Б.В.Г - Ольга Макарова

Собрались люди… Кто-то огородил мешками с песком арену… Радужные блики из-под ресниц создавали волшебные миражи…

…Тьяре отвели место напротив возвышения с троном Вирагги… Облаченная в великолепную джинсу, девочка возвышалась над толпой, стоя на носу разбитого катера, когда-то давно выброшенного морем и теперь вросшего в мерзлую землю… Люди шептались, сравнивая Тьяру и чифессу… Как ни странно, некоторые были уверены, что мир стал тесен для них обеих и кто-то из двух женщин должен уступить тигриный трон…

Простое посвящение в старшие принимало уже сейчас странный оборот…

Тьяра подняла глаза к небу… сквозь россыпи пепельных островков улыбалось утреннее солнце…

Судья, старый учитель Тьяры по фехтованию, объявил готовность и, прогорланив торжественную фразу, обернулся к своей ученице и одарил ее доброй отеческой улыбкой… на душе у Тьяры стало светлее…

…Вирагга все же решила выставить Тёрна… Тьяра посмотрела на него, как он сбросил куртку, оставшись в футболке, легких штанах и древних кроссовках, подлатанных на свой манер… и сердце девушки, несмотря на все внушения, что были до этой секунды, вдруг больно сжалось, отозвавшись мучительным тянущим чувством в душе… глаза наполнились слезами…

Дар тоже сбросил куртку и единый, но растянувшийся в вечность миг смотрел на Тьяру, чувствуя, как что-то ломается в его душе… Это была такая неимоверная боль… будто только сейчас ему открыли глаза… и открыли ножом…

Тяжело сглотнув и усилием воли задавив подступившие слезы, Дар положил обратно на ящик меч, что дала ему утром Тьяра, и решительно потянул из чехла черный кэн, который не должен был приносить…

Не понимай победу неправильно… — так сказал ему вчера Клот.

Настоящая победа — это победа над собой… — так сказал бы оживленный Клотом мастер…

…По рядам Тигров пронесся ропот: глупец выходит с кэном против боевого меча! Он ищет смерти!.. Это был древний жест: так поступали те, кто хотел умереть, но умереть, сражаясь, держа в руках хотя бы кэн…

Облепив нависающую над ареной скалу, точно дикие птицы, на Дара глядели Приморцы, и в их глазах ясно читалось отчаянье… Дар знал, что и мама, и все остальные тоже здесь, знал даже, где они… но не решился туда посмотреть, понимая, что не выдержал бы такого гнета… ему и так было тяжело: поднимаясь на арену, мальчик ступал по осколкам своей мечты…

«Смелый маленький дуралей,» — подумал Тёрн почти ласково, но мысль до конца не довел, потому что скомандовали бой…

…боевой меч не встретить деревянным, но отвести, не касаясь острого лезвия, — можно… что и делал Дар, дожидаясь момента…

В горячке боя Тёрн даже успел удивиться, насколько выросло, просто взлетело до небес мастерство мальчика… Будь хоть одна ошибка в его движениях, Тёрн давно достал бы его — не клинком, так ногой, заставив согнуться от боли и подставиться под удар… но нет — Дар был недосягаем…

И вот, попавшись на обманный маневр, Тёрн понял, что это все… забыв, что в руках противника — деревяшка… Сказать честно, сам Дар об этом тоже забыл, потому ударил не «лезвием» кэна, а рукояткой…

Удар пришелся по лицу, с хрустом… Тёрн услышал крик судьи: «Первая кровь!!!» и тут же почувствовал, что из носа течет тонкая струйка, стремительно расширяющаяся в настоящий поток… он проиграл…

Тёрн смазал кровь и посмотрел на Дара, поразившись: на лице мальчишки было не прочесть ни радости, ни гордости — только печаль, такая глубокая, что у самого Тёрна защемило сердце…

Дар сделал кэном движение, будто складывал настоящий меч в ножны, и, придерживая деревяшку рукой у пояса, уважительно поклонился Тёрну, а после равнодушно направился туда, где сбросил куртку и оставил настоящий меч. Плечи маленького воина были опущены, точно на них давила какая-то тяжелая ноша…

Толпа расшумелась, обсуждая невиданное зрелище, но Вирагга подняла руку — и все замолчали.

— Ты проиграл мальчишке, Тёрн. Проиграл с боевым мечом против деревянного, — холодно произнесла она. — Это позор, который я велю тебе смыть собственной кровью!..

«Кого ты видишь во мне, Вирагга? Того, кто любит?.. нет… ты смотришь на меня — и в твоей душе поднимается гнев: оттого, что меня тебе не видать — только Тьяра перед глазами… и что ты чувствуешь?.. только то, что можешь потерять власть… Ты бы с радостью посмотрела, как я порублю в капусту несчастного мальчишку… хотя сама читала мне лекцию о том, что детей надо беречь… А я… я, выходит, гожусь лишь на то, чтобы выместить на мне злобу…»

…Тёрн почувствовал, что в его руку легла чья-то теплая ладошка. Он поднял глаза от созерцания снега и увидел Тьяру… Нарушая все правила, девушка вышла на арену… взяла мужчину за руку… Но как Тёрн был этому рад!.. Словно этот простой и милый жест закрыл ледяным ветрам вход в его душу…

— Сначала убей меня! — с вызовом произнесла Тьяра.

— Нет, не надо… — шепнул ей Тёрн. — Она же тебя убьет…

Но Тьяра лишь крепко сжала его ладонь, словно стремясь подарить на прощание свое тепло, а затем коснулась плеча, веля уйти…

Над ареной повисла мертвая тишина… Женщины отдали судье мечи и ножи…

Дар понимал, что все будет — ибо толпа Тигров сметет любого, кто вмешается… Хотя… Дар вспомнил, как успокоил тех пятерых в отцовском мире… и как успокоил шторм здесь…

Да, да, и не оправдывайся… ты просто не станешь этого делать… это право Тьяры — сражаться за того, кого она любит… и, возможно, умереть за него… не лезь в чужую личную жизнь, Дар…

— Почему ты так сделал? — спросил Тёрн, встав рядом с Даром… конечно, он имел в виду кэн против боевого меча.

— Я не хотел убивать тебя, Тёрн. Не хотел даже чтобы остался единственный шанс на это, — ответил Дар честно. — Потому что она любит тебя…

Дар сжал кулаки и обратил мысленный крик в ясное утреннее небо: «О Тот, Кто Правит Всеми!!! Я прошу тебя, ради всего, что тебе дорого: пусть Тьяра победит…»

Казалось, что-то шевельнулось в мирской неподвижности… быть может, у Дара разыгралось воображение…

Судья скомандовал бой…

Вирагга бросилась на Тьяру, как хищница, и обе покатились по земле. Тьяра была моложе — а значит, ловчее и гибче, потому вывернулась из смертельного захвата, но, поднимаясь, встретила крепкий удар кулаком…

…Дар никогда не видел более страшного и жестокого боя…

Он видел, как дрались мужчины, превращая лица друг друга в кровавое месиво, но такое… во всем этом чувствовалось какое-то древнее, но одичавшее боевое искусство…