Журналюга - Виктор Левашов

— Это, может быть, самая важная информация, которая у нас есть. И самая страшная.

— Ты серьезно?

— Да.

— Послушайте, что происходит? Шеф, ты сам на себя не похож. Петрович, ты тоже. В чем дело?

— Давайте работать, — сказал Лозовский. — Сначала — факты. Голые факты. Версии — потом.

— Начни, — кивнул Тюрин Регине.

— Только без рестрикций и кулисьеров, — попросил Лозовский.

— Мог бы и не напоминать. Я уже давно поняла, что имею дело с беспросветными двоечниками.

Лозовский отключил редакционный телефон, потом извлек из стола красную пластмассовую бирку с круглой дыркой в верхней части, которую когда-то давно, во время поездки по ФРГ, прихватил на память из какой-то гостиницы, и повесил ее снаружи на ручку двери:

«NICHT STOREN!»

«DON’T DISTURB!»

[Не беспокоить! (Нем., англ.)]

— Ну вот. Теперь можно спокойно поговорить.

Регина Смирнова не только публиковала в каждом номере «Курьера» еженедельные аналитические обзоры, но и занималась расследованием крупных финансовых афер. Работала она медленно, публиковала всего по два-три материала в год, но они всегда были оглушительно сенсационными и настолько доказательными, что в суд на нее и не пытались подавать по причине полной бесперспективности иска. Не только Лозовский, но и многоопытный Тюрин поражались, откуда в этой генеральской дочке цепкость и въедливость следователя по особо важным делам.

По ее материалам Генпрокуратура не раз возбуждала уголовные дела и почти всегда доводила их до суда — кроме тех случаев, когда следствию противодействовали слишком уж влиятельные фигуры. Каким расследованием Регина занимается, в редакции никто никогда не знал. Попов на первых порах потребовал, чтобы темы Смирновой, как это положено, предварительно обсуждались на редколлегии, но Лозовский пришел к нему в кабинет, запер дверь и спросил:

— Алик, ты хочешь, чтобы девочку пристрелили? Так имей в виду, что сразу пристрелят и тебя! Потому что решат, что это ты дал ей задание!

Довод подействовал. Даже сам Лозовский узнавал тему расследования чаще всего только после того, как статья была готова и нужно было перевести на нормальный человеческий язык все эти «кулисьеры», «короткие хеджирования», «отмывающие продажи» и прочую бизнес-заумь. Но и эта работа шла не в редакции, а в домашнем кабинете Лозовского в Измайлово.

Регина выходила из себя:

— Шеф, но это же знает каждый идиот!

— Не каждый! — твердо стоял на своем Лозовский. — Я не знаю! Что такое «минорный пакет акций»? Грустный?

— Я не могу! Маленький! Недостаточный для контроля над фирмой! — орала Регина и выбегала на лестницу покурить.

На обратном пути ее перехватывала Татьяна, поила на кухне чаем и успокаивала:

— Ну, тупой он, тупой. И все читатели тупые. Ты же для читателей пишешь, а не для рокеров?

— Для брокеров!

— А это не одно и то же? — невинно спрашивала Татьяна.

— Я не могу! — обреченно вздыхала Регина и возвращалась в кабинет, готовая к продолжению работы.

На свои статьи в вышедшем номере она всегда смотрела с отвращением. Без экономической терминологии и бизнес-сленга они казались ей неприлично голыми. Но суть дела она всегда знала досконально и, когда хотела, могла объяснить все четко и просто.

Регина закурила свой «Ротманс» и поинтересовалась:

— А мне кофе никто не предложит? Или здесь обслуживают только бизнес-леди?

Лозовский наполнил кофе красную фирменную кружку «Нескафе» и поставил перед Региной:

— Извини, детка. Почему-то с чужими мы всегда любезны до отвращения, а со своими… Не злись.

— Ладно, шеф, все в порядке, — снизошла Регина. — Не ты один такой. Все такие. Так вот…

— Секунду! — прервал Тюрин, поспешно извлекая из кармана запиликавший мобильник. — Да!.. Лет тридцать пять?.. Нет… Конечно, точно!.. Давай, жду.

— Про «Союз» Кольцова и про него самого особо говорить нечего, в очерке Степанова все, в основном, верно, — приступила Регина к делу. — Портрет, конечно, сильно подретушированный. Но это частности, они не имеют значения…

— Имеют, — возразил Лозовский. — Ретушь — в чем?

— Например, насчет происхождения капиталов Кольцова и их прозрачности. Он пишет, что это законные проценты от сделок по продаже нефти. Пипл схавает, но для серьезных людей это анекдот. Не поняли? Казахстанскую нефть он продавал. Казахстанскую! Да вы представляете, какой был откат? Российский чиновник по сравнению с этими баями просто бессребреник, ангелок в белых одеждах. Сотни миллионов долларов уходили в офшоры. Если не миллиарды. Какую долю имел Кольцов, даже судить не берусь. Его законные проценты — капля в миллионах черного нала! То, что он сумел их отмыть, вовсе не означает прозрачность происхождения его капиталов. Прозрачные капиталы Кольцова! Смешно!

