Мой идельный смерч - Анна Джейн

 - Это какой-то пи… кошмар, - сглотнул он, явно запуганный встречей друзей, которые кричали ему, махали, подбадривали и вообще, вовсю веселились.

 - Согласна. И тебя целовать не буду, - сердито ткнула я пальцем ему в твердую грудь - тут же почувствовала в нем легкую боль.

 - А я тебя и не заставляю! - с трудом сквозь восторженные крики, требующие поцелуя, услышала я ответ Смерча.

 - Горько! - как под заказу, грянул сводный хор веселящихся парней и девушек, и от обилия эмоций молодой человек, сидевший с ноутбуком и колдующий с ударными, выдал торжественную барабанную дробь, подкрашенную басовым проигрышем.

- Они заставляют! – Некрасиво взвизгнула я. – Они!

 - Я сейчас им все объясню! - Дэн вновь проделал свой любимый трюк - поднес запястье к губам и прикусил кожу - разволновался. - Не беспокойся, партнер! Эй! Народ! – Подняв открытую ладонь вверх, закричал самым серьезным голосом Денис, но…

 Но объясниться Смерчу помешала сама Судьба. Проведение, Рок, Фатум, если угодно. А, может быть, Закон Мирового Свинства. Едва он отстранился от меня и открыл рот, набрав в легкие побольше воздуха, чтобы поведать своим многочисленным друзьям об их великом заблуждении, как ему помешали. Не вовремя, честно сказать - если бы эти люди поторопились со своим прибытием хотя бы на десять минут, не было бы этой трагикомедии, достойной страстей произведений Еврипида или Ибсена, создававших произведения в этом старинном жанре.

 Нет, это были не его друзья, и не мои, это вообще были не студенты, и даже, не преподаватели. Люди, попортившие "малину" к университетской жизни вообще никак не относились. Зато они относились ко всем знакомым органам правопорядка, имели определенную форму одежды - ту самую, мужественную, черную, с гордой надписью "Милиция" на спине, включающую в себя берцы и черные береты. У брата была подобная, когда он там служил после армии - знаете, как он гордился ею? Особенно специальной маской. Хотя эти ребята, приехавшие в небольшом микроавтобусе в сопровождении двух легковых машин с мигалками, были без масок.

 Вообще, наверное, из-за всеобщего гама сотрудников милиции никто и не заметил бы, но как только они припарковались и все пришедшие спохватились, стало поздно, ведь парни в форме оказались совсем рядом. Но они сами себя выдали: кто-то из тех, кто сидел в легковых машинах, заорал в мегафон, как только все три авто остановились на стоянке, влетев на нее с бешенной скоростью:

 - Всем оставаться на местах! Повторяю: всем оставаться на местах! Это милиция!

 На местах никто оставаться не пожелал, и пока сотрудники органов правопорядка бежали к крыльцу университета, преодолевая газон, друзья Дэна бросились врассыпную. Кто-то заорал:

 - Менты! Охренеть, менты приехали!!

 Один из тех, кто обладал глупым чувством юмора, не менее громко отвечал:

 - Спасибо, кэп!

 А парень с черной челкой подхватил, вновь завладев все еще работающим микрофоном:

 - Nзапрещено цензуройN! Все сваливаем! Мусорки!! Кто будет на воле - приходите в клуб на наш сегодняшний концерт!! Да будет свобода!

 - Не сдадимся жандармам! – Захохотал один из шляпников, со скоростью света скрываясь за рядом клумб.

 Его даже кто-то поддержал обрадованными выкриками. Оптимист, однако, почище меня - думает, его эти крепкие спортивные парни в форме, невесть как взявшиеся на территорию университета, отпустят его из "обезьянника" провести концерт!

 - Всем стоять! Стоять! - надрывался еще один любитель поорать в мегафон. Его мудрому совету никто не внял.

 Ненавижу панику. Сама начинаю паниковать!

 Кое-кто сбегал организованно: некоторые парни неформальной внешности как-то отработано хватали оборудование и буквально растворялись в воздухе. Многие, правда, убегали неумело.

 - Не стой! - услышала я голос Дэна над собой, и мы волшебным образом очень-очень быстро оказались в холле университета - жаль, туда рванули не все, а лишь часть собравшихся, посчитав, что в огромном здании легче затеряться, чем на открытом пространстве. Кстати, мы пробежали мимо ошарашенных охранников, выбежавших навстречу своим "коллегам" с протестами - эти мужики, в общем-то безобидные дядьки, в чьи святые обязанности входило проверять студенческие по утрам, судя по всему, об "акции" знали - сами наблюдали за ней.

 - За мной! - несся впереди брюнет, не забывая, впрочем, удерживать одной рукой идиотский шар, а другой подаренную коробочку. Я самостоятельно неслась рядом с ним, уцепившись за край его безрукавки. Мой букет успел в суматохе куда-то деться - когда я едва не споткнулась на пороге входа. Лучше бы я голову потеряла вместо долгожданного букета - а ведь я даже не успела рассмотреть, какие там цветы были!

Мы кинулись через холл к широкой мраморной лестнице – на ее боковых ступенях мы чаще сидели, чем ходили по ним. Я думала, мы поднимемся по ней, затеряемся в многочисленных переходах, побежим куда-нибудь на последний этаж и замаскируемся, например, под студентов заочного отделения, учащихся вечером. Но Смерч неожиданно свернул в один из боковых проходов, где наверх вел новенький преподавательский лифт – наши же, большегрузные, студенческие, потрепанные не столько временем, сколько нами, временно не работали, в отличие от этих. Но пользоваться лифтами, предназначенных работникам университета, студентам было запрещено – раньше замеченных в этом злостном деянии наказывали, презрев основную характеристику демократии - равноправие. Однако, студентам на наказание в какой-то момент стало просто-напросто плевать, и они все рано сломали лифт – прямо перед приездом в университет губернатора, который вместе с другими важными государственными шишками из всех других преподавательских лифтом выбрал именно этот, а потом с воистину эстонским акцентом спрашивал: «Патчемууу эт-тот лииифт тааак дооолго ед-дет?». По крайней мере, так говорилось в байках… На самом деле губернатор, прославившийся нервным нравом, скорее всего, орал и возмущался. После пятнадцатиминутного бесплодного ожидания лифта он и его команда сделали выговор главе университета и его замам. Те же, кстати, хотел продемонстрировать начальству, на что конкретно пошли пара-другая миллионов, выделенных на благоустройство здания университета, поэтому жутко разозлился на учащихся. И через пару дней ректорат пошел на крайние меры – для вызова лифтов каждому преподу выдал особенные ключи - «таблетки», похожие на домофонные, и студенты больше не смогли посягать на государственное имущество, ломая только «свои» лифты с потрясающей частотой. Поэтому мне и приходилось подниматься на пятый этаж пешком.

- Сюда, - отдал еще одно распоряжение Смерч