Иные (СИ) - Точильникова Наталья Львовна

Дети! Когда это было! Одни давно имеют своих дери, другие не на Земле, третьи выбрали этот дурацкий Путь Свободы. Не понимаю, что за удовольствие мотаться по Вселенной с десятком пасси! А если уж ты сидишь в башне слоновой кости и занимаешься искусствами или наукой, почему бы за одно не опекать низших? Это требует не так много времени. Зато польза огромная.

Нет, Рауль — самый близкий мне человек.

«Я хочу, чтобы это был ты».

Рауль вздохнул.

«Я хотел избрать Путь Свободы».

Ах, вот оно что! Вот ты чем пасси приворожил. Они вечно липнут к подобным шалопаям! «Путь Свободы!» Как магическое заклинание.

Но я ни в чем не мог отказать Раулю.

«Да, конечно. Если ты так решил. Я передам дери Наместнику. Он найдет для них господина».

«Когда ты собираешься прекратить свой жизненный цикл?»

«Лет через пять. Думаешь, я рано заговорил об этом?»

«Нет, ни в коей мере. Это ответственный шаг. Надо все спланировать… Пять. Плюс минимум пятнадцать, пока клон и преемник не овладеет полностью твоей памятью и знаниями. Только тогда я смогу передать ему дери. Значит, двадцать. Для меня это неважно. Но моим пасси будет уже за тридцать».

«Не беспокойся. Наместник решит это дело».

«Думаю, обойдемся без Наместника. Клонирование можно осуществить сейчас. А имплантат пересадить позже, когда ты сочтешь нужным».

«Пересаживать имплантат взрослому?»

«С Homo naturalis и пасси это случалось неоднократно».

«Но не с Высшими».

«Ну и что? Теперь случится. Кстати, не взрослому, а пятилетнему. Или ты решил задержаться? Александр, это не страшно».

«При чем тут страх?»

«Ну… Отсутствие опыта».

Опустились сумерки. Бирюзовое небо над потемневшим лесом. И первая, еще неяркая, звезда. Как кончик иглы.

Рауль проследил за моим взглядом.

«Веспер[2]».

«Скорее Люцифер».

«Земля погибели».

Пасси собрались в гостиной и ждали только его. Словно почувствовали важность разговора.

«Рауль, ну что там?»

Денис. Как всегда, самый наглый.

«Наше путешествие откладывается. На пятнадцать лет».

* * *

Маленький Саша усердно выводит на бумаге свои каракули. На улице холодно. Зима. Солнце превратило снега в алмазные россыпи. Только синие тени деревьев да синие следы. Молодые Homo naturalis затеяли игру в снежки. Бездельники! К тому же шумные. Надо попенять Иным. Пусть получше следят за своими дери.

«На, Рауль. Я дописал».

Я отворачиваюсь от окна. Беру тетрадку из маленькой ладошки. Все-таки очаровательный ребенок. Большие синие глаза. Светлые локоны. Головка, как одуванчик. Честно говоря, похож на старика. Если отвлечься от морщин и лысины.

Медлит старик. Саше уже скоро восемь. До дряхлости себя хочет довести? Тоже мне Высший! Стыдно. Но я молчу. Он спас меня. Он смог сохранить мой имплантат, мою память.

Впрочем, понимаю. К телу привыкаешь. Мне тоже трудно было решиться. Помогла ситуация. Иначе мы бы погибли оба.

Саша вопросительно смотрит на меня. Ну вот! Хотел быть ученым и путешественником, а стал нянькой.

Не такие уж и каракули. Даже неплохой почерк.

Обучение письму — не только традиция. Это развивает координацию движений и образное мышление. Учат даже вульгарисов. Есть еще два предмета: рисование и гимнастика. Остальное — на имплантатах. Хорошо им, бездельникам! Гуляешь, рыбачишь, носишься по лесу и вспоминаешь. А чего нет в памяти — есть в ментальном пространстве. Я с сожалением думаю о том, сколько времени убил на учебу в предыдущем воплощении, до эпохи имплантатов. Школа, Университет, курсы! Лет, этак, семнадцать. Причем, с куда меньшей эффективностью.

Но у Саши не было имплантата, и его приходилось учить. Да, конечно, он узнает все это. Потом, после операции. Но мозг не должен бездельничать. Сей инструмент ржавеет от невостребованности.

