Странствия убийцы - Робин Хобб

Я ничего не ответил.

— Ты поступил правильно, что отказал ей. Если бы ты дал ей хоть сколько-нибудь, она бы решила, что права. Если она действительно верит в то, что ты бастард, она сохранит это при себе, чтобы продать королевским гвардейцам. Она никогда не сталкивалась с ними и верит, что они позволят ей получить это золото. — Старлинг встала и лениво потянулась. — Что ж. Я возвращаюсь в постель, пока не поздно. Но помни о моем предложении. Сомневаюсь, что ты найдешь что-нибудь лучшее. — Она величественно завернулась в плащ и поклонилась мне, как будто говорила с королем.

Я смотрел, как она спускается с холма, даже при лунном свете двигаясь уверенно, как коза. На мгновение она напомнила мне Молли.

Я обдумывал, как ускользнуть из лагеря и отправиться одному к Голубому озеру. Если я поступлю так, Тассин и Старлинг только убедятся в своей правоте. Старлинг попытается последовать за мной и найти меня. Тассин захочет получить награду. Я не хотел ни того ни другого. Лучше всего не поддаваться им и тащиться дальше в качестве Тома-пастуха.

Я поднял глаза к ночному небу. Чистое и холодное, оно возвышалось надо мной. В глухие ночные часы было очень прохладно. К тому времени, когда я доберусь до гор, зима уже будет не просто отдаленной угрозой. Если бы я не жил в первые месяцы лета жизнью волка, то был бы уже в горах. Но это была еще одна бесполезная мысль. Звезды в этот вечер светили особенно ярко. От близости неба мир казался меньше. Я внезапно почувствовал, что если бы я открылся и стал искать Верити, то нашел бы его здесь, прямо у кончиков моих пальцев. Одиночество вдруг невероятно обострилось, и мне показалось, что оно вот-вот вырвется из меня. Едва закрыв глаза, я бы дотянулся до Молли и Баррича. Это было все равно что обменять голод неизвестности на боль от того, что не могу к ним прикоснуться. Стены Скилла, так тесно сжатые вокруг моего сознания с тех пор, как я покинул Тредфорд, теперь, казалось, скорее душили, чем защищали. Я склонил голову к поднятым коленям и обхватил себя руками, защищаясь от холодной пустоты ночи.

Через некоторое время приступ прошел. Я поднял голову и посмотрел на мирных овец, телеги и фургоны неподвижного лагеря. Взглянув на луну, я понял, что моя смена кончилась. Крис никогда не приходил сменить меня по собственной инициативе. Поэтому я встал, потянулся и пошел вниз по склону, чтобы вытащить его из-под теплых одеял.

В следующие два дня ничего не изменилось, если не считать того, что похолодало и усилился ветер. Вечером третьего дня, когда все устраивались на ночлег, а я отправился сторожить своих овец, на горизонте показалось облако пыли. Сперва оно меня совершенно не обеспокоило. Мы шли обычным путем караванов и остановились у водоема. Фургон жестянщика и его семьи уже стоял около него, и я решил, что тот, кто поднял такую пыль, тоже ищет воду, чтобы сделать привал. Так что я сидел и ждал.

Очень медленно пыльное облако превратилось в отряд едущих строем верховых. Чем ближе они подъезжали, тем больше крепла моя уверенность. Королевские стражники. Свет был слишком слабым, чтобы можно было разглядеть коричневые и золотые цвета Регала, но я уже знал. Все, что я мог сделать, это заставить себя остаться на месте. Холодная логика говорила мне, что, если я побегу, гвардейцам понадобится всего несколько минут, чтобы догнать меня. Огромная равнина не могла предоставить мне никакого убежища. А вот если они не ищут меня, я только привлеку их внимание поспешным бегством и дам подтверждение подозрениям Тассин и Старлинг. И я сжал зубы и остался на месте, сидя с палкой на коленях и наблюдая за овцами. Всадники проскакали мимо и направились прямо к воде. Я сосчитал их, пока они проезжали. Шестеро. Я узнал одну из лошадей — баккский жеребец, про которого Баррич говорил, что когда-нибудь он будет прекрасным боевым конем. Когда я увидел его, это слишком живо напомнило мне о том, как Регал ограбил Баккип, прежде чем бросить на произвол судьбы. Крошечная искра ярости загорелась во мне, и от этого мне каким-то образом стало легче.

Через некоторое время я решил, что они просто путешествуют, как и мы, и остановились только для того, чтобы напиться и провести у воды ночь. Потом по холму неуклюже поднялся Крис.

— Тебя ждут в лагере, — сказал он мне с плохо скрываемым раздражением. Крис всегда любил спать после еды. Пока он устраивался на моем месте, я поинтересовался, что случилось.

— Королевские гвардейцы, — ответил он сердито. — Все перевернули и хотят осмотреть нас. И все повозки обыскали.

— Чего они ищут? — спросил я лениво.

— Будь я проклят, если знаю. Не хочу получить по морде за лишние вопросы. Но если ты хочешь, можешь спросить у них.

Спускаясь в лагерь, я захватил свой посох. Мой короткий меч все еще висел у меня на боку. Я подумал, что стоит его спрятать, но потом отказался от этой мысли: каждый может носить меч для защиты.

