов». Не было никакого украинского вертолета, никакой украинской засады – их расстреляли свои же. Больше пятидесяти человек заплатили своими жизнями за отвратительно организованную и проведенную операцию, которую планировали люди, не имевшие военного образования и ни малейшего представления о том, как планируются подобного рода операции.

В течение последующих двух месяцев подразделения ВСУ были блокированы на территории аэропорта отрядами ДНР, которые неоднократно пытались взять аэропорт штурмом. Их действия успеха не имели. Только в конце июля в результате успешных деблокирующих действий украинской армии и отступления сил ДНР в пределы городской черты силовикам удалось пробить «коридор» и доставить на территорию аэропорта тяжелое вооружение.

На тот момент в аэропорту находилось примерно сто двадцать человек личного состава ВСУ и неизвестное количество членов Правого сектора. Снабжение их осуществлялось просто – из Песок выходил транспортный конвой и под прикрытием танков на предельной скорости несся к аэропорту по взлетно-посадочной. На тот момент Стрелкова в Донецке еще не было, и повстанцы имели недостаточно тяжелого и противотанкового вооружения, чтобы противостоять ВСУ. О ситуации в те месяцы говорит то, что однажды в аэропорт привезли бухгалтера воинской части, поставили стол и начали выдавать жалованье. Наверняка, если бы украинская армия, используя аэропорт как плацдарм, в то время ударила бы на Донецк, начала его штурм, эти действия могли бы иметь успех. Скорее всего, не решились, потому что побоялись повторения ситуации со штурмом Грозного в 1994 году, и наверняка шли какие-то переговоры об условиях добровольного прекращения сопротивления. С другой стороны стола переговоров донецкие олигархи, которые все это первоначально спонсировали, поняли, что все зашло слишком далеко.

В конце августа с появлением в Донецке прорвавшегося из Славянска Стрелкова повстанцы возобновили штурм аэропорта. Для подавления наземных опорных пунктов и огневых точек уже использовались установки РСЗО и тяжелая артиллерия. Ни одна сторона не стеснялась в средствах – уже произошли события в Иловайске. Обстрел привел к сильному пожару в главном здании аэропорта. Второго сентября под контроль ДНР перешла часть летного поля и часть наземных сооружений.

Схема обороны Донецкого аэропорта на тот момент была построена на огне артиллерии: большая часть находившихся на украинских опорных пунктах солдат (всего опорных пунктов было девять) выполняла роль артиллерийских корректировщиков огня. Плюс в ангарах аэропорта прятались два танка и несколько БМП, танки использовались для противотанковой обороны, БМП – для быстрого маневра огнем и доставки личного состава на опорные точки. Впоследствии вся эта бронетехника была уничтожена бойцами Новороссии, и тогда схему изменили. Танки сосредоточили в Песках (два километра от аэропорта) и Опытном (три километра). При наличии танковой опасности они выдвигались и вели бой: препятствий для ведения огня на ровном как стол летном поле не было. В то же время застройка Песок и Опытного давала украинским танкам возможность скрываться от ПТУРов и танков Новороссии. Диспетчерская вышка господствовала над местностью, и скрытно подобраться к аэропортовским постройкам было невозможно: украинцы просто вызывали огонь артиллерии.

В ночь с 12 на 13 сентября часть аэропорта, находящаяся под контролем украинских военных, вновь подверглась мощному артиллерийскому обстрелу и штурму с участием танков. Нападение удалось отбить. О попытках штурма здания старого терминала, которое продолжали удерживать украинские силы, сообщалось 28 сентября, 2 и 3 октября. 6 октября повстанцы заявили, что вся территория аэропорта, включая ангары, строения и подземные коммуникации, полностью находится под их контролем. Это было не так, хотя силы ДНР уже контролировали большую часть аэропорта. На самом деле бои приобрели позиционный характер, вооруженные силы Украины удерживали позиции в прилегающих к Донецкому аэропорту населенных пунктах Пески и Авдеевка (крупные села), снабжение окруженной в аэропорту группировки шло через летное поле на поселок Пески. Транспортные конвои на летном поле подвергались ожесточенным обстрелам.