Развитие сбалансированной чувствительности: практические буддийские упражнения для повседневной жизни (дополненное второе издание) - Александр Берзин

Обретения и потери

(1) Теперь мы вспоминаем, как получили что-либо, например, как нам подарили деньги. С одной стороны, мы могли прийти в излишний восторг или счесть подарок подтверждением наших заслуг. С другой стороны, мы могли почувствовать, что не заслужили подарка или что он лишил нас независимости и теперь мы в долгу перед этим человеком. Мы деконструируем нашу реакцию и пытаемся представить, что принимаем деньги с благодарностью, счастьем и любезностью.

Затем мы вспоминаем, как чувствовали себя отвергнутыми или расстроились из-за того, что кто-либо испытал неловкость, когда мы предложили помочь деньгами. Деконструируя свою прошлую двойственную реакцию, мы не настаиваем на своей помощи. Уважая потребность человека в чувстве собственного достоинства, мы представляем, что пытаемся найти анонимный способ помочь.

(2) Мы следуем той же процедуре, вспоминая, как предоставляли финансовую помощь, например, пожилым родителям, живущим на маленькую пенсию. Из-за давнего чувства вины мы могли полагать, что наш подарок сделает нас более полезным человеком и подтвердит, что мы хороший сын или хорошая дочь. С другой стороны, мы могли считать себя обездоленными и испытывать неудобство, расставаясь с деньгами. Деконструируя каждое из этих чувств, мы пытаемся представить, что предлагаем деньги без озабоченности собой, с сердечностью и уважением.

Затем мы вспоминаем и деконструируем оскорбленность тем, что другой человек чего-либо от нас ожидал или выдвинул необоснованные требования, так как мы приняли его или ее подарок. Мы пытаемся представить, что вежливо отказываемся или, не поднимая шума, возвращаем подарок.

(3) Далее мы вспоминаем, как лишились чего-либо, например, с нами перестали дружить. Воспринимая это как личную неприязнь, мы могли излишне бурно отреагировать, чувствуя подавленность, возмущаясь, что мы не заслужили такой потери, или убеждая себя в том, что это доказывает нашу никчемность. Деконструируя двойственные чувства, стоящие за нашей реакцией, мы пытаемся представить, что воспринимаем потерю как волну деятельности ясного света. Жизнь продолжается. Чувствуя печаль не только из-за своей потери, но и из-за потери нашего друга, мы посылаем ему или ей мысли сострадания и пожелания счастья.

Затем мы вспоминаем, как чувствовали вину или безучастность к человеку, который расстроился или разозлился на то, что мы прекратили нездоровые взаимоотношения. Деконструируя свою прошлую двойственную реакцию, мы пытаемся представить, что воспринимаем его или ее расстройство как волну энергии ясного света и слов. Проявляя уважение к переживаниям этого человека, мы также пытаемся чувствовать большее сострадание.

(4) Наконец, мы вспоминаем, как лишили другого человека чего-либо, например, как нам надо было отказать кому-нибудь. Мы могли заранее бояться причинить человеку боль и испытывали неловкость, когда говорили это. Или же мы могли получать удовольствие от своего поступка и полагать, что человек заслуживает этого. Необходимость сказать «нет» не бывает легкой или приятной, но, тем не менее, деконструируя это переживание, мы пытаемся представить, что отказываем недвойственно.

Затем мы вспоминаем, как чувствовали себя глупо или были раздосадованы из-за того, что просили об одолжении, а другой человек чувствовал себя ужасно, потому что был вынужден нам отказать – например, он был не в состоянии нам помочь. Деконструируя свою прошлую двойственную реакцию, мы пытаемся представить, как сердечно заверяем человека, что понимаем его или ее. Мы обратимся с просьбой к кому-нибудь другому или справимся самостоятельно.

Ожидания и требования

В качестве дополнения к проблеме обретений и потерь мы можем работать с тремя уровнями гиперчувствительности к отдаванию чего-либо другим. Мы можем излишне бурно реагировать, когда отдаем по своей инициативе, когда отдаем, поскольку другой человек ожидает от нас этого или когда отдаем что-либо по требованию. В данном случае мы работаем с выражением благодарности и извинениями. Поскольку нам кажется, что, выражая благодарность или извиняясь, мы что-то отдаем – нечто большее, чем просто собственность, такую как деньги, мы зачастую особенно гиперчувствительны к ожиданиям и требованиям других.

