Дневники голодной акулы - Стивен Холл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я верил тебе, Скаут. Слепо верил. Ты права, это же так по-детски. — И когда она никак на это не прореагировала, горло мое наполнилось новыми язвительными словами, порожденными отчаянным желанием сокрушить этот ее дурацкий пуленепробиваемый щит. — Что ж, не беспокойся, больше я такой ошибки не совершу.
Скаут посмотрела на меня как бы сквозь толстый слой стекла. Я ничего не мог ни разглядеть, ни разгадать.
— Хорошо, — сказала она спокойным и ровным голосом. — Тогда на этом точка.
Обида, стыд и чудовищная тоска пожирали мои внутренности.
— Ладно, на этом точка. — Я старался казаться бесстрастным и равнодушным. — Но мы все равно повязаны, да? Людовициан уничтожит Уорда, а Уорд — людовициана. Что бы ты ни собиралась делать, я тебе в этом намерен помочь. Ты победила, Скаут.
— Думаю, до победы еще не близко, ты не находишь?
Я мотнул головой, отметая этот вопрос.
— Какой у тебя план?
26
Решето памяти
Совсем как дебют, обеспечивающий победу в шахматной партии, план Скаут был прост и очевиден, но понять это можно было только в конце игры, проанализировав ее начало. У Скаут тоже был хрустальный башмачок, но в отличие от Золушки она знала, что с ним делать.
Ноутбук Никто. Ноутбук Никто служил ключом ко всему.
Никто являлся одним из самых важных агентов Майкрофта Уорда, и каждый день на протяжении шестидесяти секунд, с 12.21 до 12.22 дня, его ноутбуку разрешалось прямое подключение к гигантской сетевой базе данных того «я», что было разумом Майкрофта Уорда. В течение этой единственной минуты Никто загружал свои отчеты непосредственно в огромное сознание Уорда. В течение этой единственной минуты был открыт прямой канал между разумом Уорда и внешним миром. Скаут собиралась переделать одну из программ Фидоруса по переадресации электронных сообщений таким образом, чтобы не прерывать связь между ноутбуком и Уордом, как только установится соединение. Фидорус, надеялась Скаут, создаст некое устройство, которое позволит заманить людовициана в ноутбук — и переслать акулу Уорду. Очень просто. Единственная трудная и опасная часть этого плана состояла в том, что нам придется оказаться в непосредственной близости от людовициана.
Я готов был заплакать. Мне казалось, что Скаут тоже готова заплакать, но разобраться во всем этом подробнее я не мог. После недолгого молчания она взяла ноутбук Никто, перекинула его через плечо и сказала, что ей пора работать.
После этого она повернулась и пошла прочь, через дверной проем и вниз по коридору, не оборачиваясь.
Растерянный и опустошенный, я немного посидел в кресле с подголовником, прислушиваясь к молчанию книг, из которых были сложены стены.
Прошло какое-то время.
В конце концов я заметил стоявший на полу контейнер, открытый и пустой. Я не видел Иэна с тех пор, как мы с Фидорусом отправились по коридору в его центр управления. Я рывком выпрямился в кресле. Поисками своего кота — вот чем я мог заняться, вот что не требовало никаких размышлений.
Я встал на ноги, контролируя легкое покачивание, вызванное виски Фидоруса. До меня дошло, что мой рюкзак все еще оставался внизу, по ту сторону книжного шкафа, в комнате с бумагами.
«Все по порядку, — сказал я себе. — Забери рюкзак, потом найди Иэна. Это просто».
Я неуклюже прополз назад между полками книжного шкафа, спустился по винтовой лестнице, сошел с нижней ступеньки и оказался по щиколотку в бумагах. Мой рюкзак лежал там, где я его и бросил. Рюкзак Скаут тоже был там — два заплечных мешка, упавшие вместе, лежали бок о бок, и один из них слегка придавливал другой. Я стал пробиваться к ним сквозь бумаги.
Рюкзаки напомнили мне о той близости, что совсем недавно еще была между нами. Я понял, что весь этот мир, наше путешествие через внепространство, все, что произошло за эти два дня, — все это вскоре пропадет, разрушится, исчезнет. «Мы уходим все дальше вперед и уже не вернемся обратно».
Я нагнулся за своим рюкзаком и закинул его за спину, слегка пошатнувшись от удара. Через несколько секунд я взял и рюкзак Скаут, после чего повернулся и пробрался к лестнице.
Ее рюкзак я поставил в одно из кресел с подголовниками, выпил еще немного виски, взял контейнер Иэна, стоявший посреди комнаты, и застыл, взвешивая его в руке.
* * *— Кис-кис, кис-кис-кис. — Я брел по коридору с контейнером в руке. Стены из книг были непрерывны, нескончаемы. Все во мне оставалось расплывчатым, смутным, растрепанным эмоциями. — Кс-кс, кс-кс-кс.
Застекленные шкафы Фидоруса появлялись и исчезали позади. Я не давал себе труда остановиться и осмотреть какой-нибудь из них.
Нигде не было никаких признаков Иэна.
Я подошел к развилке. Второй коридор уходил влево. На самом углу доктор или кто-то другой поставил маленький деревянный стул. Я опустил контейнер на пол и без всяких видимых на то причин решил на минутку присесть.
Я ни о чем не думал. Мой разум был пустым футбольным полем, скованным зимним холодом, в ожидании игрока с мячом. Я бы и сам вышел на поле, но еще не был к этому готов. Я знал, что, стоит мне снова там оказаться, я начну прокручивать в мыслях все, что сказал я, и все, что сказала она. Буду пытаться определить, что могло означать каждое слово в каждой фразе. Заставлю себя проходить через все это снова, снова, снова и снова, и всякий раз каждая подробность этого будет ранить меня так же сильно, как прежде, а мне надо было найти своего кота.
Протянув назад руку, я наугад снял с полки какую-то книгу. Книга оказалась в мягкой обложке и называлась «Отверстие и поверхность». Я праздно полистал ее страницы. Встав на стуле на колени, повернулся и заглянул в щель, которую сделал в стенной полке. Почти прижимаясь глазом к отверстию, увидел, что в темноте гнездятся другие книги, с нечитаемыми корешками. Снова пришло прежнее недоумение. Настолько ли глубоки здесь полки, или же сами стены выстроены из книг? Я всунул «Отверстие» на место.
Я прошагал всего несколько минут дальше по коридору, когда услышал крики.
Кричала Скаут. Крики были не испуганными, но гневными и слишком далекими, чтобы я мог разобрать слова. Я стал вслушиваться. Фидорус что-то кричал в ответ. Где-то впереди разгорался отчаянный спор.
Я застыл на месте.
«Нет, хватит, — сказал внутри моей головы невидимый доктор. — Сегодня ты получил передозировку. Это более чем достаточно для одного дня».
Я вернулся по собственным следам к стулу и пошел по ответвляющемуся коридору, на ходу повторяя: «Кис-кис, кис-кис-кис».
Этот новый коридор оказался более узким, книги в нем, склонявшиеся ко мне ближе, поглощали все звуки. Шум спора позади быстро выветрился из моей головы. Света здесь было меньше. Лампы под простыми белыми абажурами свисали с потолка через недостаточно частые интервалы, так что круги яркого желтого света не соединялись друг с другом. Я гадал, откуда Фидорус берет энергию. Его обиталище, книжное сооружение — чем бы это ни было — казалось гигантским. Я представил себе, как почтальон пытается пробраться через словесные туннели, чтобы доставить счет за электричество, и эта мысль вызвала подобие улыбки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});