Вершина мира. Книга первая - Евгения Прокопович

— Да я-то 'за', - пробормотал Влад, — Вот только есть одно небольшое препятствие — Анна Дмитриевна. Что она скажет?

— Аньку я возьму на себя, — бесстрашно проговорил Никита, после минутного раздумья, — только ты мне должен помочь. Она обязательно сопротивляться начнет, а ты скажи, что пойдешь в любом случае. Она не сможет навязывать тебе свое мнение, ты же знаешь, как ей хочется, что бы ты поскорее научился решать все сам за себя.

— Хорошо, — кивнул Влад, — давай попробуем.

— Прорвемся, — махнул рукой Никита, — нам не впервой.

Пришел Дмитрий Петрович, и утро покатилось по своему намеченному плану. Сперва сходили к экспертам. Парень с усталыми глазами по имени Клейтон переснял первое клеймо и обещал сообщить результаты не раньше чем через неделю.

Вернувшись домой Влад не находил себе места ожидая появления Никиты, они договорились на девять, а сейчас уже пять минут десятого. Наконец раздался тихий звонок в дверь и Влад чуть ли не бегом кинулся открывать…

В дверь комнаты кто-то настойчиво скребся, нет, это свинство, у меня выходной и сейчас только десять утра, а я предполагала проспать до полудня! Вот сейчас натяну на голову одеяло и не буду никому отвечать. Я натянула одеяло, но это не помогло, тем более что я уже проснулась. Если меня Влад разбудил из-за какой-нибудь ерунды, я точно спущу с него шкуру. Я откинула одеяло с головы и недовольно крикнула:

— Входи!

— Аня, тебя Никита спрашивает, говорит очень срочно, что ему передать?

— Передай ему, что бы катился ко всем чертям, — пробурчала я, натягивая на нос одеяло.

— Не понял?

— Сейчас приду. Свари кофе, ладно?

Влад кивнул и прикрыл дверь. Я откинулась на подушку и потерла глаза, если у Никиты ничего серьезного — голову ему отверну и Владу заодно, что разбудил. Я прислушалась к себе, оттягивая минуту, когда придется встать, на душе было муторно, будто должно случиться что-то неприятное. Да ладно, глупости это все, просто срочные утренние разговоры это что-то не совсем обычное. Старательно отгоняя неприятное предчувствие, натянула комбинезон и, заглянув в ванну, побрызгала лицо, холодной водой.

— Доброе утро, Анечка, — подозрительно замяукал Никита, стоило мне появиться в кухне.

— Утро не может быть добрым, — хмуро отрезала я, — тем более, если тебя в твой законный выходной подняли ни свет, ни заря.

— Полно-де, Анечка, — Никита заискивающе заглянул мне в глаза.

— Хорош паясничать! — рявкнула я, — или говори, или проваливай.

— Ань, дело серьезное, — сразу как-то сник Никита, — угости кофе или усну прямо здесь.

Тут только я заметила, что под глазами у Никиты залегли тени, глаза красные, на щеках проглядывает черная щетина, видно толком не спал пару суток. Да уж, выходит, от разговора мне не отвертеться. Разлив кофе по чашкам я уселась рядом с Никитой, с некоторым удивлением оглядываясь на Влада, стоящего у меня за спиной, опершись бедром о разделочный стол. Что это еще за заговор? Никита покрутил чашку в руках и пожаловался:

— Ох, Анька, устал я.

— Ты по делу давай, — перебила я, в надежде, что он сейчас выскажет свою просьбу и покинет меня, а я смогу еще немного поспать.

— А дело такое, — глухо проговорил Кит, смотря куда-то в сторону, — одолжи мне Влада на денек.

— Что!? — подскочила я, — А душу мою бессмертную не желаешь? Ты давай, не стесняйся, заказывай. Он тебе что рубашка или штаны, чтобы его одалживать?

— Ань, ты того, не злись, — хмыкнул Никита. — Мы дело расследуем о работорговцах. Они детей воруют, а потом в рабство продают. У них на Леоне что-то типа клуба, они там сделки заключают. Но пройти туда можно только с рабом, ну знаешь, что-то вроде визитной карточки, типа того, что все свои. Мы уже все подготовили, вот только подставного не успели, да и не успеем — встречу перенесли на сегодня.

— Подожди, — я помассировала пальцами виски, ощущая подступающую головную боль, — насколько я помню, месяца полтора издали закон, по которому работорговля признана преступлением, так что вы вполне можете накрыть всю эту лавочку, не прибегая к услугам Влада!

— Так да не так, — сокрушенно заявил Никита. — В законах произошла путаница. В первом законе разрешалось иметь, как они выразились, бесплатную, живую рабочую силу, то есть рабов, а второй принятый недавно, совершено противоположный, запрещающий это. Там даже оговариваются тюремные сроки. Но так как во всем этом крутятся астрономические суммы, первый закон отменить забыли, и теперь оба закона работают одновременно. И чтобы уравновесить правовой казус, выпустили небольшую поправку, как дополнение к обоим законам — что в рабство не имеют права продавать особей свободных, а родившихся рабами продавай, сколько твоей душеньке заблагорассудиться!

— Чушь какая-то, — пробормотала я, выслушав весь этот абсурд, — и как вы можете работать с подобными законами?

— Как-нибудь так! — развел Никита руками и ехидно поклонился.

— И что, ничего нельзя сделать? — потрясенно спросил Влад.

— Можно, — невесело усмехнулся Никита, — перестрелять парламент, отменить оба закона и создать один единственный, запрещающий торговать любыми разумными существами! Но нам до этого пока далеко, так что придется разбираться с тем, что под носом. Вот для этого мне и нужно, что бы Влад, как раб был привлечен к этой операции.

— Фигу на постном масле не желаешь? — невинно хлопнула я ресницами, и тут же посоветовала, — сделай из Эжа раба, он тоже неплохо сгодиться, а Владу там делать нечего.

— Сделать то не вещь, — загрустил Никита, бросив быстрый взгляд мне за спину, — да вот у Эжа клейма нет, а у Влада есть. Они в клеймо какой-то металл добавляют. На него детектор срабатывает.

— Не пущу! — отрезала я. — Ты понимаешь, что он только-только перестал орать по ночам и начал превращаться в нормального человека? А ты чего хочешь? Почти пять месяцев круглосуточной работы коту под хвост? Кто с ним потом ночами сидеть будет, не ты ли? — от моих нападок, Никита обречено уставился на кофейную гущу.

— Я пойду, — услышала я тихое за своей спиной.

— Что ты сказал? — опешила я, медленно поворачиваясь к Владу.

— Я пойду, — твердо повторил он, — я не очень разобрался во всем, что здесь наговорил Никита, но знаю, что идти я обязан.

— Я не позволю! — начала я свирепеть.

— А я сбегу, — не унимался Влад.

— Сбежишь? — зло переспросила я. — Хорошо, но я тебя найду, шкуру живьем сдеру и на стене вместо ковра повешу!

— Все равно сбегу, — упрямо повторил Влад, не обращая внимания на мою угрозу.

— В свою комнату, живо!