Варрэн-Лин: Сердце Стаи - Юна Ариманта

Динка уже шагала по дороге, когда услышала дробный топот копыт. Она юркнула в придорожные кусты, провожая взглядом отряд гвардейцев, догоняющих кортеж. Ей нужно найти человеческое жилье и тоже раздобыть себе лошадь. Динка снова вышла на дорогу и бегом бросилась вдогонку за отрядом солдат.

Она бежала пока совершенно не выбилась из сил, постепенно замедляясь и чувствуя, как все настойчивее колет в левом боку под ребрами. Наконец, она перешла на шаг, тяжело дыша и спотыкаясь. Жилья все еще не было, но лес сменился вспаханными полями, протянувшимися насколько хватало глаз. Это давало надежду.

О ва́ррэнах, сидящих в клетках вот уже пятые сутки без еды и воды, Динка старалась больше не думать. Они сильные, они выживут. Динка успеет. Она сделает все, что в ее силах. Укушенная рука противно пульсировала и с каждым шагом наливалась нарастающей болью. Динка упрямо сжимала зубы и шагала вперед, держа под языком сухарик. Вяленое мясо так и осталось там в лесу, затерявшись где-то в залитой волчьей кровью золе от костра.

Когда солнце поднялось уже на две ладони над горизонтом, Динка дошла до развилки. У ее ног дорога разделялась на три, разбегавшиеся в разных направлениях. Динка, не задумываясь, шагала прямо все дальше и дальше. Поля уже окружали дорогу со всех сторон, темный страшный лес скрылся за горизонтом. Ближе к полудню Динка дошла до небольшого поселения, где крайний у дороги дом оказался постоялым двором.

Динка ускорила шаг. Теперь лошадь. Ей нужна была лошадь. Она ничего не чувствовала: ни голода, ни жажды, ни усталости. Не было в душе ни горя, ни радости, ни страха. Только пульсирующая боль в руке, да осознание того, что она опаздывает. Сильно опаздывает. Возможно, опаздывает на целую жизнь. Динка боялась представить свою жизнь после того, как узнает о том, что ва́ррэнов казнили.

— Мне нужна лошадь, — хрипло проговорила она, распахивая дверь постоялого двора и не тратя времени на приветствия. — Сытая, отдохнувшая, быстроногая лошадь.

— Девочка моя! — ахнула немолодая женщина, скучавшая до Динкиного появления за прилавком. — Ты посмотри на себя! Едва на ногах стоишь, — запричитала она, подбегая к Динке и подхватывая ее под руку. Женщина была невысокая и худощавая, с аккуратно убранными в пучок седыми волосами и доброй улыбкой на лице.

Динка с досадой упрямо мотнула головой. Что она сказала непонятного? Ей нужна всего лишь лошадь, и она готова заплатить.

— Сколько стоит лошадь? — снова проговорила она. Но женщина уже окружила ее теплой шалью заботы, укрывая от внешнего мира уютным щебетанием и запахом свежевыпеченного хлеба.

— Садись, душечка, садись скорее. Сейчас тебе супчику налью, а муж пока соберет тебе лошадь. Успеешь еще, — ворковала она, усаживая Динку за стол.

Динка опустилась на лавку, чувствуя, как мышцы предательски наливаются болезненной усталостью. Как жадно урчит нутро, почуявшее запахи съестного. Как мутно становится перед глазами от выступивших слез боли и бессилия.

— Кушай девочка, кушай хорошая, — перед Динкой словно из ниоткуда появились глубокая миска наваристой похлебки, ломти пышного ноздреватого одуряюще пахнущего хлеба, стакан жирного сладкого, словно нектар богов, молока.

Жадно набросившись на еду, Динка убаюкивала свою решимость, убеждала ее в том, что она еще успевает. Вот только покушает немного, передохнет. Вот только посидит еще пару минут в этой уютной теплоте. Вот только… Динка ощутила, что сознание ускользает, утекая, словно песок сквозь пальцы. Перед глазами все помутилось и харчевня расплылась мутным облаком. Пол с потолком закружились в затейливом танце, и Динка с грохотом упала с лавки и отключилась.