Прыжок - Сергей Лукьяненко

— Лючия-три, — кивнул Горчаков. — Мы поняли.

— Пускай три, — согласился Фло тоном взрослого, снизошедшего до детской выдумки. — Лючия-три помнит обе версии событий своей жизни, поэтому она избавлена от доминант поведения как Лючии-один, так и Лючии-два. Её решения абсолютно свободны и мы видим результат.

— Откуда только вы научились таким фокусам с человеческим сознанием? — не выдержал Горчаков.

— Да знаете, всегда чему-то учишься, то здесь, то там… — уклончиво ответил Фло.

— Как именно вы это сделали? — спросил Соколовский. — Вырастили новые нейронные связи?

— Не было времени, — покачал головой Фло. — Мы наложили электрические импульсы на существующие нейроны.

Соколовский нахмурился.

— Разве это долговечно?

— Нет, — сказал Фло. — Лючия-три просуществует несколько суток максимум. Потом наша внедрённая нейросеть угаснет.

Теперь насторожился Горчаков.

— И что случится?

— Обычного человека ждало бы возвращение к прежней личности, с некоторой спутанностью воспоминаний и ощущением странности собственных поступков.

— Как при выходе из диссоциативной фуги, — кивнул Соколовский. — А в случае с Лючией?

— Сложнее, — признал Фло. — Её личность уже фрагментирована Стирателями. — Когда сознание Лючии-три станет угасать, у неё начнутся конфликты воспоминаний, ассоциаций, эмоций, целеполагания. Как результат — стремительно прогрессирующая деменция.

— Лючия знает? — спросил Соколовский.

— Да, — Фло помолчал и добавил: — Нам очень жаль. За решение о создании третьей личности отвечаю я. И согласно нормам Соглашения буду нести ответственность перед судебными органами Земли и Ауран, с поглощением менее сурового наказания более суровым.

— И что вам за это светит на Ауран? — недоверчиво поинтересовался Горчаков.

— Лишение имени и смерть в одиночестве, — спокойно ответил Фло. — Мы приняли Соглашение и, соответственно, вещи вполне допустимые в прошлом стали… непозволительны.

Они с Горчаковым некоторое время смотрели друг на друга.

— Что скажете, доктор? — спросил Горчаков.

— У меня нет такой технологии, как у ауран, — ответил Соколовский. — Но… насколько я могу судить по нейронной активности и разного рода второстепенным признакам, так и есть.

— Мы можем доверять Лючии? — уточнил командир.

Лев глянул на Фло. Потом перевел взгляд на командира.

Кивнул.

— Хорошо, — сказал Горчаков. — Мне надо поговорить с девочкой. Отключайте свои приборы, я пойду к ней в бокс. Не подслушивать! Ясно?

Доктор вздохнул.

— Ясно…

— Мне тоже не подслушивать? — грустно спросил Марк. На экране он так и стоял посреди яблоневого сада, грустный и седой, с дыркой от пули во лбу.

— Веди запись для отчёта Земле, но сам её не слушай, — поколебавшись велел командир. — Сможешь?

— Вы спрашиваете самого умного человеческого искина, может ли он поработать диктофоном? — спросил Марк возмущённо. — Да. Могу.

— Хорошо, — велел Горчаков.

Вошёл в бокс, закрыв за собой стеклянную дверь. Сел на край кушетки. Лючия присела рядом. Горчаков взял её за руку и они тихо заговорили.

— Я надеюсь, он не сойдёт с ума от того, что услышит? — риторически спросил Соколовский. — Я бы выпил сейчас чего-нибудь. Извините.

Фло уставился на него. Потом сказал:

— Если у вас есть что-то, лишённое органических добавок, то я бы тоже с удовольствием выпил. Нам отвратительны запахи, но лишь биологического характера. Возможно именно это в прежние времена толкало нас к идее галактического геноцида разумной жизни, она ведь вся пахнет.

Доктор вытаращил глаза. Осторожно спросил:

— Спирт?

