Адмирал Колчак, верховный правитель России - Павел Зырянов

В этой тираде особо примечательны слова «…он не сам его составил, ему это было поручено…». Кем поручено? Конечно, не Бирилёвым, который тормозил это дело, хотя в конце концов вынужден был назвать себя его сторонником. И не Вирениусом, который на том же совещании выступал за очень постепенное проведение реформы – так, чтобы её и не было заметно. Тогда… – Гейденом?!

Да, А. Ф. Гейден, племянник известного общественного деятеля П. А. Гейдена, вряд ли был просто передаточной инстанцией. Скорее всего его роль была активнее и он был знаком не только со Щегловым, но и с другими членами кружка (ведь он был почти их ровесником), хотя высокое положение, которое он занял, препятствовало ему появляться на его заседаниях. Вполне возможно, что мысль о создании Моргенштаба действительно впервые возникла у Щеглова на основании его работы с документами. Но вопрос, по всем косвенным данным, обсуждался в кружке. Может быть – и на частных встречах с Гейденом. В конце концов Щеглову было поручено составить записку. После обсуждения в кружке она была направлена сначала «законным» путём – через министра, а затем – «окольным». Кандидатуру Брусилова наметил либо кружок, либо сам Гейден. При такой комбинации вполне понятно, что Щеглов, человек очень субъективный, смотрел на записку, как на своё произведение, а другие участники этих дел, как Колчак, или очевидцы, как Петров, считали, что это в какой-то мере всё же плод коллективного творчества.

24 апреля 1906 года последовал «высочайший» рескрипт на имя морского министра о выделении из состава Главного морского штаба стратегической части «в отдельное в составе Морского министерства учреждение» под названием Управление Генерального штаба.[421] (Щеглов же, как мы помним, планировал вывести его из министерства и подчинить непосредственно царю.) 5 июня того же года был издан указ об образовании Морского генерального штаба, который, как говорилось в указе, «имеет предметом своих занятий составление плана войны на море и мероприятий по организации боевой готовности морских вооружённых сил Империи».[422]

Начальником Моргенштаба был назначен Лев Алексеевич Брусилов (1857–1909), возведённый вскоре в звание контр-адмирала. Это был младший брат генерала А. А. Брусилова, прославившегося в годы Первой мировой войны своим знаменитым прорывом. Младшего Брусилова знающие люди называли «выдающимся офицером флота своего времени»,[423] и его звёздный час наступил раньше, чем у старшего брата. В Моргенштабе вокруг Брусилова сплотились многие талантливые и преданные делу офицеры. Среди них был и Колчак, прикомандированный к Штабу с 1 мая 1906 года и в том же месяце назначенный заведовать Отделением русской статистики.[424]

«Отделение русской статистики, – писал Колчак, – имеет главной своей задачей представить в обработанном виде военно-статистический материал, относящийся до Русского флота, который явился бы основанием для занятий Оперативного отделения с конечной целью выработки плана войны». Короче говоря, руководимое Колчаком отделение должно было в каждый данный момент знать, каковы силы и средства флота. Под началом Колчака служили лейтенанты Л. Постриганев, П. Владиславлев и И. Черкасов. Колчак и Постриганев занимались вопросами личного состава, Владиславлев ведал всем, что касалось сигнализации и средств связи, карт и планов крепостей, Черкасов собирал сведения об артиллерийском и минном вооружении, бронировании кораблей, о заказах орудий, снарядов, мин и пороха.[425]

Первая и Вторая тихоокеанские эскадры формировались из состава Балтийского флота. Их гибель в 1904–1905 годах по существу означала, что погиб Балтийский флот. В 1906 году огромное по протяжённости балтийское побережье России (от шведской границы на севере до немецкой на юге) охраняла эскадра из двух броненосцев («Слава» и «Цесаревич», вернувшийся с Дальнего Востока), двух броненосных крейсеров («Россия» и «Громобой») и четырёх крейсеров 1-го ранга («Олег», «Богатырь», «Диана» и «Аврора»). Кроме того, был ещё один очень устаревший броненосец «Александр II».[426]

Пришла в упадок и береговая оборона, которой в предшествующие годы не уделяли должного внимания. Обследовав её, начальник Моргенштаба пришёл к печальным выводам: «Вся оборона берегов представляется вполне карточной и, конечно, не представляет никакой серьёзной обороны… Кронштадт и Петербург де-факто совсем не защищены».[427] Такое положение, когда столицу с моря можно было взять едва ли не голыми руками, конечно, было нетерпимо. Восстановление Русского флота, прежде всего Балтийского, стало насущной государственной задачей.

В это время на Балтийском заводе в Петербурге достраивались броненосцы «Андрей Первозванный» и «Император Павел I», заложенные ещё до войны. В Англии был заказан броненосный крейсер «Рюрик», во Франции – броненосный крейсер «Адмирал Макаров» и дивизион из восьми миноносцев.[428] Но из-за недостатка средств строительство их затянулось. Война и революция опустошили государственную казну. Так, например, в 1906 году Морскому министерству на судостроение было отпущено всего 4 миллиона рублей, и Бирилёв ломал голову, на что же их употребить.[429]

Однако достройка заложенных броненосцев тоже не решала проблему защиты балтийского побережья. Эти корабли были уже устаревшими, ибо строились по старым чертежам. Между тем мировое военное кораблестроение, основываясь на опыте Русско-японской войны, перешло к новому типу линейных кораблей. Первый из них, построенный в Англии, был назван «Дредноут» («Неустрашимый»). Это стало общим названием броненосцев нового типа.

«Дредноуты» имели новейшие турбинные двигатели, резко увеличившие скорость их хода, броню повышенной прочности и мощную артиллерию с орудиями до 16–18 дюймов. Появление «дредноутов» сделало устаревшим весь мировой броненосный флот, и главные морские державы стали спешно перевооружаться.

Осенью 1906 года морской министр Бирилёв вошёл в Совет министров с просьбой об отпуске средств на постройку двух «дредноутов». Правительство передало вопрос на заключение Совета государственной обороны (СГО). В этом совещании большинство мест принадлежало сухопутным генералам, которые считали, что России нужен прежде всего минный флот, а не линейный. Такого же мнения придерживался и председатель СГО великий князь Николай Николаевич. Чтобы снять вопрос о «дредноутах» с очереди, он потребовал от морского министра представить общую кораблестроительную программу.