Повседневная жизнь охотников на мамонтов - Аникович Михаил

Дело нешуточное. В таких случаях помощь может быть опасна для тех, кто ее оказывает: духи своенравны, духи капризны...

«Такое главный охотник решать не властен. — осторожно ответил Типом. — Это колдунское дело».

Армер сидел тут же, рядом с вождем. То, что духи разгневаны на детей Тигрольва, для него не было новостью. Но как сильно разгневаны? И за что? Свои расспросы он начал издали.

«Что же говорит колдун детей Тигрольва? Он мудр и могуч».

«Наш колдун пытался призвать своих духов-покровителей, пытался добраться до наших Предков. Но не вернулся. Теперь он сам ушел к предкам».

«Почему же сыновья Тигрольва не обратились к колдуну детей Ледяной Лисицы? Ведь между вашими Родами давний союз».

Крепыш ответил не сразу, через силу:

«Обращались... Он... тоже не вернулся! Теперь дети Ледяной Лисицы во всем винят нас!»

— Ты знаешь, что означает: «Колдун не вернулся»? — спросил Армер у Аймика.

— Смутно...

— Это значит: духи-помощники оставили его, или оказались слишком слабы. И враждебные силы захватили его душу. Тело такого колдуна лежит неподвижно, не мертвое, но и не живое. А душа... ей не позавидуешь! Впрочем, иногда ее можно отвоевать. Колдун Ледяной Лисицы, видимо, попытался это сделать, да только сам пропал. Вот тут-то я и понял: дело совсем плохое! Духи очень сильно разгневаны, и обращаться к ним с этим очень опасно! И я стал расспрашивать о том, из-за чего обрушился на их Род столь страшный гнев духов и Предков? ...Ох, как не хотели они говорить, как не хотели! Но я-то не сомневался: знают! Просите помощи — так говорите! И твой старший брат в конце концов мне все рассказал. Так я узнал о том, что они сотворили с Атой.

Аймик стиснул свои истертые зубы так, что правую скулу свела острая боль. Тот проклятый день возродился в его памяти с такой силой, будто это было вчера. Армер, словно не замечая его состояния, продолжал:

— Знаешь, почему это все произошло? Из-за старшей жены твоего отца, матери твоих братьев.

— Койра?!

— Да... если это ее имя. Конечно, она не сама предложила; у вас ведь женщины не вмешиваются в мужские дела. Через сына нашептала... не того... второго...

— Пейяган?!

— Может, и Пейяган, мы ведь ваших мужских имен знать не должны. А прозвище у него было...

— Не одно прозвище, много. Лучшее — «Змеиный язык».

— Именно. Так вот, после встречи с тобой он еле-еле до стойбища дотащился. Убитых, конечно, там оставил, на месте; с одной рукой двух мертвяков не дотащить... Что уж он твоим сородичам наплел, — не знаю. Но когда за мертвяками пришли, — над теми уже лисицы поработали. То ли не прихоронил на месте, как должно, то ли... духи вмешались. Убить его тогда хотели. Или изгнать. Да выкрутился.

— Пейяган всегда выкручивался...

(...с помощью Койры. Теперь-то он понимает, какая это была хитрая тварь, какую силу имела в делах общины и Рода. Через отца, понятное дело...).

— Все до поры... Вначале твои сородичи испугались, что вы с Атой к нам пришли, что война начнется. Вот и снарядили посланников якобы за невестами. А убедились, что вас здесь нет, — и успокоились. Только вскоре несчастья начались, да какие! И у твоих сородичей, и у детей Ледяной Лисицы. ...Вот тут-то удача окончательно покинула твоего среднего брата. Колдун ваш сразу поведал, за что такая кара обрушилась... да люди и без того догадывались; все же сотворить такое... Ну, ты сам знаешь, что бывает за это.

Аймик молча кивнул. В жертву духам должен быть принесен тот, кто разгневал духов. И чем дольше, чем мучительнее его смерть, тем действеннее жертвоприношение. Что-то похожее на жалость шевельнулось в его душе.

— Так значит, Пейяган...

— Нет. Его бы ничто не спасло в этот раз, если бы не мать. Она чуяла, что сыну грозит опасность, и решилась подслушать Мужской Совет. И когда услышала... бросилась в ноги колдуну и вождю и созналась, что это она подсказала Пейягану... насчет Аты. Так оно было, нет ли, — никто теперь не узнает... Видно, крепко любила она этого вашего... Да только для него же все еще хуже вышло!..

Аймик содрогнулся. Он уже понял...

— Пейяган не возражал, — видно, его змеиный язык отнялся. А по вашим обычаям, — сам знаешь, кто должен приносить такую жертву духам!