— Вы очень любезны, — сказал Фло, оживившись.

Горизонта не было.

Повсюду, куда ни глянь, каменистая равнина тянулось бесконечно, словно бы слегка поднимаясь… но теряясь и исчезая в воздушной дымке. На Земле, да и на любой планете ты видишь (пускай это иллюзия), что небо смыкается с поверхностью. Здесь поверхность уходила в бесконечность и горизонт исчез.

Впрочем, если смотреть в две стороны (Матиас мысленно назвал их «по» и «против», смиряясь с реальностью вращающегося вокруг звезды обитаемого кольца) то в бесконечной дали появлялось кое-что ещё: висящие в небе светлые прямоугольники. Они поднимались всё выше и выше… уходили за солнце, навеки застывшее в зените, потом появлялись с другой стороны.

— Ну да, — сказал Матиас. — Мир-кольцо.

— Почему мы видим его… — Анге заколебалась, — пунктиром?

— Потому что тут есть смена дня и ночи, — пояснила Ксения. — Понимаешь, каким образом она реализована?

Анге кинула взгляд вверх. Кивнула.

— Да. Экраны вокруг звезды. Время от времени заслоняют участки кольца. То есть это правда, это возможно?

Ксения молчала. Потом развела руками.

— Всё возможно. Но цель? Нет никакой цели, оправдывающей астроинженерию такого масштаба.

— Стиратели психи, — предположила Анге.

Адиан покачала головой.

— Цель есть даже у психов, просто мы её не воспринимаем как цель. Давайте исходить из реальности? Мы стоим в пустыне, голые и без снаряжения, кроме беседки вокруг никаких признаков цивилизации. Наша цель выжить.

— Или вернуться назад, — сказал Уолр. — Или всё же попробуем найти Стирателей?

Будучи покрытым шерсткой и привыкший на родной планете обходиться без одежды, он чувствовал себя спокойнее всех.

— Я не думаю, что это устройство сработает в обратную сторону, — покачала головой Ксения. — Мы видели, как корабли покидают Лисс, но не видели никого на поверхности. Очевидно, что эта беседка некий аварийный механизм, работающий лишь на вход.

— Лючия назвала её «точкой выхода», — поправил Матиас. — Мне кажется, в этом есть какой-то скрытый смысл. Наш мир Стиратели воспринимают как чуждый, враждебный, из которого надо возвращаться… Так где же мы находимся? Нас перенесли к другой звезде?

— Думаю, что нет, — сказала Ксения. — Думаю, что это параллельная реальность. Не альтернативная, как та, в которой мы побывали, а параллельная. К примеру, сдвинутая на несколько секунд… да хоть бы и на один хронон от нашего мира. Это многое бы объясняло.

Матиас не стал спрашивать, что именно объясняла бы такая версия. Ему казалось, что сформулированная Адиан цель — выжить, куда более важна, чем теоретические домыслы.

Они были в пустыне. Ладно, не совсем в пустыне, на каменистом и довольно ровном плато. Никаких признаков растительности, воды, никакого укрытия от местного солнца, кроме металлической беседки.

Долго так не протянуть.

— Сейчас мы ляжем на эти саркофаги и попытаемся вернуться, — сказал он, ни к кому не обращаясь. — На это потратим… ну, допустим час… Потом выберем направление. И пойдём в ту сторону, надеясь на удачу.

Ксения глянула на него, но ничего не сказала.

— Мы зря сюда полезли, — признал Матиас. — Но кто мог такое ожидать? Пустыня!

— Учитывая размеры этого кольца, — заметил Уолр, — пустыня может быть по площади больше вашей Земли!

— Спасибо, утешил, — ответил Матиас.

— Давай попробуем вернуться обратно, — согласилась Ксения. — Но я не думаю, что целью Лючии было заманить нас сюда и оставить умирать от голода и жажды.

— Насколько я сумела её понять, девушка была бы не прочь взять пленных, — тихо произнесла Адиан. — Ну или скажем жестче — «принести с