Сила Воли (СИ) - Иванович Юрий

А Киллайд вновь все свои усилия направил на единственно верную точку высадки на берег. Там всё лучше просматривалась полоска гравия, шириной метра три, и в глубину берега уходящая на метров на десять. По ней тоже бесновались волны, но хоть не торчали острые камни, изрезанные прибоем. Вот в эти три метра и следовало проскользнуть.

Рассмотрела шанс их спасения и Анастасия, работая и ногами и руками в нужном направлении.

И у них… получилось! Обдирая плечи и бока, они пронеслись мимо валунов, покатились по гальке, а потом ещё минут пять, помогая друг другу и царапая до крови ладони, выбирались подальше от волн. Забрались на какие-то камни, закрепились там, и тупо попытались отдышаться. И просто осознать дикую истину: как же им удалось спастись?

А потом несколько заторможено наблюдали, как по ими проторенному пути выбирается и моряк. Тот самый, которому они подарили спасательный жилет. Вышел! Добрался до камней, влез на них. И распластался рядом с товарищами по несчастью, синея от холода, трясясь от перенапряжения и отхаркивая из лёгких морскую воду.

Долго они так отсиживались и отлёживались, пытаясь прийти в себя. Ну и попутно высматривали по сторонам: кто ещё спасся с теплохода? Сколько человек доплыли? Кто сумел выбраться на камни?

Как ни печально, но за два часа просмотра и отдыха, спасшихся они больше не заметили. Хотя мало ли как, куда и кого закрутили волны с течением? Весь берег с этого мокрого насеста не рассмотришь. Да и решать следовало быстрей: оставаться здесь в надежде на спасателей? Или попытаться самим выбраться на стену из скал? Уж за ней и по ней всяко легче добраться до людей. Да и будет ли помощь вообще? И доберётся ли она сюда в частности? Ветер хоть и утих, но волны никак не успокаивались. Шторм мог продолжаться и сутки, и двое…

Для начала переговорили с моряком. Познакомились. Он турок, из команды. Простой кочегар. Но сильный, да и вырос на побережье. Потому и выплыл. О местности он тоже оказался в курсе, сам местный, и успел расслышать от штурмана подтверждение:

— Краешек Болгарии. До нас (речь о Турции) всего чуток не дотянули.

«Хорошо это или плохо? — забеспокоился Шульга. — А если плохо, то насколько? В Болгарии сейчас полно советских войск, да и вообще коммунисты рулят… Доказывай потом, что ты не шпион…»

Но моряк утверждал, что ему только и надо, что точней определиться. А так он здесь каждый камень знает, пешком доведёт до границы за день, потом легко пройдут по тропам контрабандистов. По крайней мере, он сам даже и мысли не держал сдаваться болгарским властям, поясняя:

— Не приведи аллах тут местным попасться! Два месяца комиссары в каталажках продержат, выясняя всю биографию, требуя подтверждений через консульство и мурыжа допросами. Лучше сразу обратно в море и вплавь добираться.

Поговорили. Обсудили перспективы. Мужчины сделали по пару глотков согревающего коньяка. Женщине удалось протолкнуть в себя только полглотка. Но и это её взбодрило. После чего все трое принялись выискивать возможную дорожку на верх скальной гряды. Повезло! Недолго то и искали, рассмотрев вскоре змеящуюся вверх расщелину. Не Бродвей, естественно и не проспект Ленина, но! При должной сноровке, да не спеша, да помогая друг другу и подстраховывая…

Правда Киллайду очень не понравились сальные взгляды, которые их нечаянный спутник, поднимающийся первым, всё чаще и чаще бросал вниз, на него и на девушку. Да и на рюкзак у парня на спине, он пялился с крайним недоумением. Может просто удивлялся рассудительности пассажиров? И тому факту, что они всё предвидели и предусмотрели? Не только сами спаслись, но и часть багажа сохранили? Не побоялись плыть с грузом, при этом рискуя своими жизнями?

Ну где-то такие примерно мысли читались во взглядах моряка. Если он не смотрел конкретно на русскую красавицу. Тогда он ещё и краснел, и облизывался, и пытался поправить на себе изрядно порванные штаны.