Лагерь гудел, как растревоженное гнездо шершней. Мэдж и ее люди выглядели испуганными и сердитыми. Стражники деловито обыскивали жестянщика. Одна стражница со страшным грохотом пнула гору железных котелков, закричав, что она может обыскивать все, что хочет. Жестянщик стоял смирно, сложив руки на груди. Похоже, его один раз уже стукнули. Два гвардейца держали его жену и детей у задней части фургона. Из носа женщины текла струйка крови, и она все еще рвалась в драку. Я бесшумно, как дым, появился в лагере и уселся рядом с Дэмоном, как будто всегда был здесь. Оба мы молчали.

Предводитель стражников оставил в покое жестянщика, и тут дрожь пробежала по моей спине. Я знал его. Это был Болт, которого особенно любил Регал за умение вести кулачный бой. В последний раз я видел его в темнице. Это именно он сломал мне нос. Я почувствовал, как сердце мое забилось сильнее. В ушах стучало, в глазах потемнело. Я попытался успокоиться. Он вышел в центр лагеря и с отвращением посмотрел на нас.

— Это все? — Скорее требование, чем вопрос. Мы закивали головами. Он обвел нас взглядом, и я опустил глаза. Я заставил свои руки лежать спокойно и не хвататься за нож и меч. Я старался, чтобы моя поза не выдала напряжения.

— Самое жалкое скопище бездельников, какое я видел. — Тон его был на редкость унизительным. — Эй, хозяйка, мы ехали весь день. Пусть твой мальчик присмотрит за нашими лошадьми. Приготовьте нам ужин, подбросьте в огонь побольше дров и согрейте воды, чтобы мы могли умыться. — Он снова оглядел нас. — Я не хочу никаких неприятностей. Людей, которых мы ищем, здесь нет, и это все, что нам нужно знать. Просто выполняйте наши просьбы, и у вас не будет никаких проблем. Можете возвращаться к своей обычной жизни.

Раздался слабый гул, выражающий согласие, но в основном ответом ему было молчание. Он фыркнул, повернулся к своим стражникам и заговорил с ними. Какие бы распоряжения он ни отдал, по-видимому, они никому не понравились, но те двое, которые прижали к повозке жену жестянщика, подчинились приказу. Они подошли к разведенному Мэдж костру, заставив людей из каравана отодвинуться от него. Мэдж тихо заговорила со своими помощниками, послав двоих приглядеть за лошадьми гвардейцев и отправив еще одного за водой. Сама она, тяжело шагая, прошла мимо нашей повозки к собственному фургону и стала собирать еду.

Некоторое подобие порядка вернулось в лагерь. Старлинг разожгла второй костер. Труппа кукольников, менестрель и погонщики устроились рядом с ним. Владелица лошадей и ее муж ушли спать.

— Что ж, похоже, все спокойно, — сказал мне Дэмон, но я заметил, что он все еще нервно ломает пальцы. — Я пойду в постель. Договорись с Крисом о вахтах.

Я пошел назад, к своим овцам. Потом остановился и оглядел лагерь. Теперь стражники бездельничали у огня, тихонько болтая. Один из них стоял на часах в нескольких метрах от основной группы. Он смотрел в сторону второго костра. Я проследил за его взглядом. Я не мог решить, смотрит Тассин на него или на остальных гвардейцев, но подозревал, что знаю, о чем она при этом думает. Я отвернулся и пошел к задней части фургона Мэдж. Она доставала из мешков бобы и горох и сыпала их в котел для супа. Я прикоснулся к ее руке, и она подскочила.

— Прошу прощения. Может быть, помочь?

Она подняла брови:

— Зачем это?

Я опустил глаза, тщательно обдумывая свою ложь.

— Мне не нравится, как они смотрели на жену жестянщика, мэм.

— Я сама знаю, как обращаться с грубыми мужчинами, пастух. Я не могла бы водить караваны, если бы не знала. — Она отмерила в котелок соль, потом горсть специй.

Я кивнул и ничего не сказал. Она была совершенно права, и мне нечего было возразить. Но я и не уходил, и через несколько мгновений она дала мне ведро и велела принести чистой воды. Я охотно подчинился и, вернувшись, стоял с ведром в руках, пока она не взяла его. Я смотрел, как она наполняет суповой котел, и торчал рядом с ней, пока она с некоторой суровостью не велела мне не путаться у нее под ногами. Я извинился и попятился прочь, опрокинув по дороге ведро, так что мне пришлось наполнить его еще раз. После этого я взял одеяло с повозки Дэмона и завернулся в него на несколько часов. Я лежал под повозкой, делая вид, что сплю, и наблюдал — не за стражниками, а за Старлинг и Тассин. Я заметил, что в эту ночь Старлинг не вынимала арфы, как будто тоже не хотела привлекать к себе внимания. Это несколько успокоило меня. Она спокойно могла подойти к костру стражников с арфой, чтобы снискать их расположение несколькими песнями, а потом выдать меня. По-видимому, она наблюдала за Тассин так же внимательно, как и я. Один раз Тассин поднялась, чтобы уйти. Я не слышал, что сказала Старлинг, но Тассин сердито сверкнула на нее глазами, а мастер Делл грозно приказал своей помощнице не трогаться с места. Делл, разумеется, не хотел иметь ничего общего со стражниками. Однако даже после того, как они легли в постель, я не мог расслабиться. Когда пришло время сменить Криса, я пошел неохотно, вовсе не уверенный, что Тассин не пойдет к стражникам ночью.