Археология оружия. От бронзового века до эпохи Ренессанса - Эварт Окшотт

В одной из сцен Апокалипсиса, находящегося в Тринити-колледже, Кембридж (иллюстрирован в 1230 г.), изображен человек, сражающийся длинным и тонким оружием, похожим на кинжал, и им закалывающий противника, однако этот предмет почти такой же длины (клинок приблизительно 20 дюймов), как и очень короткий меч. В Библии Масейовски нарисованы короткие кинжалы (с лезвиями длиной 8—10 дюймов), и держат их так, как обычно держат кинжал, хотя на нескольких рисунках можно увидеть другой вариант, с виду гораздо более эффективный и практичный для ножевого боя: лезвие направлено вверх, а не вниз по отношению к руке. У большинства кинжалов короткая, резко выгнутая крестовина, а навершия либо имеют форму полумесяца (как на скульптурных изображениях во Фрейбургском соборе, которые я описываю), либо представляют собой два загнутых вверх рога, очень напоминающие об «антропоморфных» кинжалах позднего Гальштатта и периода Ла-Тене I. До сих пор существует довольно много таких экземпляров; например, несколько штук нашли в Лондоне, теперь же они в Лондонском музее. У меня тоже есть такой, из Лондона, и, поскольку он абсолютно цел, я использую его для того, чтобы проиллюстрировать весь тип (рис. 122, b).

Рис. 122. Кинжалы. Вторая половина XIII в. Коллекция автора

Лезвия у этих кинжалов короткие, обоюдоострые, с сечением в форме сплюснутого ромба, на каждом конце рукояти изогнутые гарды одинакового размера, плоские, наподобие ленты в дюйм шириной, от середины уходящие под углом к поверхности рукояти; концы этих гард загнуты; в случае с моим кинжалом образовавшиеся пустоты заполнены маленькими кусочками серебра.

Сохранилось несколько кинжалов с навершием в виде полумесяца, но это большая редкость. И снова мне повезло в том смысле, что у меня есть хороший образец, который, как полагают, тоже найден в Лондоне (рис. 122, а). Лезвие у этого кинжала длиннее (10 дюймов), он однолезвийный, с треугольным сечением.

Рис. 123. Кинжал с бронзовой головкой. 1300 г. Коллекция автора

Существует еще один тип такого оружия, который использовали в описываемый период: длинный, тонкий и резко сужающийся к концу двухлезвийный клинок. И здесь я снова должен буду использовать для наглядности один из экземпляров моей коллекции, поскольку их вообще крайне мало (рис. 123). Он сделан позднее, чем два предыдущих (конец XIII — начало XIV в., а не середина XIII в.), и отличается от прочих навершием любопытной формы, которое когда-то было позолочено. Оно имеет форму ромба с ушками, выступающими с двух сторон. На нем изображены гербы — геральдическая лилия с одной стороны и два шеврона с другой. Это один из группы кинжалов с похожими навершиями, от которых осталось только по нескольку фрагментов; один нашли в Англии и еще несколько — в Германии.

К сожалению, происхождение моего образца (лучшего из всех) неизвестно.

Рис. 124. Кинжал с односторонним лезвием. Исторический музей Берна

В списке оружия Рауля де Несле, который я цитировал раньше, есть несколько строк, относящихся к кинжалам и дающих дополнительную информацию о разнообразии их форм: «топор и несколько секачей» (plusieurs coutiaus à tattler); «VI колющих ножей» (pour VI coutiaus à pointe), «один украшен серебром», «… мечей и… маленьких мизерикордов». «Coutiau à tattler», вероятно, обозначает однолезвийное оружие — в Швейцарии есть несколько хорошо сохранившихся кинжалов этого периода (1302 г.) с клинками односторонней заточки, довольно широкими, с изогнутыми кончиками, напоминающими старый хлебный нож (рис. 124); «coutiau à pointe» — это, наверное, оружие, имеющее длинное лезвие, похожее на иголку, как то, что изображено на рис. 123.

Слово «мизерикорд» [37] применительно к кинжалам появляется еще в 1221 г.: в Аррасской хартии, относящейся именно к этой дате.

По-видимому, свое название кинжал получил, так как использовался в одиночной схватке, когда поднятый кинжал в руке победителя означал, что павшему противнику самое время просить пощады. Таким образом, маленькое смертоносное оружие поэты сделали эмблемой жалости, символом добровольного сохранения жизни противнику.