«Надо будет его наверху проверить основательно, — решил мемохарб. — Выяснить, чего он так глазками стреляет? А при необходимости и скорректировать мышление в нужную сторону. Пусть у него никаких посторонних мыслей не возникает кроме помощи и взаимодействия. Где-то так…»

Последние метры дались с перенапряжением всех сил. Слишком сложными они оказались. И камни крошились. И высота нервничать заставляла, особенно самое слабое звено троицы скалолазов, будущую маму.

Так что когда выползли на сравнительно ровное, но всё ещё наклонное место, мокрые от пота, со скрипящим песком на зубах и по всему телу, то без сил легли и не двигались. Опять чуть сознания не лишились, как при недавнем заплыве.

Отдышались. Стали ворочаться. Шульга освободил ноющие плечи от лямок рюкзака. Из прорыва чёрных туч, выскользнуло солнечный лучик. И вновь показалось, что самое трудное позади.

И вновь выяснилось, что коварная судьба непредсказуема.

36 глава

Первым поднялся турок. Покряхтывая, он стал делать лёгкие наклоны в стороны, разминая измученный позвоночник. При этом он оглядывался вокруг себя так, словно не мог понять, как он тут оказался. А Шульга повернулся к жене, подбадривая её разными словами, утешая и развязывая кусок страховочной верёвки между ними. Узел поддавался с трудом, пришлось дергать его, всё больше раздражаясь и толком не реагируя на слабые попытки любимой пошутить в ответ:

— Вот! Теперь уж точно и навсегда останемся связанными по жизни!.. И ты от меня никуда не сбежишь… Буду тебя так и водить на верёвочке, как прирученного слоника…

Узел поддался. Киллайд шумно фыркнул с облегчением. Попытался улыбнуться и как-то пошутить в ответ. Поднял взгляд на такое милое, пусть и уставшее, измученное личико… Но тут Настя глянула своему мужчине за спину, что-то там увидела и буквально дёрнулась всем телом от ужаса. Только и прохрипела на вдохе, хватая губами воздух:

— Санька!..

На голом инстинкте Киллайд метнулся в сторону, не теряя ни мгновения, чтобы оглянуться. Это его и спасло: здоровенный, ребристый камень глухо ударил в то место скалы, где парень только что находился, сидя на корточках. Спасшийся моряк теплохода бил наверняка, изо всех сил, держа обломок скалы двумя руками. Слишком уж хотел сразу и навсегда вывести своего спасителя из игры.

Но это усердие его и подвело: вместо головы соперника — оказалась пустота. И турок провалился вперёд всем телом. Упал сам, кувыркнулся, пытаясь спонтанно ухватиться за что угодно. Покатился в сторону недавно преодолённой пропасти.

А на пути у него сидела Настя.

Они столкнулись, сцепились ревущим клубком и катнулись дальше.

Два раза.

Больше места не было. Дальше — обрыв.

Ещё одно мгновение — и оба тела скрылись за кромкой.

Единственный свидетель всего этого замер. Александра Шульгу парализовало от ужаса. От нахлынувшего цунами из горя, страха, жуткой безысходности. Некая духовная его часть завыла, умирая в страшных корчах. Сознание отказалось контролировать собственное тело. Лёгкие перестали дышать. Глаза стала затягивать смертельная паволока.

И только циничная прагматичность Киллайда Паркса, заставила его действовать. Потому что мелькнула мысль, что падающая девушка может застрять в расщелине. Как-то уцепиться за камни. Просто зависнуть на выступе.

Резкий вброс адреналина во все члены. Прыжок к краю пропасти. Удар грудью по кромке и заметавшийся взгляд попытался высмотреть хрупкую фигурку любимой. Вначале — самые близкие метры расщелины. Потом — дальше и глубже. И напоследок уникальное зрение сумело рассмотреть два изломанных тела на чернеющих камнях, вне белого прибоя.

Окрестности огласил звериный рёв, перекрывая шум волн и свист стихающего ветра. На одной ноте. Протяжный. Полный печали и невероятной тоски…

Дальнейшее Киллайд помнил смутно. Как он, почти срываясь местами, спустился вниз. Как закрыл глаза возлюбленной, полные недоумённой боли и неверия. Как долго и тщательно, но скорее бездумно готовил нишу под самым основанием скалы. Как укладывал туда любимое тело, обливаясь слезами и скрипя зубами. И как потом возводил курган из камней, на месте получившейся могилы.