Аймик снова кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Один из ближайших... на ком лежит часть вины, хотя бы невольной...

— Змеиный Язык сделал все, как должно по вашим обычаям. Крепыш сказал: все началось на рассвете, а закончилось глубокой ночью... и он зажимал уши, хотя и не должен был этого делать. И когда все кончилось, духи отняли у Пейягана разум, но жертвы не приняли. Крепыш сказал: должно быть, мать обманула нас; это сам Пейяган придумал. Да ведь безумца не принесешь в жертву: духи только пуще рассвирепеют!

Аймик был потрясен услышанным. ТАКОГО он бы не пожелал даже Пейягану...

Вождь и коллектив. Коренной особенностью социальной жизни архаических социумов являлось то, что она была гораздо больше похожа на семейную, чем на привычную для нас «государственную» жизнь. Да, в общественной жизни архаических социумов коллективные обсуждения важных вопросов играли большую роль. Но реальную жизнь, ее успехи и неудачи, определял вовсе не принцип «большинство всегда право!», а нечто совсем другое. Если в данном социуме имелось сплоченное ядро действительно мудрых и опытных членов рода, чей авторитет был значим для большинства, то и решения принимались взвешенно. Когда же такое ядро было слабым, верх невольно одерживали самые голосистые, и жизнь шла наперекосяк. Конечно, фигура вождя играла здесь не последнюю роль, тем большую, что власть его зиждилась отнюдь не на внешней силе, а на моральном авторитете и традиции. Хотя тот же Ф. Энгельс был склонен заметно преуменьшать значение этой фигуры в родовом обществе — в пользу пресловутого «коллективного мнения».

«Род имеет совет, — писал он, — демократическое собрание всех взрослых членов рода, мужчин и женщин, обладавших равным правом голоса. Этот совет выбирал и смещал сахемов и военных вождей, а также и остальных «блюстителей веры»; он выносил постановления о выкупе (вергельде) или кровной мести за убитых членов рода; он принимал посторонних в состав рода. Одним словом, он был верховной властью в роде».

Но если представить, что верховная власть такого типа действует постоянно, а фигура сахема чисто номинальна — то едва ли такое общество даже в мирное время смогло бы выжить хоть сколько-нибудь долго! А уж в военную пору его разгром был бы совершенно неминуем!

Да, разумеется, в архаических обществах были советы, причем — советы различных уровней. В романе Олега Микулова «Закон крови» описывается особый, так называемый Большой совет, включавший представителей нескольких родов. Собирается он по совершенно исключительному поводу. Ведь нарушение закона крови, или экзогамии, воспринималось людьми того времени как мировая катастрофа. И вот прошло совсем немного времени, и совершенное преступление навлекло на людей уже новые несчастья (по крайней мере, именно так считали сами охотники!). Поэтому требовалось решить, что же делать с детьми Мамонта — сородичами казненного преступника.

...На Поляне празднеств вновь многолюдно. Но не для веселья собрались здесь люди изо всех окрестных общин, — на Большой Совет.

На Большой Совет собирают не всех. Детей и женщин здесь нет и быть не может; но и взрослые мужчины — не все; только старейшие члены общины или более молодые, но известные, прославленные охотники. Пришедшие сидят группами, по родам и общинам, образуя большой круг. Все — в парадных одеждах и при церемониальном оружии, но раскраска не боевая; на лицах — только Родовые знаки. Горит костер в центре круга, — все группы внесли в него свою толику, — и дровами, и Сухой кровью, дабы показать духам: здесь равные собрались, чтобы вместе принять трудное решение; дабы призвать духов на помощь.

Круг незамкнут; открыт к Большой воде. В центре — Рам и его люди. Дети Куницы, созвавшие этот Совет, не имеют в этих краях сородичей; все другие, принадлежащие их Роду, живут где-то на Юге. Но, — это негласно признается всеми, — их колдун, несмотря на молодость, пожалуй, самый опытный в тех делах, в которых предстоит разобраться. Значит, их слово будет веским; быть может, -— самым веским. Правый полукруг от детей Куницы составляет общины детей Серой Совы: ближе люди Нерта, дальше Гарт со своим «мудрым Узуном» и лучшими охотниками, следом за ними -— две общины, живущие на Севере, через два лога от общины Гарта, своей, обособленной жизнью. По левую руку от детей Куницы — три общины детей Мамонта: люди Арго, люди Кано и давным-давно отделившиеся северяне. Они очень редко бывают в этих краях на общих празднествах; даже свадьбы у них -— свои, с соседями-Совами. Но сейчас — пришли.