Осеннее небо - Павел Смолин

Сан-Франциско. Услышав диктора, из столовой пришли папа и мама. Для японцев и Японии землетрясения — больная тема, поэтому интерес понятен. Родители уселись на диван, мило взявшись за руки.

— Бедные люди… — Грустно вздохнула мама Хомура, глядя на руины городка Санта-Круз.

— Я отправил в фонд восстановления три тысячи долларов! — Похвастался батя.

— Нафига?! — Расстроился я.

Взрослые выпучили на меня глаза.

— Кто первая экономика мира?

— США, — Пожал плечами батя, — Но это ведь не повод не помогать людям!

— Да гайдзины на фондах только бабло пилят! — Порвался я, — У них печтаный станок не останавливается, а инфляция через это «размазывается» по всему миру! Я обеими руками за благотворительность, но помогать пиндосам — себя не уважать! У них там точка сборки глобальной экономики и зашкаливающее число миллиардеров — пусть они и помогают! В мире удручающе много мест, где помощь нужнее!

— Я все еще глава семьи, поэтому сам решу! — Рыкнул батя.

Нету понимания. Печально. Встаем, кланяемся и извиняемся. Хочется пойти постукать грушу от злости, но будет некрасиво — жадный Иоши обиделся.

— Не ругайтесь! — Попросила Чико.

— А мы и не ругаемся! — Улыбнулся я ей, — Просто папа не очень подкован геополитически!

Мама Хомура хохотнула и виновато посмотрела на батю. Тот успокаивающе улыбнулся ей и вяло попытался отвесить мне леща. Пора применить навыки! Схватив батю за руку, дернул на себя, заставив встать с дивана, и заломал конечность.

— Тебе стоило бы взять пару уроков у жены! — Ехидно заметил я.

Внезапно батя что-то сделал, и рука оказалось заломана уже у меня. Как?!

— А кто сказал, что я этого не делаю? — Не менее ехидно спросил он под хихиканье жены и дочери.

— Папа крутой! — Заявила Чико.

— Папа крутой! — Согласился я, — Признаю поражение, уважаемый отец.

— То-то же! — Довольно хмыкнул он, и мы вернулись на диван.

Блин, а я ведь думаю совсем не о том. Что я вообще знаю о катастрофах? Ну, о прежней родине — довольно много, но только со второй половины девяностых. До этого времени меня больше заботил геноцид крапивы при помощи палки и взрывание коровьих кизяков петардами. Пока не актуально, но на всякий случай нужно все записать — вдруг забуду? Это не та вещь, чтобы относиться к ней легкомысленно. Из «мирового», так сказать, не помню почти нифига — как-то не интересовало. А вот Япония… Ну, очевидная Фукусима. Какие у меня шансы прогнуть япошек на строительство атомки силами «Росатома»? Он-то понадежнее будет. Ладно, пока терпит. Даже если подрядчика сменить не получится, предупредить все равно можно. Там проблема-то пустяковая оказалось — вода затопила резервные генераторы. Проблема пустяковая, но безалаберность просто вопиющая.

Напрягшись, вспомнил теракт в Токийском метро и похолодел. Это же в середине девяностых! Помимо общественной, так сказать, угрозы, этот теракт напрямую угрожает мне — мы с Хэруки в это время как раз будем учиться в Токио! Как и немалая часть соучеников из Йохоку. Кто там зарин выпустил? Точно! Аум Синрикё! Ой, мать твою… Это — огромная проблема. Синтоизм = ультимативная веротерпимость, поэтому сект в Японии дофига и больше. Не все опасны, само собой, но «забанить» одну из них — тяжелый труд. Что я могу прямо сейчас? Почти ничего.

— Бать, если ты что-нибудь услышишь о секте «Аум Синрикё», пожалуйста, дай мне знать, — Попросил я, — Это ОЧЕНЬ важно!

— Хорошо, — Кивнул батя, — Они опасны?

— Даже не представляешь, насколько, — Вздохнул я.

Батя даже не стал спрашивать, а сразу пошел на кухню, откуда через несколько секунд раздался разговор с Синохарой-саном. У адвоката инфы больше, поэтому батя большой молодец, что его проинструктировал.

— Ты прав! — Хмуро сказал отец, вернувшись в гостиную, — Какой-то юрист сейчас работает над подготовкой коллективного иска. У этой секты зловещая репутация. Говорят, они запугивают членов, удерживают против их воли и заставляют жертвовать деньги.

— И это дерьмо до сих пор не запретили?! — Схватился я за голову, — Да что не так с нашими копами? Они вообще нихрена не делают?!

— Все не так просто! — Буркнул батя, — Будем надеяться, что обновленное МВД не оставит иск без внимания.

— Ладно, — Смирился я, — Спасибо, пап!

— Не стоит, — Махнул он рукой, — Чем безопаснее будет в Японии, тем лучше для нас всех!

— Нужно начинать качать антисектантский кейс! — Придумал я.

— Что это?

Я объяснил, батя фыркнул и сделал приглашающий жест рукой, мол, продолжай.

— После ужастиков и «Звездных врат» снимем про секты пару фильмов, и, возможно, небольшой сериал. Параллельно наймем нескольких журналистов — пускай публикуют статьи и показывают репортажи о гнилой сущности тоталитарных сект.

Батя кивнул, мама смотрела, открыв рот (фигня, еще привыкнет). Чико было все равно — она играла с котиком.

— Еще нужно подключить Такераду-саму, и, если повезет, чиновников покрупнее.

— Это сложно. У нас в стране свобода вероисповедания.

— Свобода делать что хочешь, пока копы прожирают налоги, занимаясь ничем! — Фыркнул я.

— Знаешь, если бы полиция была настолько плоха, как ты говоришь, в стране бы царил полный хаос!

— А это уже наш менталитет — если есть проблема, ее прежде всего требуется хорошенько проигнорировать, пока не станет слишком поздно!

— Я не собираюсь это слушать, — Отмахнулся батя и переключил канал на спортивный.

Показывали бейсбол — вчера как раз прошла игра Мировой серии. Какая унылая штука. Далее — репортаж с открытия командного чемпионата мира по шахматам. Интересно, какой-нибудь попаданец ездит на подобные? Потом показали короткий репортаж с чемпионата мира по тхэквондо в Сеуле. Короткий — потому что Япония взяла всего одну золотую медаль. Мы не расстроились — спорт-то корейский, не то, что мамино дзюдо. А вот и оно! Чемпионат по дзюдо проводили в Югославии (я поморщился — скоро такой страны не будет, а я совсем ничего не могу сделать). «Наши» в общекомандном зачете набрали больше всех — совокупно десять медалей. Показали интервью с золотым призером — огромным, под два метра, раскачанным японцем — Огава Наоя.

— Знакомы с ним, мама Хомура? — Полюбопытствовал я.

Она почему-то покраснела (это что, твой бывший?!), встала с дивана и низко мне поклонилась:

— Прости, Иоши-кун, но я тебе соврала!

А?!

— На самом деле у меня четвертый дан. Даже у моего отца — всего лишь седьмой. Я думала, ты понял это, так как назвал меня Хомура-сенсей. Именно четвертый дан дает право именоваться сенсеем. У Огавы-сенсея пятый дан. Это — практически потолок, который можно получить за победы в соревнованиях. Дальнейшие