Ловушка для профессионала - Валерий Смирнов

— Я тебе поеду. Ты остаешься в доме за мужчину. Будешь маму защищать.

— Ну да, — не сдавался Гарик, — ты сам говорил — она своими нудностями любого в могилу отправит.

Мне очень хотелось выдать Гарику затрещину, но для этого уже не хватало времени. Вдобавок у ребенка такой боевой порыв, что, того глядишь, начнет месть за дядю Сережу с папаши.

В гостиную вбежало еще два бойца в униформе моей фирмы.

— Что там? — спросил у них Воха.

— Порядок, — односложно ответил один из них.

— Остаетесь здесь, — скомандовал заместитель коммерческого директора, набирая ход к двери.

Я сел за руль «Волги», несколько машин послали отражение фар в боковое зеркальце моей тачки.

— Скорее, — впервые в жизни попытался руководить мной Воха.

— Заткнись! — бросаю в ответ, врубая дальний свет.

Мы мчались по вечерней трассе не больше пяти минут.

Фары выхватили из темноты лежащий мотоцикл, метрах в двадцати от него, развернувшись боком, стояла рябовская «Волга», а чуть дальше несколько машин перекрыли движение на трассе.

Рябов сидел у переднего колеса машины, его безвольно опущенная рука сжимала пистолет-пулемет «узи». Стоящий перед ним на коленях Саша неумело бинтовал грудь прямо по пиджаку, и в свете фар повязка отчетливо набухала кровью.

В машине рядом с водительским сидением скрючилась женщина, узнать которую невозможно. Наверное, только из-за такой страшной картины одного из моих бойцов рвало на обочине рядом с «Волгой» — у пассажирки Рябова было снесено полголовы.

— Что делать? — продолжал высказывать необычное волнение Воха.

— Рябова в мою машину. Соедини меня с генеральным менеджером немедленно. Саша, за руль.

Я сидел на заднем сидении, прижимая к груди голову Рябова, и мой палец, придавивший его артерию, улавливал слабое биение пульса.

— Гони в город, Саша, — бросил я, когда на переднее сидение плюхнулся Воха, протягивая мне трубку радиотелефона.

Наконец-то генеральный менеджер подал свой голос:

— Говорите…

— Какой хирург лучший в нашем городе?

— А что такое? — тут же начал гнуть свою линию поведения генеральный менеджер, однако я высказался вполне конкретно:

— Быстро говори, иначе я лично тебе яйца оторву, без его помощи.

— Кононенко! — тут же выпалил собеседник.

— Где он работает?

— В больнице железнодорожников. Это…

— Молчи. Лучшая больница в городе она?

— Нет. Лучшая больница, конечно же, у водников.

— Кононенко должен уже ехать туда, — скомандовал я и отбросил телефон.

— Воха, пару ребят к менеджеру. Только толковых, чтобы привезли доктора без наручников. Трассу убрать. Сбор команды у больницы водников. Саша, ты все понял?

Саша по своему обыкновению молчал, бросив взгляд в зеркало заднего обзора, в котором вспыхивали огоньки фар машин охраны.

Я не имел права этого делать. Но рисковать жизнью Сережи не собирался. Поэтому решил подстраховать действия генерального менеджера, если тот по каким-то причинам не сумеет уболтать лучшего хирурга города. В конце концов — риск всего лишь составная часть моей профессии, человек, отдавший приказ ликвидировать Рябова и его агента, на мой след выйдет по-любому, даже если не учитывать, что телефон генерального директора концерна «Олимп» явно на прослушивании.

— Котя, — без предисловий пытаюсь объяснить ему ситуацию, однако Гершкович тут же выдал:

— Чего тебе надо от мирового правительства? Тем более, как мне сказали, ты уже разъезжаешь на шерифской машине…

— Котя, Рябов ранен. Мне нужен врач…

— Понял, — серьезным тоном ответил Гершкович. — Куда ты его направил?

— В больницу «Водник».

— Я сейчас по-быстрому организую звонок. Кононенко не откажет. Его даже, может быть, раньше тебя в больницу привезут, если, конечно, он дома.

Воха припал к коротковолновому передатчику, а я теснее прижал к груди голову Рябова, чувствуя, что пульс Сережи начинает замедляться. Прикладываю руку к его ране, словно могу остановить этим кровь, и мелю в ухо раненого:

— Рябов, слушай меня, слушай, Сережка. Ты не уходи! Ты не можешь уйти. Понял, я не даю тебе этого права, скотина. Постоянно о моей охране заботишься, а сам… Стой, Сережка, мы еще устроим им вырванные годы. Ты слышишь меня, подонок, почему ты постоянно других заставляешь, а сам без бронежилета? Ты молчи, молчи, но слушай, потом будешь отвечать. Тебе еще рано уходить от меня, мы же всегда были вместе. Что тебе там делать, ты здесь должен быть, я же без тебя с этими гнидами не разберусь, слушай, ты должен сопротивляться…

Из груди Сережи вырвался слабый глухой хрип, и я, отпустив его голову, выбил локтем окно автомобиля. Саша и продолжающий командовать по рации Воха одновременно опустил стекла. Потоки ветра ворвались в салон.