— Ясно, — кивнул Лозовский. — Анекдот. Посмеялись. Что еще?

— «Нюда-нефть». В очерке сказано, что Кольцов купил контрольный пакет «Нюды» после встречи с Христичем в Монреале. Фигня. Во-первых, «Нюду-нефть» Кольцов не купил, а увел из Государственной топливной компании. Думаю, не только «Нюду», но про остальные точно не знаю.

— Что значит увел?

— Объяснить технологию?

— В другой раз. Суть мы поняли. Получил задаром?

— Не задаром, но практически за бесценок. Обошлась она ему миллионов в десять долларов. Вторая фигня: «Нюду-нефть» он заполучил задолго до встречи с Христичем в Канаде. Но для нас важно другое. Кольцов действительно купил контрольный пакет акций Средне-Волжского нефтеперабатывающего завода, и ему действительно нужны бабки для его реконструкции. Поэтому он хочет «Нюду-нефть» продать. Понятно, по максимуму. И хорошо бы не контрольный пакет акций, а весь пакет. Другая цена. Но для этого его нужно иметь. Улавливаете мою мысль?

— Пока не очень, — признался Лозовский.

— Сейчас въедешь. На следующий день после выхода «Курьера» с интервью генерала Морозова акции «Нюды» упали почти на десять процентов. И были куплены практически мгновенно, сразу после открытия торговой сессии. Но скупила их не «Сиб-ойл», как мы думали. Пока ребята из «Сиб-ойла» стояли с раскрытыми варежками и выжидали, не упадет ли курс еще на несколько пунктов, все акции «Нюды» скупила другая фирма — никому не известная «Строй-инвест». Замечу, кстати, что все брокеры «Сиб-ойла» были уволены в тот же день приказом президента компании. За то, что просрали сделку. И сейчас они размазывают сопли и доказывают, что хотели как лучше. А теперь я скажу, кто фактический хозяин «Строй-инвеста». Сядьте получше, чтобы не попадать со стульев. Так вот, фактический хозяин «Строй-инвеста»…

— Кольцов, — сказал Тюрин.

— Петрович! — изумилась Регина. — Откуда ты знаешь?

— Информацию о том, что «Нюда-нефть» просрочила платеж по налогам, Стасу Шинкареву слил человек из московского представительства «Союза». Офис у них на Яузе, недалеко от Таганки.

— Это рассказал тебе Стас? — вмешался Лозовский.

— Нет. Он и сам не знал. Сказал: человек с биржи. Остальное пришлось узнавать самому. Ну, это дело техники. Он там вроде заместителя по безопасности. Бывший мент, капитан Сахно. Выгнали его из МВД лет пять назад. Темная история. Вроде бы за связь с солнцевскими.

— Тогда все остальное вы сами поняли, — не без разочарования заключила Регина, рассчитывавшая на более сильный эффект от своего сообщения. — Кольцов намеренно задерживает платеж, через Стаса сливает информацию Морозову и так далее. В итоге у него сейчас практически все акции «Нюданефти».

— Но банк действительно не работал неделю, — сказал Лозовский. — Из-за вируса. Никаких операций не проводилось.

Регина отмахнулась:

— Банк-то карманный. Прекратили операции. Кто там будет разбираться, вирус или не вирус. И это, кстати, очень грамотно. Формально платеж просрочен, а причины объективные. Значит, криминала нет, и генерал Морозов утрется. А дальше все элементарно: «Курьер» выходит с очерком «Формула успеха», котировки «Нюды» взлетают. Так что все это — чистой воды пиар. Схема простенькая, но вполне законная. И по нашим временам даже невинная.

— А это? — показал Лозовский телеграмму из Тюменского УВД. — Как это вписывается в твою схему?

— Никак. Никак не вписывается, но и никак не противоречит. Может, все так и было?

Мобильник Тюрина снова пиликнул.

— Да!.. Неделю назад?.. Нет… Мало ли что все остальное сходится!.. Я же сказал: за последние три дня!.. Извини, Регина. Продолжай.

— Да, собственно, у меня все. Общая картина тоже ясна.

Кольцов находит Христича, ставит его гендиректором завалящей «Нюды», тот реализует свою программу, компания поднимается.

Тут подворачивается возможность прибрать к рукам Средне-Волжский завод, в темпе начинается комбинация с интервью Морозова, и «Нюда-нефть», считай, готова к продаже. Кольцов в письме к Попову и цену объявил: четыреста миллионов долларов. Я сначала не обратила на это внимание, думала — блеф. А это не блеф. Это и есть, шеф, цена вопроса.