Гаэльская волчица - Анри Лёвенбрюк

Фелим казался удивленным.

— Я не знаю…

— Существует множество легенд, — вмешалась в разговор бардесса. — Мне, конечно, известны далеко не все, но в одной и правда говорится, что сильваны знают волшебный способ, потому-то их никто и не видит. Рассказывают, что они входят в одно дерево, а выходят из другого — далеко-далеко…

— Лучше всего будет спросить у самих сильванов, — подвела итог Алеа.

Бардесса растерялась.

— Значит, я должна позвать их моими песнями, но нас тут слишком много, и они могут не захотеть показаться.

— Но попробовать все же стоит, — предложила Алеа.

— Сейчас? — удивилась Фейт.

— А что еще нам остается?

Фейт обвела взглядом спутников, взяла арфу и, отойдя подальше, присела на ствол поваленного дерева и запела.

Ее голос звучал изумительно, и Алеа снова поразилась чудесной мелодии, что завораживала ее, как в самый первый раз, когда девочка услышала волшебное пение Фейт.

Спев три песни, Фейт вернулась к друзьям.

— Они должны были бы уже появиться. Но ваше присутствие их пугает. Мне очень жаль, Алеа.

— Или им ваш голос не понравился… Можете считать, что вам в любом случае повезло: я-то думал, что сильваны вас освистают! — съязвил Галиад.

— А может, их отпугнул ваш запах, — парировала Фейт. — Думаю, с вами нам вообще не стоит тревожиться — даже герилимы не рискнут приблизиться…

— Будет вам, — вмешался Фелим. — Шутки в сторону. Уже поздно, и у нас остается время в запасе. Завтра утром Фейт снова попытается призвать сильванов, а если ничего не выйдет, мы поищем способ бегства. Герилимы совсем близко, так что будьте настороже и прекратите ребячиться. Пора спать, нам всем необходим отдых.

Пожелав друг другу спокойной ночи, друзья молча завернулись в свои покрывала. Каждый думал о грозящей им опасности и о четверых герилимах Маольмордхи, черных призраках на боевых конях, громадных зубчатых тенях, выплывающих из синевы летней ночи. Заснуть оказалось непросто.

Алеа все вертелась с боку на бок, но так и не уснула и в середине ночи решила встать и прогуляться, остыть под ночным ветерком.

Уже много дней подряд ее мучили одни и те же мысли.

«Я опасна для моих друзей. Всадники ищут меня, ни Мьолльн, ни Фейт, ни Фелим, ни Галиад не должны приносить себя в жертву. Великая Мойра, как же мне стыдно, что я втянула их в это опасное путешествие! Я всю жизнь мечтала о приключениях и необычайной судьбе, а теперь почти тоскую о жизни в Саратее! Там я, во всяком случае, ни для кого не представляла угрозы.

Я обязана найти способ вытащить их из передряги. Не Фейт должна нас спасать, а я. Если бы только понять живущую во мне силу и научиться ею пользоваться! А может, я просто должна слиться с ней? Но как это сделать? Я чувствовала силу в тех редких случаях, когда ужасно злилась или если опасность была смертельной и я тогда становилась вроде бы и не совсем я. Как повторить то, что я чувствовала? Гнев на Альмара, испуг при встрече с всадником, ужас и изумление во время бегства из Сай-Мины. Мне казалось, что я все вижу, знаю и понимаю, словно мир раскрывается передо мной.

Возможно, я спасу друзей, но какую цену придется заплатить? А что, если я навсегда утрачу способность наслаждаться жизнью? Буду видеть не мужчин и женщин, а все их прошлое — с неприглядными поступками и тайными желаниями? Что, если мир вокруг окажется невыносимым? И мне придется вечно задаваться вопросом, что еще я должна сделать? Как поступить с моей силой? Кому и чем помочь? Почему Мойра избрала меня? Мне придется вечно быть настороже. Из-за Маольмордхи…»

Алеа задрожала и упала на колени. Она и не заметила, что идет по лесу больше часа.

«Я должна спасти моих друзей. Ну почему эти противные сильваны не хотят нам помочь и я должна сама искать проход?! Я уверена, он существует.

Я должна стать лесом».

Она погрузила ладони в рыхлую, влажную, усыпанную листьями землю.

«Я должна проникнуться духом леса. Стать деревьями, каждой веткой, каждым листком».

Наконец-то посреди ее лба возник огонек.

Это был сайман — легкий, как сон, неуловимый, текучий. Алеа знала, что может его потерять, если не подчинит себе, но сайман не исчезал и готов был раскрыться. Она попыталась приблизиться к свету. Как у подножия скалы Сай-Мина. Алеа смутно помнила прием, который тогда мысленно проделала: она не должна отпускать от себя свет.

Внезапно за спиной Алеи раздался чей-то голос, и она упустила сайман.

— Ух ты! Так она всех перебудит!

Алеа так резко обернулась, что не удержалась и плюхнулась на землю, но никого не увидела.

— Кто здесь?

Она услышала, как зашуршали листья, мелькнула какая-то тень, но никого видно не было. А потом послышался тихий смех, эхом рассыпавшийся между деревьев.

— Почему вы смеетесь? — спросила она суровым тоном.

— Шшш! Я же говорю, она всех перебудит! Она что, не может заснуть, как воспитанная девочка? Видит ведь, что сейчас ночь!

Вокруг Алеи снова зазвучал тоненький смех.

— Как противно разговаривать с тем, кто не хочет показаться! Да выходите же вы из тени!

— А заслужила ли она это? — спросил чей-то насмешливый голос.

— Это маленький человеческий детеныш, — откликнулся другой.

— С нее станется не заметить нас, даже окажись мы у нее прямо перед носом!

По лесу снова разнесся переливчатый смех. Алее показалось, что насмешников становится все больше.

— Вы сильваны? — робко спросила она.

— Сильваны! Ха-ха-ха! Какая добренькая глупышка!

— Вот я и говорю — она нас не видит. Она принимает нас за сильванов, нет, это просто удивительно!

— А почему не за троллей, а? Ха!

Алеа резко вскочила на ноги — ей надоели их насмешки. И почему это они говорят о ней «она» — так, будто ее нет? Девочке показалось, что она вот-вот сойдет с ума.

— Довольно! Немедленно выходите, или я… или я… я разрушу лес!

Наступила глухая тишина. Алеа напрягла слух. Ничего. Ни единого смешка. Даже листик не шелохнулся.

— Ну?

— Она не может нас видеть, — объявил вдруг чей-то серьезный голосок. — Она должна смириться. Тут уж ничего не поделаешь.

— Но почему? — не успокаивалась Алеа.

— Потому! Почему она — такая большая? Потому что так устроено. Почему у деревьев есть листья? Потому что так заведено. Почему она не видит лесных жителей? Потому что так положено!

— Вы лютены?

— Быстро соображает… — заметил еще один насмешник.

Они снова засмеялись, но Алеа не обиделась, ей и самой стало смешно.

— Зачем она так разворошила лесные внутренности, эта девочка?