Весна безумия - Нелли Ускова

— Садись. Мы тут посовещались и поняли, что никуда не уйдём. Тимох, тебе тут нужен ещё один стул, — Паша уселся прямо на рубероид напротив Тима, заглянул к нему под капюшон и вдруг заржал. — Какой ты красивый! Кто тебя так разукрасил?!

— Отец! — буркнул Тим.

— Нехило так он тебе втащил. За что?! Может, тебе льда приложить? Предки дома?

Тим чуть покосился на меня, по крайней мере, повернул голову в мою сторону. Я сидела рядом, но немного позади него, и из-за капюшона он не мог меня видеть. Заметив, что я рядом, он не стал ничего отвечать Паше, но больше не прогонял. Вздохнул. Потом тихо проговорил:

— Не знаю, они в гости собирались, после обеда точно не будет, тогда вернусь, соберу вещи и свалю к Лике на квартиру.

Мне тоже хотелось заглянуть к Тиму под капюшон, но я сдержала этот порыв. Боялась нарваться на грубость.

— Я с тобой поеду, или вообще впишись у меня сегодня. Блин, холодная крыша, — и Паша встал.

— Хочешь, метнись ко мне, у меня в комнате в шкафу, в нижнем отсеке, есть спальник и пенка, заодно узнаешь, свалили родаки или нет.

— Ок, — и Паша ушёл.

— Тим, почему ты меня прогоняешь? — Я придвинула стул почти вплотную к Тиму, посмотрела на него. Но не рискнула заглянуть за капюшон, мы были рядом и могли вот-вот коснуться плечами. — Из-за синяка, из-за травмы?

— Просто никого не хочу видеть сейчас, — тихо отчеканил он.

— Ладно, не смотри на меня, раз не хочешь. Я бы хотела тебя увидеть, тем более ты видел мой фейс с фингалом, и ничего, даже улыбался мне, думаешь, я увижу тебя и убегу? — мне тяжело давался весёлый тон, наверное, чувствовалась наигранность, но я старалась быть непринуждённой. — У меня, кстати, почти прошёл, благодаря твоей мази. Спасибо! Мне помогает! Там осталось ещё, могу тебе вернуть.

Тим едва заметно кивнул, вздохнул.

— У тебя что-то болит? Рука? Лицо? — продолжала расспросы я.

Я очень волновалась. Он и руку прятал, но из рукава торчали кончики пальцев в ортопедическом тканевом гипсе.

— Ян, зачем ты пришла? — Тим говорил тихо и был так близко, что меня тянуло прикоснуться к нему, взять за руку, стянуть капюшон, заглянуть в глаза.

— Я волновалась, хотела поговорить, ты же мне не отвечаешь.

— О чём ты хотела поговорить?

— О многом. Например, как ты вытащил шарик из себя? И почему?

— Ты была права, — вздохнул Тим. — Это меняло меня. Каждый раз, когда чувствовал силу, я будто слышал внутренний голос, свой голос, поэтому думал, что это мои потаённые желания. И потом был такой злой, что хотел убивать. Пытался выкинуть из головы этот голос и тогда решил, что если избавлюсь от силы, то и голоса уйдут. И изо всех сил надавил кулаком на грудь и захотел избавиться от него, шар вдруг оказался в кулаке, и голоса сразу стихли. Ян, я не знаю, что это такое, но теперь понимаю, что эта хрень делала меня злее, подговаривала добить Илью, хотя, может, я и на самом деле монстр, теперь уже и не уверен. Это что-то очень плохое, и лучше тебе от них избавиться.

— Никакой ты не монстр, — мне вдруг стало стыдно, Тима явно сильно задели мои слова. — Прости, что так сказала, ты меня напугал в тот раз.

— Это всё равно был я, — Тим чуть дёрнул плечом и опустил голову. — Я действительно тогда хотел убить Илью, а навредил тебе. И это всё было в каком-то тумане, я слышал голос в голове, видел образы, но не мог отделить свои мысли от этого голоса. Я даже не знаю, как тебе это объяснить, будто ко мне в разум кто-то проник, но так ловко, что я не мог отделить его от себя, понять, где моё, а где нет.

— Тим, сейчас ты — это точно ты! И ничто на тебя не влияет, — я потянулась к его руке, но он отдёрнул её.

— Меня это не оправдывает, — сердито добавил он. — Это всё, о чём ты хотела поговорить?

А я думала, он начал оттаивать.

— Ты и дальше будешь меня игнорировать и прогонять?

— Мне нужно побыть одному какое-то время, — грустно добавил он.

— Я правда тебе больше не нужна? — я тоже сникла, чувствовала подступающие слёзы.

Но Тим молчал. Его молчание внушало надежду, но позади вдруг подал весёлый голос Паша:

— Эх, а я так надеялся, что, когда вернусь, вы тут, как всегда, сосётесь. — А потом уже серьёзней добавил: — Тимох, если Яна уйдёт, то уже не вернётся и реветь будет сто пудов. Так что ты думай, прежде чем говорить что-то. Мне, кстати, Лика даже стул надыбала, но пенку и спальник я тоже захватил.

Паша сбросил на крышу вещи, поставил раскладной туристический стул напротив нас.

— Предки твои ушли, ты бы хоть матери ответил, что жив здоров. И Лика просила вернуть тебя домой.

— Надо бы умыться, — Тим посмотрел на свою левую руку, вся тыльная сторона была в засохшей крови. — Ладно, спасибо, что пришли, я пойду домой, соберу вещи и умоюсь.

— А мы никуда не спешим, да, Ян?! — Паша ухмыльнулся. — Мы тебя тут подождём.

— Если хотите, — Тим выдохнул, — то пошли вместе. Лику хоть отвлечёте, чтобы она мне мозг не делала.

42.2

Тим отворачивался и отгораживался от меня, но, когда мы зашли в квартиру, Лика первым делом сдёрнула с него капюшон. Его глаз опух, был красным, а под носом скопилась запёкшаяся кровь. Лика принялась отчитывать брата:

— Тимош! Ну ё-моё! Думать когда начнёшь башкой своей бестолковой?! — Но потом сделала брови домиком и ласково спросила: — Больно?

Тим лишь отмахнулся от неё и пошёл в ванную, а я, разувшись и скинув плащ, прокралась за ним. Он хмуро глянул на меня, но ничего не сказал. Я под предлогом мытья рук встала рядом. Ему было неудобно, он пытался засучить рукав, но кончики пальцев в его странном гипсе не слушались и никак не могли отодвинуть рукав. Я не выдержала его мучений, задрала ему рукав сама.

— Я не просил, — отдёрнул руку он и подставил не загипсованную ладонь под кран, но, когда начал умываться, лишь размазывал одной рукой кровь по лицу, потом бросил на меня сердитый взгляд в зеркале. — Если ты помыла руки, то иди!

— Я могу тебе помочь.

— Не надо! Лучшая помощь —