Чертово колесо - Михаил Гиголашвили

— Мы не хотим туда ехать! — испугались приятели, когда разговор был окончен.

— Да уж понимаю — кому к этому палачу на бойню своими ногами идти хочется?.. — развел руками их спаситель. — Да что делать?.. Нагадили — умейте подчищать. Не мог же я ему сказать — нет, они не придут, не желают?.. Думаю, он все уладит...

— Ауф-ф-ф!.. А если не уладит?.. — выдохнул Дэви. — Десять лет сидеть?..

А Кока весь сжался от ужаса — вот она, тюрьма: вместо Парижа — нары, вместо баров и баб — громилы и гроб!

— Я думаю, что до столь суровых санкций не дойдет, — засмеялся Большой Чин. — Езжайте к нему, он вас не съест!

Потом он подписал пропуска и невзначай попросил оставить телефон девочек — с ними он хочет разобраться отдельно. А драчунам напоследок приказал держать язык за зубами и всякую дрянь не пить — горбачевский маразм долго не продлится, но пока опасно, сами понимать должны, не маленькие.

Управление МВД было в районе Дигоми. В здании — жарко и пусто, лишь время от времени из одних дверей выходят пузатые жлобы с папками в руках и с пистолетами подмышками. Кивая друг другу и сверля парней неприятными взглядами, входят в другие двери. Где-то стучат на машинке. Тянет сигаретным дымом и кофе.

— Собачье царство! — прошептал Дэви с ненавистью. — Логово.

— Псиная конура! — шепотом ответил Кока.

Тут из-за массивной двери появился холеный тип в штатском, похожий на бульдога, и коротким жестом велел им войти.

Министр сидел в кресле, опустив массивную голову, и косолапыми ручищами что-то ворочал на столе под лампой. Присмотревшись, они увидели, что это пули, которые он берет с одного блюдца, поочередно рассматривает в лупу и перекладывает в другое...

Главный мент поднял медвежью голову, уставился голубыми свиными глазками и молча кивнул на стулья. Генеральская рубашка была расстегнута до пупа, двойной подбородок плавно переливался в грудь, та — в живот. Парни опасливо уселись подальше, на краю длинного стола.

— Ну, пивцы, что пили — чачу?.. В такую жару?.. Вы на себя посмотрите — как будто приличные люди, а на самом деле?.. — прохрипел министр басом. — Ты вот, парторг, чему людей научить можешь?.. Этот — ладно, туда-сюда, иностранец, парижская штучка, но ты?..

Большой Чин ничего не говорил о них министру. Значит, пока они ехали, министр уже сам о них все вызнал! — сделали приятели нехитрый вывод. Поглядывая прозрачными глазками, министр продолжал:

-Видно, вы ребята неплохие... Ну, и Большой Чин просил, неудобно отказать... — Тут он весь напрягся, разглядывая какую-то пулю, положил ее отдельно от горки и вдруг взревел так грозно, что парни подскочили от неожиданности: — А наркотиков у вас не было?

— Нет, нет, какие наркотики?.. Мы их в жизни не видели!.. Мы — пьяницы! — затрепыхались они. — Мы только выпили... День рождения дяди... Именины тети... Двоюродный брат из деревни привез... Мы чистые пьяницы, самые чистые!.. — Их понесло, но генерал махнул лапой на эту околесицу:

— Хватит, хватит! Чистых пьяниц нет, все грязные свиньи... — Вздохнул, помолчал, переложил еще две пули. — А песни петь не запретишь. Нет, не запретишь! Совсем даже наоборот... Ну-ка, спойте, что вы там пели! — неожиданно приказал он, выпучившись на них и вороша пули.

Бедолаги оторопело смотрели на него, пытаясь понять, что ему надо.

— Ну, пойте, пойте! Я хочу послушать, какие у вас голоса!.. Что этим русским прапорам не понравилось?..

Переглянувшись, они завыли «Сулико». Опухшие, осипшие, с дикого похмелья, парни очень старались.

— Стоп! — хлопнул по столу министр. — Не удивительно, что милицию вызвали!.. Я бы за такое мерзкое вытье прямо на срок послал... Слышал бы Сталин, светлая ему память, как вы его любимую песню поете, так вообще расстрелял бы, клянусь мамой!.. Разве так надо петь?..

И он вдруг мощно и громко, во весь голос, спел большую музыкальную фразу, которая пронеслась по кабинету и плавно вылетела в открытое окно. В дверь просунулся бульдожий секретарь и недоуменно повел глазами по кабинету. Министр засмеялся, велел связать его по селектору с Нодаром Мефодиевичем и коротко, но властно попросил закрыть дело великих певцов.

— Будет сделано, товарищ министр, — кислым металлом отозвалась коробочка.

— А пивцы эти хреновы сейчас сбегают за горячими хинкали и холодным пивом! Пора завтракать. Прошу пожаловать! — добавил министр.

— Спасибо, буду, товарищ министр, — подобрел металл.

