Vita Nostra. Собирая осколки - Марина и Сергей Дяченко

Физрук обнаглел до того, что вынул почти опустевшую пачку из Сашкиной ладони. В аудитории была открыта уже не форточка – половина окна была распахнута, ветер заносил снег, и лужа растекалась под батареей.

– Самохина, – сказал Физрук, приблизив к ней человеческое лицо с совершенно нечеловеческими глазами, – не кури. Это не поможет!

Сашка затушила сигарету о снег на окне. Спрятала окурок в карман, пачкая светлый пиджак.

– Это ваш педагогический просчет, – выговаривала Адель Портнову. – Вы должны были предвидеть, что мальчик способен на синтаксическую связь… Конечно, теперь, когда он стал донором для брата, он выжат, как морковь…

– Как лимон, – механически поправил Портнов.

– Да все равно он ни на что не способен! Как вы могли не знать таких подробностей про своего студента?!

Она вымещала сейчас давние обиды, причем обиды на Сашку. Сашке она не могла отомстить, а вот Портнов на этот раз подставился.

– Давайте не будем тянуть, – вполуха слушая Адель, Портнов похлопал по столу в поисках авторучки. – Григорьев А, у вас пересдача тринадцатого числа.

Артур неподвижно стоял – спиной к доске, лицом к аудитории – и не понимал обращенных к нему слов.

– До тринадцатого никаких упражнений, – монотонно продолжал Портнов. – Не открывать учебник. Восстанавливаться.

– Нет, – пролепетал Артур.

– До тринадцатого января вы отдохнете, придете в себя, осознаете новый опыт и сдадите.

Глава 3

Портнов вышел из аудитории первым и объявил, что зачет группы «Б» начнется на пятнадцать минут позже. Первокурсники удивились, но не очень, ведь они учились первый год и не знали, что Портнов ни при каких обстоятельствах не меняет раз назначенное время. Сашка вышла второй; Артур оставался в аудитории. Сашке было трудно находиться рядом с ним, и утешений от нее он бы не принял.

Павел Григорьев стоял так близко, что Сашка почти налетела на него. Ухитрилась отвести взгляд и не посмотреть в глаза. Вслед за Портновым прошла в административное крыло, оставляя за спиной всеобщее недоумение, шок, сочувствие… но и любопытство, и толику злорадства. Так всегда бывает на первом курсе, когда кто-то срезался, но не ты.

Костя ждал в Сашкином кабинете, ходил туда-сюда, не снимая пальто. Коротко поздоровался с Портновым и обернулся к Сашке, будто заранее отвечая на жестокое обвинение:

– Я инструмент Речи. Ты сама меня позвала!

– Все правильно, – сказала Сашка. – Успокойся.

– Формально, – осторожно начал Портнов, – можно было бы учесть смягчающие обстоятельства. Я в самом деле должен был знать… предполагать… что Артур способен на синтаксическую связь. Экзаменовать его отдельно, в конце концов!

– Без его помощи провалился бы Павел, – устало сказала Сашка. – Так и так пересдача для Григорьевых.

– Ты сама… – снова начал Костя, но Сашка прервала его:

– Не заводи волынку, я знаю лучше тебя, кто ты и что должен делать! Ты местоимение, ты обязан реагировать, как это сделал бы Фарит…

Костю передернуло.

– Если я не могу ни в чем вас убедить, я пойду, – тихо сказал Портнов. – У меня еще группа «Б».

– Спасибо, Олег Борисович, – сказала Сашка. – Это очень сильный курс и отлично подготовленный. Я надеюсь, в группе «Б» пересдач не будет.

Портнов кивнул и вышел. Сашка дождалась, пока закроется дверь, и тяжело уселась за свой стол:

– Во мне точно не осталось любви? Ни капельки?

Костя сунул руки глубоко в карманы пальто, прошелся по кабинету. Остановился:

– Слушай, я все помню. А ты? Ты помнишь, как в первый раз изъявила любовь на листе бумаги? И сожгла потом в камине? И это была, кстати, наша с тобой любовь.

