Воспоминания - Сергей Юльевич Витте
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кроме того, так как курс наших денег упал после восточной войны, т. е. в начале 80-х годов, то и цены всех продуктов, а также оценка всякого труда были приноровлены к этому низкому курсу рубля. Если бы повысить этот курс, то произошла бы полная пертурбация во всех ценах на продукты, что имело бы очень дурное влияние на экономическое положение страны.
Таким образом было решено, чтобы при введении золотого обращения, взять тот средний курс, на котором держался рубль в последние годы, т. е. именно между 65–75 коп.
Между тем, вследствие урожая и значительного вывоза продуктов, курс рубля в самом начале года продолжал повышаться и повышаться. Вот именно в этом то году Вышнеградский и я поехали в Среднюю Азию. Сначала мы сделали путешествие на Нижегородскую выставку, потом с Нижегородской выставки поехали по Волге, причем остановились в Самаре. После этого, на одной из Волжских пристаней сели в поезд и поехали по железной дороге через Кисловодск. Останавливались в Кисловодске, Пятигорске, потом поехали в Тифлис, из Тифлиса отправились в Баку, а из Баку поехали в Среднюю Азию; были в Мерве, Чарджуе, осматривали Закаспийскую дорогу. После были в Самарканде, Ташкенте, Фергане – а затем вернулись обратно. Опять проехали через Кавказ в Батум. Из Батума в Новороссийск, а оттуда вернулись в Петербург.
Когда мы выехали – курс рубля все время значительно повышался. Вышнеградский к этому относился очень нервно. Курс повышался каждый день. Кредитн. канцелярия и госуд. банк в Петербурге продавали рубли, т. е. печатали их в экспедиции заготовления бумаг, продавали и покупали золото. Это самый обыкновенный и верный способ удерживать повышение рубля.
Между прочим, мне каждый день приходилось по указанию Вышнеградского давать депеши о том, чтобы продавали энергичнее кредитные рубли, чтобы этим препятствовать повышению курса этих рублей.
Не зная хорошо программы, которая была принята, не зная вообще мыслей Вышнеградского, я тогда несколько удивился такой усиленной продаже рублей и объяснял себе это тем, что Вышнеградский хочет скопить золото. Поэтому я не особенно советовал ему так много покупать и говорил, что гораздо лучше было бы дать повыситься нашему рублю, а когда повысится, тогда лучше покупать; потому что тогда можно будет дешевле купить золото. Вышнеградский с этим не соглашался и требовал, чтобы как можно больше покупать золота или продавать кредитных рублей.
Как-то раз, когда мы ехали по Волге, я поспорил с Вышнеградским о том, что таким способом он не так то скоро удержит повышение рубля, что я убежден, что поднятие нашего рубля может дойти до 80 коп. золотом за рубль (Точно не помню, до какой цифры я утверждал, что дойдет поднятие нашего рубля, кажется, говорил до 80 копеек.).
Вышнеградский сердился на мои предсказания и как-то раз говорит: «Хотите – поспорим с вами, что я не допущу, чтобы рубль дошел до 80 копеек?»
Я говорю:
– Поспорим.
– Но я не люблю спорить на деньги; поспорим с вами на 20 копеек.
Я говорю:
– Будем спорить на 20 копеек.
Пока мы ехали по Волге, покупка золота и продажа рубля продолжалась.
Затем мы были в Пятигорске и Кисловодске; наконец, переехали через кавказский перевал и очутились в Тифлисе. В Тифлисе мы остановились во дворце тогдашнего кавказского генерал-губернатора Шереметьева, которого в то время не было в Тифлисе. Провели там ночь. Утром приходить ко мне человек Вышнеградского приносит 20 копеек и говорит:
– Вот вам прислал министр финансов 20 копеек, потому что он проиграл Вам какое-то пари. Сегодня он получил телеграмму, был очень сердит, а затем позвал меня и говорит: отнеси 20 копеек Сергею Юльевичу, скажи, что он напророчил, и он поймет, в чем дело.
Ну, я понял, что Вышнеградский узнал, что в этот день курс рубля дошел до такого размера, относительно которого я спорил с министром.
С тех пор мы начали еще более усиленно покупать золото, продавать кредитные билеты. Через неделю, когда мы были еще в средней Азии курс рубля начал понижаться; постепенно он все понижался и в конце концов его опять довели до нормы в 65 коп.; тогда была прекращена продажа кредитного рубля и покупка золота.
Я рассказал этот инцидент потому, что я к этому инциденту еще вернусь.
Во время нашей поездки ничего такого существенного не произошло, что могло бы оставить в моей памяти особенно сильное впечатление.
Конечно, при подобных поездках люди узнаются гораздо лучше, но я и ранее близко знал Вышнеградского, так что ничего особенного, что бы меня удивило, я в нем не заметил.
Вообще Вышнеградский был человек очень умный, где бы ему ни приходилось быть, говорил всегда очень умно. Человек он довольно мелочный, и его всегда более интересовали мелкие вещи, нежели крупные.
При этой поездке обнаружилась его крайняя скупость.
Всюду мы останавливались в генерал-губернаторских домах или там, где есть дворцы – во дворцах. Большею частью нас всегда приглашали на обеды, так что никогда не обедали на свой кошт. Только, когда мы были в Кисловодске, то обедали в гостинице.
Во время этого путешествия, мне всегда очень неприятно было следующее: вообще, когда оставляешь помещение, обыкновенно дается прислуге на чай, и вот Вышнеградский от себя давал так мало, что мне всегда было неловко, совестно, и я, кроме тех денег, которые я давал прислуге от себя, в качестве лица, сопровождавшего Вышнеградского, давал еще деньги от имени министра, причем давал свои деньги, потому что мне просто было совестно – такие ничтожные деньги давал Вышнеградский прислуге, и вообще лицам, которые так или иначе нам служили, как например, кучерам, кондукторам и т. д….
Затем во время этой поездки, я обратил внимание еще на следующее: Вышнеградскому приходилось несколько раз говорить речи