У парней глаза на лоб полезли. Они пытались понять, шутка это или нет, но министр строго велел:

— Чтоб через пятнадцать минут сто штук хинкали тут, на столе, дымились! — указал он глазами на зеркальную поверхность. — И пиво, двадцать литров, холодное, свежее, из бара. Ясно? Исполнять!

Они сломя голову помчались на верном такси в пивбар. Купили у каких-то пьянчуг бутыль и ведро, прорвались на кухню, сунули поварам деньги и ссыпали все готовые хинкали с огромного противня в ведро, чем вызвали ропот у стойки:

— Что такое?

— Без очереди!

— Мы что, не люди?!

— Нас министр МВД ждет! — кричали друзья, смело заслоняя бармена, поспешно лившего пиво в их бутыль.

— Да, как же, министр МВД вас ждет!.. А Фидель Кастро не ждет? Мао-Дзе-Дун не соскучился? — не верили пьяницы, пытаясь вырвать бутыль из-под крана.

Скоро они примчались к министру, который к тому времени созвал своих заместителей. Поставив все на стол, хотели тотчас уйти, но их не отпустили, заставили выпить по стопке. Откуда-то появилось запотевшее «Золотое кольцо», сыр, огурцы, помидоры. Хинкали, чтоб не склеивались, были переложены на поднос, вынутый из-под вымпела.

И вот они чокаются с желчным седоволосым поджарым Нодаром Мефодиевичем, и с бульдожьим секретарем, и с гориллоподобным замом по захватам Джунгли Нестеровичем (два пистолета под мышками, на поясе — нож и наручники; наглая, как у самолета, морда в шрамах), и с самим министром, который пожелал им впредь быть умнее, в жару чачу без закуски не пить, а баб без гондонов не трахать.

— И Шекспира читать! — добавил он, лукаво посмотрев на Коку.

— Что, уже звонила? — сообразил тот.

— Звонила, звонила, просила — как отказать?.. Великая женщина, наша гордость, жемчужина, звезда!.. Ну, идите с Богом. Хинкали где брали?.. В пивбаре?.. Вот ворюги! Мяса мало. Дождутся, что пересажаю всех подряд!.. А вот пиво ничего, пить можно. Не зря мы тамошнего технолога на пять лет в строгий режим закатали. Новый мандражит водой разбавлять так нагло.

Правда, один недовольный все-таки остался — капитан Макашвили. Не получив ничего, он был довольно злобен, когда парни прямиком из Министерства приехали на закрытие дела (Нодар Мефодиевич позаботился).

— Лучше бы я вам ничего не говорил! — в сердцах обмолвился он.

— Лучше бы вы девочек ночью не насиловали! — осмелел Дэви. — Скажите спасибо, что мы об этом товарищу министру не доложили!.. Хотя могли бы!.. Мы теперь с ним как братья, не разлей вода... — И Дэви потер друг о друга указательные пальцы, показывая, как они близки с министром. — А за изнасилование с использованием служебного положения и стола срок полагается и, между прочим, немалый! Побольше, чем за исполнение хоровых застольных обрядовых песен... — с многозначительным намеком закончил он.

И приятели заспешили прочь, не обращая внимания на советы хотя бы извиниться перед избитыми сотрудниками. Обойдутся! Их ждали дела поважней: Нукри с доходягой уже томились возле милиции, надо было ехать в вендиспансер вызволять Катьку и Гюль, а затем — опохмелиться по-человечески и устроить сеанс, который опять не удалось досмотреть до конца.

30

Когда светит солнце и веет теплый ветерок, в школу не хочется ни двоечникам, ни отличникам. Особенно если родители на работе, дедушки на базарах и магазинах, а бабушки из-за глухоты и шипенья картошки плохо слышат тайные сговоры по телефону.

— Не пойдем... Да, через пятнадцать минут... На углу... Хлеб, сыр, помидоры, огурцы, пепси... На чердаке спокойно... Придешь?..

Услышав заветное «да», Гоглик оживленно явился на кухню, заморочил бабушке голову запахом газа, якобы заполнившим всю квартиру и, пока бабушка бегала нюхать, набил карманы нужной всячиной. Потом тайком выложил под кровать постылые учебники, запихнул в портфель еду, рукопись, пепси и отправился на чердак, обжитый ими еще в детстве.

Лазить по крышам строго-настрого запрещалось, но все лазили, а один тучный мальчик даже выпал из чердачного люка и сломал руку. После этого люки заперли на висячие замки, которые вскоре открыл шустрый дворничий сын Бемо — он вначале выкрал у отца ключи от замков, потом украл все замки, продав их на базаре по трешке, а затем тихо-тихо сволок с чердаков все, что можно было толкнуть. С тех пор чердаки остались открытыми.

Поднявшись первым, Гоглик обошел все углы — нет ли чего опасного или подозрительного, никто ли не курит, не играет в карты, не пьет портвейн? Но было спокойно, пыльно и тепло. Летала пыль и вились мухи. Пахло старым деревом. Откуда-то тянуло легкой гнильцой — мышка сдохла. Громко и успокаивающе ворковали голуби на фрамуге чердачного окна. Где-то шептались коты.