Как я уже говорил, редко встретишь изображение рыцаря до XIII в. при кинжале. Фигура рыцаря в церкви Эшана-Сандвиче (Кент) демонстрирует шнурок или ремешок, с которого свисает оружие: оно прикреплено не к широкому поясу для меча, а к узкому ремешку на талии. Сам кинжал настолько основательно отстоит от статуи, что теперь от него не осталось и следа. Другой английский монумент приблизительно 1325 г. предлагает нам одно из наиболее ранних изображений типа кинжала, который был популярен в конце XIV в. и в XV в., но почти не встречается до 1350 г. В опубликованных работах, посвященных оружию, его обычно именуют вежливым эвфемизмом «почечный кинжал», или «Dague à Rognons», из-за двух шарообразных выпуклостей, которыми украшено основание цилиндрической рукояти, но в более грубом и реалистичном Средневековье его называли настоящим именем — «кинжал с яйцами». По-видимому, наложенные викторианским XIX в. запреты уже несколько поизносились, поскольку во многих коллекциях, открытых для обозрения, ярлычок подле кинжала снабжен его подлинным названием. Скульптура, о которой мы говорим, обладает другими интересными особенностями, имеющими большое археологическое значение. К ним мы еще вернемся. Она находится в монастырской церкви на острове Шеппи и посвящена памяти сэра Роберта Шурлэнда (рис. 132).

Рис. 125. Из манускрипта 1121–1148 гг.

В XII–XIII вв. боевой топор использовали очень широко. В XI в. континентальные воины рассматривали его как оружие, недостойное благородного человека; только саксы и скандинавы считали, что он подходит для всего, кроме бесчестных дел. Однако в начале XII в. он превратился во вполне респектабельное оружие, и рыцари тоже им сражались. Автор хроник Роджер де Ховеден, описывая битву при Линкольне, произошедшую в 1141 г., рассказывает, как Стефен, самый доблестный и умелый из всех рыцарей, но никуда не годный король, сражался с помощью топора:

«Тогда стала видна мощь короля, подобно молнии он некоторых разил огромным боевым топором. Затем снова поднялся крик, и все бросились на него, а он бросилсяв сражение один против всех. Затем, после множества ударов, королевский топор разлетелся на куски. Немедленно подняв правой рукой свой меч, он изумительно вел бой до той поры, пока тот тоже не сломался. Видя это, Уильям де Каамнес, самый могучий из рыцарей, бросился на короля и схватил его за шлем, восклицая громким голосом: «Сюда! Все вы, сюда! Я пленил короля!»

Рис. 126. Лезвие топора из Нортумберленда. Середина XIII в.

В Бери есть манускрипт, созданный между 1121-м и 1148 гг. (рис. 125) с изображением воина, которое, возможно, является портретом самого короля Стефена. Его огромный боевой топор точно такой же, как и на гобелене из Байе, как множество других, найденных в Темзе (см. рис. 72), и как те, о которых мы читаем в сагах. Их продолжали использовать до конца XIII в., но в XII в. в моду вошли более легкие лезвия для топоров. У этого оно было не менее длинным, чем у древнего «датского» топора, но вся головка была легче. На рис. 126 изображен хороший экземпляр этого типа насадки для топора (которую иногда использовали в эпоху викингов, так же как и более крупный тип). Нашли этот образец в ложе реки, протекающей через Нортумберленд, вместе с мечом типа XII и костями человека исключительно могучего телосложения. Вы видите, как можно придать задней части топора форму головки молота. У большинства боевых топоров того времени были длинные древки; во время сражения их держали двумя руками. Однако довольно часто изображаются и более короткие варианты.

Рис. 127. Головка булавы. XIII в. Найдена при строительстве Английского банка. Лондонский музей

Боевой молот, оружие очень популярное во времена Столетней войны, использовалось (хотя, по-видимому, нечасто) и в XIII в. Самое известное из редких документальных свидетельств — это, возможно, изображение на гробнице неизвестного воина в церкви Малвернского аббатства, в Ворчестершире. На нем рыцарские доспехи середины XIII в., но вооружен этот воин только коротким молотом и маленьким круглым щитом типа, известного как «buckler». Использовали и булавы: в XIII в. мы можем обнаружить изображения оружия намного более сложного типа, чем дубинки раннего периода, какие во множестве мы видим на гобелене из Байе. Обычно это были массивные предметы, иногда с большими фланцевыми головками, отлитыми из бронзы, иногда с насадками в виде шести-семи стальных крыльев, закрепленных на одной сердцевине. На двух прекрасных скульптурах XIII в. изображены булавы, и, что достаточно любопытно, в обоих случаях это спящие охранники Гроба Господня. Одна из них находится в Линкольнском соборе, и, хотя булава сильно пострадала от времени, ее до сих пор можно различить вполне ясно; другая, очень похожая, но сохранившаяся гораздо лучше, стоит в соборе в Констанце. До нас дошло несколько сохранившихся головок булав: к примеру, одна из них находится в Лондонском музее (рис. 127). В коллекции Блэкмора, в музее Солсбери, есть еще одна, отлитая из бронзы; она входит в хорошо известное собрание изделий бронзового века и сама может принадлежать к нему же, хотя по форме это изделие абсолютно идентично многим образцам XIII в.: например, рисунку из Библии Масейовски или другим, найденным в Германии и Швейцарии.