За 27 дней. Он будет жить, если узнает, что кому-то не все равно - Элисон Жерве

– Ладно, пойду позову доктора Шермана, он сразу же к вам спустится, – сказала медсестра, поворачиваясь к маме и папе. – Как же он обрадуется, узнав, что Хэдли очнулась.

– Да, конечно, – кивнул папа.

Медсестра задумчиво нахмурилась.

– Может, стоит сказать тому мальчику, что она пришла в себя? Он столько времени здесь проводит, наверное, и сейчас где-нибудь в холле сидит.

Тому мальчику?

– Ой, – при каждом вдохе моя грудная клетка разрывалась от боли. – Арчер.

«Мои двадцать семь дней истекли. Сегодня вообще уже двадцать девятый. И мне не нужно сверяться с цифрами на запястье, чтобы знать это».

Где он? Мне нужно его увидеть, я должна его увидеть, я…

– Хэдли, ты должна успокоиться, – мягко сказала медсестра, снова сверяясь с аппаратами, к которым я была подключена, когда те начали бешено пищать. – Полегче, ладно? Если будешь на взводе, лучше тебе от этого не станет.

– Пойду отыщу Арчера, – папа направился к двери. – Подожди.

Медсестра снова пробормотала, что пойдет за врачом, и вышла из палаты вслед за папой. Мама стояла надо мной, пока я пыталась глубоко вдыхать через нос и выдыхать через рот. Попадающий в легкие воздух моментально обжигал их болью.

Прошла вечность, прежде чем дверь наконец открылась.

– Арчер!

Он стоял передо мной с большими воспаленными глазами, взлохмаченный, и выглядел неважно, но все же был жив и здоров.

Арчер жив.

Меня накрыло приятное чувство облегчения, при этом боль, излучаемая каждым сантиметром моего тела, никуда не ушла, но это того стоило.

– Все в порядке? С Викторией все хорошо? Умоляю, скажи, что ни с кем ничего не случилось, потому что я просто…

Арчер поднял руки, чтобы остановить мой бурный поток вопросов.

– Хэдли, стой. Выдохни на секунду, окей?

– Но я просто… – я вдохнула, сдерживая подступившие слезы. Один из аппаратов начал пищать интенсивнее по мере того, как учащалось биение моего сердца. – Хочу убедиться, что все в порядке.

– Ты только что пришла в себя после четырехдневной комы и спрашиваешь, в порядке ли остальные? – удивленно спросил Арчер.

– Микаэла, идем, – обратился папа к маме, положив руку на ее плечо. – Пусть пообщаются.

Судя по маминому лицу, она уже была готова возразить, но папа что-то прошептал ей на ухо, что заставило ее замолчать. Она быстро глянула на Арчера, а потом сказала:

– Хэдли, если мы понадобимся, сразу зови, хорошо?

– Обещаю, – ответила я в нетерпении, выжидая, когда они наконец уйдут и мы с Арчером сможем поговорить. Только он и я.

Родители вышли из комнаты, и папа тихо закрыл за собой дверь.

Я взглянула на Арчера, впитывая каждую черточку, испытывая такое невероятное облегчение от того, что он в порядке – или, по крайней мере, так выглядит, – что едва могла складывать слова в предложения. Он осторожно изучал меня взглядом, словно опасался, что у меня случится нервный срыв. Что в данный момент было вполне вероятно.

– Ты в порядке, – наконец выдавила я, судорожно вздыхая.

Арчер недоуменно нахмурился, подходя ближе к койке.

– Ну конечно, я в порядке. А что со мной могло случиться? Ты-то сама как?

Существовала уйма причин, по которым Арчер мог быть не в порядке, но я точно была не в настроении делиться с ним своими соображениями на этот счет. Не думаю, что когда-нибудь смогу это сделать.

– Не знаю, я просто… Думала, что ты… – моей первой реакцией было пожать плечами, но я тут же пожалела об этом, когда попытка пошевелиться отдалась резким приступом боли. – Как… как там Виктория?

– С бабушкой все нормально, – ответил Арчер. – Врачи говорят, она выкарабкается. К тому же она слишком упрямая, чтобы умереть.

Я хотела посмеяться, но заставила себя сдержаться. От смеха мне наверняка будет еще больнее, чем от пожимания плечами.

– Хорошо, – выдавила я.

Арчер опустился в кресло рядом с койкой, где до этого сидела моя мама, и откинулся на спинку, закрыв глаза рукой.

Мы оба упорно обходили главную тему стороной.

– Знаешь, если еще раз так со мной поступишь, я убью тебя собственными руками.

– Я… стой, что?

Арчер пододвинулся в кресле ближе ко мне, глядя с таким напряжением во взгляде, что я начала волноваться.

– Я не особо эмоциональный или нежный парень, Хэдли, не привык миндальничать, думаю, ты и так это знаешь.

– Знаю, – ответила я. Я не понимала, куда он клонит.

– Они сказали, что ты умерла. Ты вообще представляешь, каково это? Сидеть там и слышать, как врачи и медсестры бегают туда-сюда, кричат, что ничего не могут сделать, чтобы тебя спасти? – в какой-то момент Арчер поднялся и стал зарываться пальцами в волосы, как он делал всегда, когда был взволнован. Что-то не меняется никогда.

– Я был там, – Арчер упал обратно в кресло и наклонился вперед, облокотившись на колени, сцепив руки в замок под подбородком. Он отводил взгляд. – Мы сидели в холле, ждали новостей о состоянии бабушки, и тут они привозят тебя, а ты…

На последнем слове его голос дрогнул, и он затих. Он не плакал, но лицо его приняло странное выражение. Брови сдвинуты, губы хмуро поджаты. Я заметила, как его ногти впиваются в основания ладоней.

– А я все думал о том, что сказал тебе напоследок. И, Хэдли, ты просто… Ты умерла на несколько минут. Не хочу думать, что бы я сделал, если бы тебя потерял.

– Ты бы справился с этим, – ответила я. Он бы скучал по мне, я знаю. Но хочется верить, что он жил бы дальше. – Сам знаешь, ты бы справился без меня.

– Нет, – Арчер ответил яростно, моментально. – Не тебе решать. Ты не можешь говорить мне, что я должен испытывать по отношению к тебе, Хэдли. Разве не ты сказала мне то же самое на прошлой неделе? Если бы ты умерла, я бы…

Он будто хотел продолжить говорить, но не мог. Мы погрузились в неловкую тишину. Если честно, мне приносило успокоение даже то, что он здесь, что я могу видеть его собственными глазами. Не знаю, что еще мы могли друг другу сказать. Арчер здесь, прямо передо мной. Виктория поправится, а мои родители снаружи, ждут меня. О большем я не могла и мечтать.

– Можно кое-что спросить? – голос Арчера звучал спокойнее и был уже не таким возбужденным.

– Ты же знаешь, что да, – ответила я.

– Чего я не понимаю… – начал Арчер, потом остановился, делая глубокий вдох. – Почему тебе вообще было не плевать?

– Не плевать на что? – недоуменно спросила я. – Почему я поехала в больницу?

– Почему взялась за меня. Почему сейчас? Почему ты вообще вдруг захотела узнать меня поближе?