Операция начнется в подень - Олег Красин

В сопровождении Беспалого Матвей зашел в гараж и, посмотрев на лежащего без сознания оперативника, сказал:

– От него пора избавиться. Вывези в лес, только позднее, ближе к ночи. Дороги сейчас перекрыты, гаишники чуть ли не каждую тачку смотрят. К вечеру, думаю, немного остынут! Сегодня утром трясли "Эльдорадо". Приезжали псы из его Конторы – всё перевернули. Наверное, будут пасти меня по полной программе, но хвоста пока за собой не видел. Может, прицепят позднее. Ты мне по телефону не звони, если что, сам приезжай.

– Ништяк, Матвей – кивнул Беспалый – сделаем!

– Тут еще такая тема – продолжил Матвей, – эти дни нас не только ментура может доставать. Не нравится мне, как себя Сильвестр ведет – похоже, озлобился он, не принял смерти своего человека. Со мной не разговаривает, его люди тоже нос воротят. Я прикинул хрен к носу и думаю, что его пацаны реально могут сюда подскочить на разборки. Поэтому, ты нашу братву держи наготове – пусть сидят эти дни в хатах и по первому свистку будут готовы на стрелку.

Они вышли из гаража. Матвей забрался в свой джип и поехал назад в казино, а Беспалый отправил одного из бойцов в город, на другую хату, чтобы тот к вечеру пригнал машину. Избитого опера, валявшегося у них на полу в гараже, надо было скрытно отвезти в лесной массив по другую сторону города.

За прошедшее время Рита не оставила своего желания переговорить с Сергеем. Поначалу, предложение Бондаренко показалось ей смешным, даже абсурдным. Она подумала, что не сможет поставить на одну доску работу Сергея и свой бизнес – это две ничем не связанных друг с другом сферы. Предложение Сергею изменить интересам службы звучало для Виккерс дико и нелепо.

Но потом её неотрывно начали мучить мысли о возможности с помощью денег Бондаренко решить свои проблемы. Она думала об этом и в офисе, и даже дома.

Застывшая стройка в торговом Центре все время была у нее перед глазами. Она иногда заезжала туда на своем джипе, и каждый раз покидала территорию Центра с горьким чувством личной утраты. Словно у нее отбирают родного ребенка, а за беспробудное пьянство лишают родительских прав.

Вечером, переодевшись в свободную домашнюю одежду, она брала бокал "Мартини" с соком и льдом, сидела на кухне, размышляла. И после нескольких выпитых бокалов, предложение Геннадия ей уже не казалось настолько невозможным, что его не следовало даже обсуждать. Наоборот, чем дольше она сидела за кухонным столом, тем больше ей начинало казаться, возможным и исполнимым это его предложение.

В ней начинала говорить обида за себя.

Неужели он, Сергей, её не любит настолько, что не может поступиться в этом вопросе? Она, конечно, понимает, насколько для него важна работа в ФСК, но и её работа тоже важна. Он же видел, как она мучилась, унижалась перед всякими ничтожествами, пытаясь достать эти проклятые деньги. Но все дело в том, что на её бизнес ему, в общем, наплевать, он его совершенно не интересует.

Тут надо кому-то уступить. Своя уступка Маргарите казалась более глупой, более ущербной, чем уступка Сергея. Что он терял? Ну, получит выговор, какое-то взыскание, но вряд ли его уволят с работы. А она может разориться. Её имущество опишут, продадут и потом придется начинать с нуля. Причем, начинать заново в Уральске будет практически невозможно – репутацию сразу не восстановишь. Её создают годами, а теряют в один миг.

Так она постепенно, после двух одиноких вечеров пришла к выводу, что надо поговорить обо всём с Сергеем. Она хотела поставить вопрос ребром: или он её любит и соглашается на просьбу Бондаренко или они… расстанутся.

Вечером в четверг, Маргарита взяла свой джип и, заранее позвонив Забелину, подъехала к зданию Управления, чтобы забрать его после работы. Чуть позже семи, когда уже начало темнеть, Сергей вышел из Управления. Он сел в джип и поцеловал её в щеку. Рита отметила, что Сергей стал к ней более холодно относиться – раньше целовал в губы, а теперь только в щеку. В последнее время у неё начало складывалось впечатление, что они отдаляются друг от друга, становятся чужими. Или ей только казалось?

Она вырулила на дорогу, влилась в поток проходящих машин. Неумолимая осень приближалась, постепенно сокращая световой день. Заходящее солнце едва выглядывало из-за скатов крыш, из-за высоких домов, окрашивая стены, стекла в розовый оттенок местами переходящий в драматический красный цвет. Цыганков, который в последнее время никак не мог найти время встретиться с Ритой и постоянно размышлял о своем деле, немного отвлекся, подумал, что сегодня закат удивительно ярок. Их лица с Маргаритой, в свете этого уходящего солнца, слегка порозовели, словно они были на первом свидании и очень волновались.