Обучением занимались пасси и один из моих Иных, Луис. Из Иного, конечно, лучший учитель, чем из пасси. Иной может общаться на ментальном уровне, и его скорость обработки информации близка к скорости Высшего. И Саше легче. Но нужна практика языкового общения. К тому же нужно привыкнуть к обществу Homo passionaris, с ними жить. Иначе мальчик вообще не сможет общаться с низшими. Разная скорость. Его не будут понимать даже на ментальном уровне.

Имплантат… Саше было года четыре, когда он обратил внимание на эту деталь.

«Рауль, а что это у тебя на руке? Голубое. Как искорка».

«Имплантат».

«Имплан…тат. У Тео тоже, и у Дениса. Красные. А зачем он?»

«А что Тео сказал?»

«Что имплантат показывает, что человек является членом общества и занимает в нем определенное место. О том, есть ли у него господин и кто он, и есть ли у него дери…»

Все-таки приятно общаться с ребенком Высшего. Может и не все поймет, но запомнит слово в слово. И Тео — молодец, не делает скидок.

«…и еще на имплантате, но на другом, который в голове, записана память того, кто носил его раньше, и еще много-много всего, очень нужного».

«Тео правильно рассказал. Ты все понял?»

«Почти. А почему у меня нет имплантата? Я не являюсь членом общества? Это очень плохо, да?»

«Ты еще маленький».

«У всех мальчиков есть. Даже у самых низших. Серые. И у пасси. И у Иных».

«У Высших иначе».

Ну вот, соврал ребенку. Он недоверчиво смотрел на меня.

«Кто я?»

Ничего себе детский вопросец! И, главное, в самую точку.

«Саша Вольф, Высший», — с улыбкой ответил я.

Мальчишке, который сидел сейчас напротив меня, врать было бесполезно, да и не нужно. Он все уже понял.

«Рауль, зайди в хрустальный зал».

Старик. Неужто решился? Иначе, зачем такая торжественность?

Мальчик посмотрел на меня.

«Старый господин? Он и меня зовет».

Это уже странно. Александр избегал наследника. И правильно. Негоже прошлому встречаться с будущим.

Я на всякий случай переспросил старика. Да, действительно.

Архитектура Хрустального зала напоминает древнюю готику. Только материал другой. Сверхпрочное стекло. Кажется хрупким и тонким, но выдерживает удар небольшого метеорита. Из такого стекла были купола на Венере.

Колонны, своды, витражи, прозрачные стены. Солнце дробиться на ребрах потолка, рассыпаясь тысячей радужных бликов. Лед и металл. Только внизу колонны цветные. От темно-синего к золоту, через бирюзу. Как роспись раннеготических храмов в эпоху Возрождения.

В зале, перед возвышением, уже собрались Иные. На возвышении — кресло. Пока пустое. Да, нет, не кресло. Трон! Воистину, архитектура отражает структуру общества. Готика не от нашего болезненного гиперэстетства. Просто, мы построили средневековье. Идеальное средневековье! Без тюрем. Без казней и костров. Без разбойников на дорогах и помоев на улицах. Без войн и эпидемий. С высочайшими технологиями. С послушным народом и справедливыми правителями. С преданными вассалами и заботливыми сюзеренами. Со служением господину, как в самурайской Японии. До фанатизма, до самоотречения, до смерти. Чем это обеспечено? Ну и что! Неважно! Вы посмотрите на это великолепное здание! Подходящее общество для потомка испанских грандов. «Не много ли восклицательных знаков на единицу текста? — опомнившись, спросил я себя. — Откуда такой пафос? Что же ты сбежать хочешь из этого великолепного общества?» Кровь итальянского физика взяла верх.

Наконец, появился Александр. Старик шел тяжело, опираясь на руку слуги. Сел.

Пожалуй, только в одежде мы не превзошли славное средневековье. Все слишком скромно. Впрочем, а если раннее? Я взглянул на старика. Король Франции Людовик Святой! Собственной персоной.

«Рауль, иди сюда».

Просто, без церемоний. Даже странно.

«И мальчика прихвати».

Я взял Сашу за руку и поднялся на возвышение.

Мальчик встал рядом с «троном» и с любопытством посмотрел на Александра. Не часто видел. Маленький паж у трона старого короля. Только золотых лилий на голубом фоне не хватает!