Эмир Кустурица. Автобиография - Эмир Кустурица

На первых демократических президентских выборах от партии SDA было два кандидата: Изетбегович и Абдич. И неожиданно с большим отрывом победил Абдич, получив на несколько десятков голосов больше, чем Изетбегович. Этим голосованием боснийские мусульмане отдали приоритет тому кто был наследником присущих Югославии Тито комфорта и модернизма. Они не поддержали Изетбеговича, представителя мусульманской клерикальной Боснии. Таким образом, Фикрет Абдич мог бы стать президентом Боснии и Герцеговины, но этого не случилось.

После победы на выборах состоялось собрание SDA в Тесани. Во имя поддержания дисциплины в партии Абдича вынудили смириться с тем, что президентом Боснии и Герцеговины вместо него станет Алия Изетбегович. Новость ему сообщил легендарный Сенга, секретарь SDA. В зале, где проходило собрание, рядом с руководителями партии сидели вооруженные до зубов люди в черной униформе и темных очках, специально прибывшие из Сандьяка[89]. Боснийцам дали понять, что Абдич не стремится к исполнению президентских функций. Вся лживость этой ситуации прояснилась во время войны, когда Абдич создал собственную армию и столкнулся в военном конфликте с Изетбеговичем, ставшим его заклятым врагом.

Он был не единственным, кто любой ценой стремился избежать войны с сербами. Адил Зульфикарпашич, представлявший наиболее умеренное мусульманское течение, подписал с Милошевичем соглашение о ненападении между мусульманами и сербами. Соглашение, которое Изетбегович выбросил в мусорную корзину.

Мой разговор с президентом прерывался долгими, тягостными паузами, полными недосказанности. И тогда хозяева попытались разрядить обстановку. Ведь они пригласили меня для того, чтобы переманить на свою сторону, а вовсе не с целью запугать. Именно этим я объясняю перемены в их поведении. Пока Алия, его сын Бакир и беременная невестка рассказывали анекдоты о Хасане Ценгиче, секретаре их политической партии, на которого Нелле, Доктор Карайлич, делал забавные пародии, я ненадолго унесся в своих мыслях далеко от этой квартиры.

А размышлял я вот над чем: стратегия президента на самом деле отличалась от обычной балканской политической тактики почти двухвековой давности. «Маленький брат» с Балкан получил от «Большого брата» мира — в данном случае Запада — гарантию, что тот придет ему на помощь, «если кто-нибудь обидит малыша». В основе этой стратегии лежит сценарий ресторанной потасовки. В балканских кафе драки обычно начинаются так: к столу, за которым сидит компания крепких ребят, подходит паренек. Взяв со стола стакан с водой, он выплескивает содержимое в лицо одному из воинственно настроенных здоровяков. Тот, не раздумывая ни секунды, дает парню оплеуху и направляется прямиком к столику, откуда подошел обидчик, который тем временем выбегает на улицу. Облитый и его дружки набрасываются на сидящих за столиком провокаторов. И в тот самый момент, когда зрители уверены, что конфликт исчерпан, в кафе вновь появляется тот самый паренек, а за ним — двухметровые амбалы, которые в свою очередь мутузят тех, кто уже считал себя победителем в этой маленькой ресторанной войне.

Мирсад Пуриватра был сыном знаменитого дизайнера мусульманской нации в Боснии. Он обожал «Sex Pistols» и получил должность в Академии драматических искусств за то, что принес двадцать метров коаксиального кабеля для спектакля по пьесе Младена Материча «Танец года».

Театр «Обала» родился в связи с потребностью сараевцев тоже иметь в своем городе место, где могло бы самовыражаться альтернативное искусство, и живой театр, контрастирующий с апатией публичного театра. Среди этих сараевцев был и Пуриватра. Его любовь к панк-музыке, европейская внешность и упорное стремление одеваться в черное стали определяющими факторами в решении Младена принять Мирсада-панка в наши ряды. Для Мирсада это был неплохой маневр, даже если он и не был хорошим стратегом. По мере того как приближалась война, он все меньше демонстрировал свою принадлежность к движению панков и все больше утрачивал черты бунтовщика. Младен Материч научил его любить Джерома Боша в живописи и Боба Уилсона в театре, тогда как во время многочисленных гастролей спектакля «Татуированный театр» Весна Байцетич приобщала его к своим утонченным замечаниям об искусстве и жизни.

Незадолго до войны Мирсад осознал, что мусульмане Сандьяка довольно далеки от Боша и Уилсона. Поэтому он постепенно начал забывать известные имена альтернативной сцены. С живописью было то же самое. В начале враждебных действий Мирсад организовывал выставки и вернисажи, но, сообразив, что кино намного выгоднее, переквалифицировался в директора кинофестиваля. Именно в этот период он признал творчество своего отца.

Во время гастролей театральной труппы «Обала» Младен Материч и Мирсад Пуриватра вели долгие беседы о войне. Младен напомнил, что сербский народ всегда сражался за свою автономию — у него не было другого выбора, кроме как сражаться.

— Это единственный маленький народ, который заплатил за свое выживание миллионами погибших. С тех пор как он освободился от турецкого гнета, он воюет не на жизнь, а на смерть, защищая свои национальные интересы. Сербы никогда не примут никакого хозяина.

После крупного слета в Фоче, организованного SDA Изетбеговича, — на котором, по данным средств массовой информации, собралось более ста тысяч человек, — толпа принялась угрожающе размахивать саблями. Одетые в форму зловещего дивизиона «Ханджар»[90], манифестанты оживили в памяти воспоминания о тех временах, когда боснийские мусульмане содействовали дивизии СС в ее неудавшемся наступлении на Москву. Теперь они подняли свои сабли против сербов, угрожая отомстить за мусульман, которых четники убили во время Второй мировой войны. Они кричали, что теперь готовы убивать сами.

— Не следует так провоцировать сербов, вы рискуете заплатить высокую цену, — заметил Младен Мирсаду.

— Если сербы нас побьют, мы найдем другое средство.

И он рассказал ему историю о ресторанной драке!

В распределении ролей, по словам Пуриватры, сербам должно было здорово достаться от американцев. И я наконец понял, почему президент Боснии и Герцеговины Алия Изетбегович, казалось, совсем не опасался того, что весь военный арсенал находится в руках JNA. Все вокруг бряцали оружием, а президент как будто и не боялся войны. Омерович продолжал наращивать запасы «Калашниковых» в своем подвале. Повсюду на Балканах спрос на оружие резко повысился. Что касается JNA, всем было известно, что хранилось на ее складах. И тогда страх стал обычным состоянием всех жителей Боснии.