Его моя девочка - Эльвира Владимировна Смелик

– А давай, правда, – подхватила она. – Действительно не хочется ничего готовить. – Повернула голову, отчего почти коснулась губами его подбородка, чуть колючего и шершавого от отросшей за день тёмной щетины. – Выберешь сам? А я пока в ванную. Посижу немножко. Чего-то перенервничала. И из-за собеседования, и из-за того, что так всё неожиданно сложилось, а я, недолго думая, согласилась.

– И из-за знакомого? – продолжил Влад, улыбнулся, многозначительно дёрнул бровями.

Пошутил, ничего особого не предполагая, но Лиза немного растерялась, и даже на мгновенье подумала, что он знает, о ком речь.

– А?

Хотя нет же, не мог он знать, Лиза при нём никогда не упоминала Крайнова – да она вообще его ни при ком лишний раз не упоминала, даже при родителях или Маше, – а муж точно также никогда не пытался выяснять, что у неё было до. А сейчас с его стороны – обычная, самая стандартная шпилька. Они частенько друг друга так подкалывали, изображая нарочитое недоверие и ревность. Но в любом случае ответ один.

– Нет, – Лиза уверенно мотнула головой.

– А он кто? – неожиданно уточнил Влад, правда без очевидного интереса. – Бывший однокурсник?

– На курс старше, – поправила Лиза.

А вот «бывший» – да, действительно бывший. Только вот про это она упоминать опять не стала. Потому что – ничего особенного, почти у всех есть бывшие, с которыми когда-то расстались. И даже не по одному. Собственно, и у неё их двое, если посчитать ещё и Ваню.

Интересно, как у него там? Всё ещё со своей Иришей или уже поменял её на следующую? Но додумать и решить окончательно не получилось. Муж притиснул к себе ещё сильнее, провёл губами по краешку уха, заговорщицки прошептал:

– А я другой способ знаю, как можно расслабиться.

– Да? – тихонечко выдохнула Лиза.

– Угу, – подтвердил он, опять касаясь уха. Дыхание стало горячим, приятно защекотало. – Работает не хуже, чем ванна.

– И какой же? Даже не могу представить.

– А я сейчас всё объясню, – он подтолкнул её в стороны комнаты. – Расскажу и покажу.

А потом она всё-таки отправилась в ванную, набрала воды погорячее, забралась, спустилась пониже, привалилась спиной к стенке. Вода сначала немного обожгла, принялась пощипывать кожу, но совсем скоро это стало приятным, и Лиза полностью погрузилась – в тепло, тишину и… мысли.

Они и раньше возникали. Потому что забыть окончательно, как бы ни желалось, невозможно. А Лиза правда желала забыть – совсем, безвозвратно – и на самом деле никогда больше не вспоминать. Потому что поначалу это было невыносимо, запредельно больно. В том числе и от разочарования. Она ведь не просто верила, она была убеждена, что именно это – будущее, их общее будущее, которое безоговорочно и навсегда.

Да ничего же сложного – находиться вместе, когда вот так любишь. Чего ещё нужно? Их чувство настолько велико и значимо, что всё остальное вокруг него должно выстраиваться само.

Они ведь и правда уехали не в никуда, у них даже имелось, где жить. Без проблем. И с учёбой, и с работой – тоже сложилось нормально. Не совсем уж гладко, но действительно нормально. И дед у Никиты оказался мировым, Лиза легко с ним наладила отношения. И вроде бы всё получалось – до поры – видимо потому, что проходило в каком-то особом возвышенном угаре. Главное – они вдвоём. Несмотря на все препятствия. Остальное – не важно.

Да ничего подобного. Ещё как важно.

Наверное, потому они и расстались, что оказались просто не готовы, не понимали до конца, что это значит – жить вместе, зависящим друг от друга общим целым. Хотя и продержались два года, или даже чуть больше. Конечно, иногда ругались, ссорились, но не критично, по мелочи.

Всё случилось вовсе не внезапно, а накапливалось постепенно, сдерживалось, потому что для этого имелись серьёзные причины. Никита терпел, скорее всего, из чувства благодарности – она же не бросила его, поехала с ним. А Лиза – из-за того, что так решила сама, никто её не тащил, не просил, наоборот, уговаривали и даже заставляли остаться.

Не заметить неладное тоже было невозможно: они потихоньку начали отдаляться, не так как раньше торопиться домой, больше времени проводить по-отдельности, словно чувствовали – один неосторожный шаг, и всё взорвётся. Потому и старались меньше видеться и разговаривать. Даже секс не помогал. Но в один день всё накопившееся действительно вспыхнуло и взорвалось.

Господи, а ведь у Лизы даже точно вспомнить не получалось, с чего всё началось. Наверняка опять с какой-нибудь мелочи. Да и дед как раз укатил подлечиться в санаторий, а то бы он как обычно вмешался и, может, всё бы сложилось иначе. Но сложилось именно так.

Они орали друг на друга, не в силах сдержаться, и, кажется, высказали все претензии, которые скопились за два года, почему-то ни капли не боясь обидеть или задеть. То есть, наоборот, каждый старался как можно сильнее обидеть и задеть другого. Лиза с дуру ляпнула про Наденьку, что он с ней не просто время проводил, а Никита напомнил, что она сама, даже когда они уже были вместе, не отказывалась по-прежнему изображать подружку другого и позволяла Алику себя лапать, прекрасно осознавая, что ему это не нравится (не Алику, конечно).

– И я же тебе говорил: «Не надо со мной ехать. Так будет лучше». Но ты всё равно попёрлась. Ты же всегда по-своему делаешь, а теперь чем-то недовольна. А вот не надо было за мной тащиться, если я такой.

– Ясно. Я поняла. Я сейчас соберусь и уйду.

– Ну да. А потом скажешь, что я тебя выгнал. Лучше я сам уйду.

– Да и катись. Ты так всегда делаешь. Как что, сразу бежать. Всё просто, никаких лишних усилий.

Он зло и пронзительно глянул на неё, сузив глаза и правда ушёл, оделся и ушёл. И Лиза какое-то время ещё возмущалась, и кипела, и бубнила себе под нос, что он всё равно скоро вернётся. Ну к ночи-то точно вернётся. А он не вернулся, и на следующий день тоже, и, когда