Распутин наш. 1917 - Сергей Александрович Васильев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он приблизился, обошел вокруг троицу чужаков и совсем другим тоном, с легкой угрозой обратился к Распутину.
– А ты, господин-хороший, нас на глотку не бери! На тебе не написано, товарищ ты или наоборот. Но одёжка на вас справная, и гутарили вы не по-нашенски, вот хлопцы и проявили пролетарскую бдительность. И правильно сделали… Давайте-ка пройдём в штаб, там разберемся – чьи вы… Если соврали, то не взыщите – со шпиками у нас разговор короткий…
Он усмехнулся в усы, довольный растерянными лицами немцев и, обращаясь к своим подчиненным, коротко скомандовал:
– Аккуратно, но крепко берёте под белы рученьки господ-хороших и ведёте к товарищу Ивановичу. Пусть он разбирается, товарищи они али как. Сбегут – уши пообрываю.
– Россия – сплошное место для подвигов, – пробормотал Григорий, почувствовав на предплечье чьи-то крепкие, ухватистые пальцы.
– Что ты там бормочешь? – поинтересовался здоровяк, выдергивая Распутина и Николаи из толпы демонстрантов.
– Я говорю, – Григорий улыбнулся и чуть подвернул руку, чтобы удобнее было переходить на болевой захват, – незнание опасности ведёт к массовому героизму.
Глава 26. Для успешного противостояния мировому империализму…
От угла Литейного проспекта и улицы Жуковского, носившей до 1902 года название Малой Итальянской, мимо портика с восемью колоннами главного корпуса Мариинской больницы шагала весьма занимательная процессия. В её центре цугом угрюмо брели четверо крепких детинушек в узнаваемом прикиде рабочих – коротких двубортных суконных куртках с отложным воротником. Верхняя одежда добрых молодцев была расстегнута и приспущена на плечи, рукава одного связаны с рукавами другого, отчего дистанция сократилась до вытянутого пальца, и идущие сзади регулярно тыкались передним в спину. Руки были заняты сползающими штанами, лишенными всех средств поддержания оных на поясе.
Шедший рядом с пелетоном крепкий мужичок в лисьей шубе недовольно хмурился, крякал и прикрикивал на четырёхголовую восьминогую гусеницу.
– Держать строй! В кучу не сбиваться! Левой! Левой!..
Процессия выравнивалась, переставала заваливаться набок, и тогда командир негромким голосом продолжал.
– Пролетарского бойца отличает дисциплина, любовь к порядку и готовность в любую минуту встать на защиту завоеваний трудящихся. Для успешного противостояния мировому империализму всё свободное время надо посвящать боевому слаживанию, выработке чувства локтя и умению взаимодействовать в самых сложных, непривычных условиях. Строевая подготовка, умение ходить нога в ногу, подтянутость как нельзя лучше подходят в качестве вводного курса по начальной военной подготовке…
Лицезрели всё это действо двое прилично одетых господ, следовавших на некотором отдалении, да извозчики, неторопливо правящие саночками в центре проспекта. Угольный дым от котельных, дровяной – от множества печей и каминов перекрасил снег на проезжей части в грязно-серый, а гужевой транспорт щедро унавозил. Резкий запах естественной конской жизнедеятельности смешивался с ароматом шкварок и щей близлежащих кухмистерских, создавая непередаваемый букет единения города и деревни.
– Товарищ Григорий, – захныкал самый молодой участник движения, – а можно…
– Отделение, стой! Раз-два! – скомандовал Распутин, поморщился, глядя, как сбивший ногу строй моментально превратился в кучу-малу, и продолжил, обращаясь к задавшему вопрос.
– Можно Машку за ляжку, боец, а в пролетарской армии следует обращаться “разрешите”. Как понял?
– Я!.. Есть!.. Понял, – запутался молодец и умоляюще посмотрел в глаза командиру. – Товарищ Григорий, разрешите сказать… Может хотя бы в штаб не надо в таком виде показываться?
Распутин подошел поближе к вопрошавшему, внимательно заглянув ему в глаза.
– Звать-то тебя как, аника-воин?
– Федором кличут…
Распутин вздохнул, улыбнулся не совсем искренне и развел руками, окинув взглядом участников процессии.
– Надо, Федя! Понимаешь? Надо!
Штаб РСДРП(б) был похож на редакцию в предбанкротном состоянии или на захолустное уездное присутствие, а не на военно-революционную организацию. Никаких суровых постовых с винтовками, с примкнутыми штыками на входе, жужжащих телеграфов и дежурных, кричащих что-то грозное в эбонитовые трубки телефонных аппаратов. Просторное полуподвальное помещение, предоставленное местной старообрядческой общиной, окаймлённое грубыми дощатыми столами, скудное освещение подслеповатых оконцев под самым потолком и несколько человек, торопливо сортирующих листовки, разложенные неровными стопками везде, где только можно их приткнуть. Всё очень скромно. Из респектабельного – лишь отчаянно щелкающая печатная машинка “Ундервуд” и дым дорогого табака “Герцеговина Флор”, висевший в воздухе фиолетовым смогом.
– С каждым днем жизнь становится труднее…, - размеренно диктовал Сталин, прикуривая очередную папиросу. – Война, кроме миллионов убитых… несет в себе и другие беды: продовольственный кризис и связанную с ним дороговизну… Довольно терпеть и молчать! Чтобы спастись от надвигающегося голода, вы должны бороться против войны, против всей системы насилия и хищничества.[58]
– Товарищ Иванович![59] – громогласно раздалось от входа одновременно с хлопнувшей дверью, – там наши с демонстрации шпиков привели! Спрашивают, что делать.
– Что делать, что делать, – недовольно пробурчал Сталин, – столько раз инструктировал и всё без толку. Ладно, пойдём – посмотрим, что там за шпики…
– Иосиф Виссарионович, разрешите доложить! – обрушилось на революционера при выходе, пока он щурился, привыкая к дневному свету. – Ячейка боевой организации РСДРП, пытавшаяся задержать меня с гостями, как агентов охранки, надёжно зафиксирована и доставлена в целости и сохранности. По дороге среди товарищей проведена широкая разъяснительная работа о бесполезности лезть с кулаками на танк и о текущем политическом моменте. Народ проникся и готов соответствовать! Доклад закончил!
Сталин поперхнулся дымом, закашлялся, опешив, но быстро оценив всю комичность ситуации, опустил на лицо завесу строгости и сосредоточенности. Неторопливо обошёл “бутерброд” из участников боевой пролетарской группы, встал рядом с Распутиным, задумчиво пыхтя окурком, и спросил обыденно, словно про рыбалку или охоту:
– Ну, и как они вам? Приглянулись? Выйдет из товарищей толк?
– Всё, как в старой песне, – вздохнул Григорий, – “Один студент кирпич носил. Другой зачем-то в яме ползал. Никто вреда не приносил, не говоря уже о пользе…” Но думаю, если поработать вдумчиво, через полгода круглосуточного труда без выходных и перекуров будут вполне соответствовать минимальным требованиям.
– Полагаю, у нас нет столько времени.
– Тогда остаётся привлекать готовых специалистов. Войны, в том числе и классовые, выигрывают профессионалы. Любители годятся только для массовки.
– Я вас понял, – Сталин