– Мне очень жаль, – сказала Сашка. – Если бы я тогда была умнее…

– Если бы я был умнее!

– Подростки, что с нас взять. – Сашка невесело засмеялась. – Много любви. Мало ума. Теперь наоборот.

– Но ты – ты ведь любишь своего пилота?!

– Его же нет, – тихо сказала Сашка. – Я люблю того, кого нет. Вымышленная любовь. Свет, который так долго идет от звезды, что рассеивается в ничто и нарушает закон сохранения энергии…

– Но ты любила его, Самохина! Доверяла ему! Ты собиралась его вернуть! Что изменилось?!

– Я, – сказала Сашка. – Я изменилась. Я так долго собирала свои осколки. Мучила людей, чтобы они прыгнули выше головы и стали настоящими Словами. Ради этого я врала им… Заставляла убивать хомяков… Иди, Костя. Займись делом. Надеюсь, это научит их дисциплине.

Ева плакала, обнимая Артура. В какой-то момент Пашка подумал: а что, если оставить их сейчас вдвоем? Просто отдать им комнату, пусть Ева сделает свой выбор… Но Артур твердо сказал: нет. Мы оба должны быть сегодня с бабушкой и дедушкой.

– Я иду с вами, – сказал Валя. И ответил на удивленный Пашкин взгляд: – Если нас будет трое… пусть еще попытаются его сжечь, этот дом.

По дороге они зашли в хозяйственный магазин и купили ручных огнетушителей, сколько могли унести. Дорогу в частном секторе чистили бульдозером, но небрежно. Идти приходилось, то и дело проваливаясь в снег по колено.

– Они говорили, что я частица, – хрипло начал Артур. – И что я слишком много могу для первого курса. И что я слишком мало могу. Они говорили при мне, будто я бревно. А я таким и был. Ничего не понял…

– Береги дыхание, – сказал Валя. – Нет смысла их слушать, они всегда врут.

– А ты ведь заступался за Александру. – Пашка поправил на плече здоровенный красный баллон.

– Она моя сестра. – Валя смотрел вниз.

Пашка чуть не выронил огнетушитель себе на ногу:

– Что?!

– Это ничего не значит. Я с ней познакомился, когда… короче, я с ней познакомился и приехал в Торпу.

Несколько минут они шли молча, и мягко скрипел под ногами снег.

– Ты никак не можешь с ней договориться? – с тоской спросил Артур.

– Никак. Она мягко стелет, – Валя грустно улыбнулся, – но жестко спать… Сейчас это не имеет значения, потому что… Нам долго еще идти?

– Два квартала. – Пашка запыхался. – Но в гору. Но уже близко.

Кажется, Валя хотел сказать что-то важное. Уже и дыхание выровнял, и рот открыл…

Передумал.

Бабушка всплеснула руками, стоя на пороге:

– Что это вы притащили, а?

– По инструкции, – отдуваясь, сказал Пашка. – Администрация Торпы просит всех соблюдать противопожарную безопасность.

– Но они же уродливые. – Бабушка с сожалением разглядывала огнетушители. – Давай снесем их в кладовку?

– Нет, бабушка, по инструкции их надо расставить в каждой комнате, – тихо сказал Артур. – Можно задрапировать… украсить чем-нибудь.

– Артурище, – бабушка внимательно к нему присмотрелась, – что с тобой?

У Артура дрогнуло лицо. Пашка испугался, что сейчас он себя выдаст, но Артур расхохотался весело и беззаботно, и Пашка поразился силе его воли. В следующую секунду Артур обнял бабушку, и она тоже засмеялась, а Пашка потащил огнетушители по ступенькам вверх.

День второго января приближался к концу. Уже садилось солнце – так рано.

Они поужинали яблочным пирогом и выпили чай. Они шепотом распределили обязанности, что кто будет делать, когда дом