— Ты здесь, Рябов, ты со мной, понял, только здесь и только со мной. Разве без меня ты сможешь что-то? А я без тебя, Рябов? Нам еще рано, слышишь, рано. Это потом, мы вместе научим креститься чертей в кипящих котлах, но не сейчас. Не уходи, Рябов…

Автомобиль влетел в раскрытые ворота больницы, и Саша затормозил у самого крыльца.

— Носилки, Воха, и в операционную, — скомандовал я, бросаясь в вестибюль.

Занявшая позицию за дверью со стеклянным окошком старая карга тут же щелкнула задвижкой, увидев меня и бросившегося следом Сашу.

— Не пущу! — строго гавкнула она. — Посещение закончилось. Завтра…

О том, что мне делать завтра, старуха так и не высказалась. У меня просто не было времени для объяснений, поэтому с короткого разбега бью плечом в дверь — и она тут же распахивает свои негостеприимные объятия. Старуха, отпрянув в сторону, заорала так, словно какой-то извращенец решил лишить ее невинности.

— Где кабинет дежурного врача? — рявкнул я, и ее сирена тут же смолкла. Дежурная ткнула пальцем вверх.

Мы шли по плохо освещенному коридору больницы без белых халатов. Наверное, только поэтому навстречу нам из-за столика, прижатого к стене, выскочила медсестра.

— Дежурный врач? — бросил я на ходу.

Девушка окинула взглядом мой костюм в пятнах свежей крови и заскользила по линолеуму в домашних вытертых тапочках. Так она шла, не задавая дурацких вопросов, впереди нас с Сашей до двери, выкрашенной, в отличие от других, коричневой краской.

За столом кабинета сидел молодой на вид парень, уткнувшись в книгу. Стоило мне захлопнуть за собой дверь, как он оторвался от чтения и без тени удивления окинул меня пристальным взглядом.

— Значит так, — начал я безо всяких предисловий, — сейчас в операционную принесли раненого. Вы хирург?

— Я терапевт, — спокойно ответил парень. Видимо, настоящий доктор, такого ничем не удивить.

— Это не имеет значения. Оперировать будет доктор Кононенко, — бросил я и заметил, что при этом врач посмотрел на меня с явным уважением.

— У меня к вам предложение, — заметил я. — Вы будете курировать этого больного. Нужна отдельная палата и все, что требуется.

Я бросил на открытую книгу тугую пачку долларов. Врач все так же спокойно перевел взгляд с денег на меня и тихо спросил:

— Вы уверены, что всех можно купить?

— Я не собираюсь этого делать, пусть у вашей совести не подскакивает давление. Только я знаю, что начнутся рассказы — нужны лекарства, нет того, сего… Короче, эта сумма для поддержания больного. И его охраны.

— Вы думаете, я буду бегать, искать лекарства? — чуть повысил свой голос и авторитет собеседник.

— Не думаю. Но при вас будет человек. Если нужно, он не только за лекарствами побежит, но и зад тебе вытрет. Ясно?

— Я бы вам посоветовал переменить тон, — бросил в ответ терапевт.

— Прошу прощения. Я немного нервничаю, сами понимаете. Значит так, отдельная палата, охрана постоянная, никого не пускать туда.

— Ранение ножевое?

— Огнестрельное.

— Мы обязаны предупредить милицию.

— Эту проблему я сам порешаю. И еще раз предупреждаю, никаких посетителей.

— А милиция?

— В его палату может войти только один мент. Начальник Управления по борьбе с организованной преступностью Вершигора. И никто другой. Впрочем, доктор, тут от вас мало что зависит, поэтому не стоит тревожиться. Никто другой просто не пройдет, это я гарантирую.

— Главврача нужно предупредить, — заметил терапевт. — И с отдельной палатой непросто.

— У вас ведь ведомственная больница. Значит, покои для руководства предусмотрены?

После моего заявления насчет Вершигоры парень стал смотреть на меня с еще большим уважением и, тем не менее, он промямлил:

— Но вы понимаете…

— Я все понимаю. И позвоню начальнику пароходства. Вы принимаете мое предложение?

— Это мой долг, в конце концов, — сухо заметил доктор.

— Хорошо. Ваш гонорар три тысячи долларов. Проведите меня в операционную.