– Я хотела с тобой серьезно поговорить – без предисловий начала Маргарита, глядя на дорогу застывшим напряженным взглядом…

– Боже мой, как строго! – засмеялся Сергей – если вопрос стоит о том, чтобы я сделал предложение, то я готов это обсудить.

– Не шути со мной! Ты как ребенок – я с тобой серьезно!

– Могу я расслабиться после трудового дня? Давай говорить серьезно! Что у тебя такого срочного, чего не может подождать?

Он почему-то думал, что Ритка действительно хотела спросить о свадьбе.

К его удивлению, Рита заговорила о другом. Подсевшим от волнения, чуть хриплым голосом, она рассказала о нелепом, на ее взгляд, разговоре с Бондаренко, чтобы он, Забелин, не работал по Красовской. Тогда люди, которые стоят за ним, дадут денег на окончание строительства торгового Центра. Рассказала, что сразу отказала просителю.

Когда она это сказала, он обрадовался и произнес: "умная девочка!". Но Рита продолжала говорить дальше и говорить уже о возникших у нее сомнениях в правильности этого поступка. Может, надо было согласиться? Может, она поторопилась со своим отказом?

В ожидании реакции Сергея, Рита требовательно посмотрела на него. Они уже почти подъехали к его дому – остановились примерно за квартал. Забелин вышел из машины. Маргарита, которая не дождалась ответа, оставила подфарники включенными и тоже вышла следом.

Она встала перед машиной, освещаемая слабым светом – тонкая, стройная с развивающимися каштановыми волосами. На улице поднимался ветер.

– Так что скажешь, Сергей? – срывающимся голосом спросила она – ты можешь это сделать?

– Риточка, ты просишь от меня невозможного – Забелин взял её под руку и медленно пошел по направлению к дому, в котором жил, – как ты себе это представляешь? Я что, должен прийти на работу и доложить начальству, что есть такая дама, некая Красовская, так вот по ней я работать не буду – она неприкасаемая? Так что ли? Боюсь, что меня в лучшем случае не поймут, а в худшем уволят.

– Но ведь тебе не обязательно об этом докладывать. Не трогай её, забудь о ней и всё.

– Что значит забудь? Если есть по ней материалы, я обязан реагировать, давать указания, писать резолюции – я же не один работаю в Управлении!

– Тогда дай указание, чтобы по ней не работали – ты же умный, ты знаешь, как всё надо сделать, только притворяешься, чтобы меня позлить. Пойми, Сереж, для меня эти деньги очень важны! Без них я могу разориться, а начинать все сначала очень сложно.

– Тогда не держись за этот Центр. Продай его! – посоветовал Сергей, – тебе же кто-то предлагал из мэрии, сама говорила. Сразу рассчитаешься с долгами, бизнес начнет потихоньку выправляться, а сейчас у тебя словно гири на ногах – тянут ко дну.

– А ты знаешь, сколько мне стоило пробить это место, согласовать проект, подмазать чиновников? – Маргарита с обидой посмотрела на Цыганкова, слезы выступили у неё на глазах – я столько денег проплатила на одни взятки, столько вложила, а ты мне теперь говоришь, чтобы я все продала? Нет, ты меня совсем не любишь! Когда любят – для любимого человека готовы сделать всё. Я же не прошу тебя кого-то убить!

– Рита ты тоже пойми меня. Если я сейчас уступлю, пойду на поводу этих людей, а я знаю, кто за всем стоит, как я буду потом относиться к себе? Тем более я знаю, что за первой просьбой всегда следует другая, потом третья и человек полностью вязнет, как в трясине – его уже никто не уважает, ни те, кто его купил, ни он себя. Продажность разрушает изнутри, уж поверь мне, я насмотрелся на таких людей!

– Все равно! – не хотела слышать его доводы Маргарита, – ты мог бы пойти им навстречу только в этом вопросе, и ни в каком другом. Обо всем же можно договориться! Просто скажи, что ты меня не любишь и тебе не важно, что со мной будет!

– Ты же знаешь, что это не так. Но есть вопросы, которые… – он замялся, подбирая правильный ответ.

– Которые важнее любви? – тихо спросила Рита. – Больше не звони мне! И не приходи! – крикнула она.

Слезы потекли у нее по лицу, она повернулась и медленно пошла к машине, стоявшей вдали. Два огонька подфарника, как два маяка светились в темноте и подсвечивали её силуэт.