Мы начинаем с выражения благодарности. Сначала мы вспоминаем, как мы просто говорили кому-то «спасибо». Если благодарность не была искренней, мы могли чувствовать себя покровителем. С другой стороны, мы могли думать, что, сказав «спасибо», окажемся в подчиненном, уязвимом положении, будем обязаны отплатить за услугу. Деконструируя это переживание, мы пытаемся представить, что благодарим без этих двойственных чувств. В конце концов, слова благодарности – это лишь вербальное выражение. Даже если нам неприятно чужое действие или если оно было бесполезно, все же этому человеку будет приятно услышать «спасибо». Однако нам необходима чуткость к этническому происхождению человека. В некоторых сообществах благодарить за проявление вежливости или сердечности оскорбительно: это предполагает, что мы не ожидали от другого человека такого поступка.

Нам необходимо помнить об этом, когда следующим шагом мы пытаемся развеять собственную излишне бурную реакцию на то, что другой человек ожидает от нас «спасибо». В основе негодования, оскорбленности и вины, несомненно, лежит вера в якобы прочное «я». То же самое справедливо и для нашей излишне бурной реакции, когда мы чувствуем снисходительность, возмущение или унижение, говоря «спасибо», поскольку он или она ожидает от нас этого. Если наша благодарность лишь раздует его гордость или если он помогал нам только ради похвалы или чтобы сделать нас обязанными, тогда может быть полезнее не говорить «спасибо». Однако даже в таких случаях нам необходимо деконструировать собственное двойственное чувство – моральное превосходство.

Наконец, мы рассматриваем возможную излишне бурную реакцию на то, что другой человек требует от нас благодарности. Мы можем отказаться, считая, что мы правы, а также чувствовать себя оскорбленными или виновными в том, что не поблагодарили человека раньше. Будучи гиперчувствительными, мы можем чувствовать высокомерие, презрение или поражение, если решили поблагодарить человека, который требовал от нас благодарности. Деконструируя эти беспокоящие эмоции и состояния ума, мы пытаемся представить, как благодарим его или ее вежливо и искренне, извиняясь, что не сказали этого раньше.

Мы повторяем эту процедуру для извинения. Сначала мы вспоминаем, как извинялись по собственной инициативе. Если мы переживали это двойственно, мы могли чувствовать снисхождение или стыд. Деконструируя двойственное чувство, стоящее за такой реакцией, мы представляем извинение просто как волну вербального выражения, искренне сожалея и уважая чувства этого человека. Затем мы пытаемся развеять ярость, негодование или вину из-за того, что другой человек ожидает от нас извинений, и нераскаявшееся самодовольство, обиду или унижение, когда мы извиняемся. Такая излишне бурная реакция происходит из заблуждения. Наконец мы вспоминаем, как от нас требовали извинений. Мы могли отказаться извиняться, считая себя правыми и оскорбленными, или чувствовать себя невероятно виноватыми. Если мы поддаемся требованию, мы можем приносить извинения, чувствуя высокомерие, презрение или поражение. Такая излишне бурная реакция приносит нам лишь огорчение и страдание. Необходимо ее деконструировать. Даже если другой человек ожидает или требует от нас извинений, переживание ситуации, когда от нас что-либо ожидают или когда мы выполняем ожидания и требования, по-прежнему является лишь волной деятельности ясного света.

Предположим, мы не были виноваты и чужое требование наших извинений несправедливо. Традиционная практика очищения состояний ума рекомендует оставлять победу другим. Если мы скажем, что нам очень жаль, даже если мы не виноваты, ссора и обиды закончены. Если же мы извинимся с двойственным чувством, мы опять почувствуем себя поверженными или обиженными. Когда мы извиняемся недвойственно, это позволяет нам сохранять равновесие. Более того, если мы признаем, что, несомненно, виноваты и мы, и другой человек, и затем извиняемся за свою часть проблемы, мы облегчаем для него или для нее признание своей ответственности. Тогда этот человек не будет пользоваться нашей привычкой всегда все прощать.

Успех и неудача

(1) Затем мы вспоминаем, как мы были счастливы благодаря другим, например, как у нас были хорошие взаимоотношения с кем-либо. Человек был дружелюбен, и все было очень хорошо. Мы рассматриваем излишне бурную реакцию, которая у нас могла быть: восторженность или, возможно, самодовольное чувство, что все это доказывает, насколько мы были замечательными. С другой стороны, возможно, мы волновались – нам казалось, что все слишком хорошо, чтобы быть правдой, – и цеплялись за взаимоотношения, боясь их потерять. Мы могли даже убедить себя в том, что наш друг скоро обнаружит, что на самом деле мы ужасный человек, и покинет нас. В дополнение мы могли полагать, что неизбежно разрушим эти взаимоотношения своим обычным глупым поведением. Деконструируя такие двойственные чувства, мы пытаемся представить, что просто радуемся своему счастью во взаимоотношениях, не делая из этого ничего грандиозного.