Убийца в толпе. Шиллинг на свечи. Дело о похищении Бетти Кейн - Джозефина Тэй

Не годится он для этой работы. Видит сложности там, где для других все ясно. Это ли не доказательство его непригодности?! Можно себе представить, как потешается над ним Баркер. Ну и пусть себе потешается! У Баркера воображения – как у булыжника на мостовой. Зато у него, Гранта, его больше, чем полагается иметь для работы в полиции. Да, пора подавать в отставку. Два человека, во всяком случае, будут признательны ему за такое решение – те два, которым не терпится занять его место. А об этом деле он больше думать не собирается.

Уже придя к такому выводу, Грант все же пошел к столу, чтобы снова достать брошь, но тут вошел Баркер.

– Слышал, они там подняли шум вокруг показаний, – проговорил шеф.

– Да, так оно и было.

– Зачем только они этим занимаются?

– Не знаю. Наверное, из принципа. К тому же они, кажется, усматривают, что мы могли что-то из сказанного им неверно истолковать.

– Ладно, пускай покувыркаются, – заметил Баркер. – Им все равно от улик никуда не деться. С показаниями или без них – все равно они у нас спекутся. Все еще ломаете себе голову над этим делом?

– Нет. Уже бросил. С этих пор буду руководствоваться лишь тем, что знаю, а не тем, что кажется.

– Вот и прекрасно! Держите в узде свое воображение, Грант, и когда-нибудь вы сделаетесь великим человеком. Гениальная догадка хороша один раз в пять лет. Положите себе такой временной промежуток – и тогда эта способность принесет вам успех, – закончил Баркер, с добродушной усмешкой глядя на своего подчиненного.

– К вам дама, сэр, – объявил, появляясь в дверях, констебль.

– Кто она?

– Не пожелала себя назвать, но утверждает, что дело важное.

– Ладно. Проводите сюда.

Баркер хотел было уйти, но потом, видимо, передумал. В молчании они ожидали прихода посетительницы: Баркер – по одну сторону стола, Грант – по другую. Его рука лежала на ручке ящика, где покоилась брошь. Дверь отворилась, и констебль пропустил вперед женщину, снова, как того требовали правила, повторив: «К вам дама, сэр».

Это была толстуха из очереди.

– Добрый день, миссис… Уиллис, – проговорил инспектор, с трудом припомнив ее фамилию. Последний раз он видел ее на предварительном слушании. – Чем могу быть полезен?

– Добрый день, инспектор. Я пришла, потому как дело зашло слишком уж далеко, – произнесла она с неистребимым выговором кокни. – Берта Соррела убила я и не желаю, чтоб из-за меня кто-то там страдал понапрасну.

– Вы… что? – воскликнул Грант и запнулся, остолбенело глядя на ее пухлое, блестящее лицо с глазками-бусинами, на тесное пальто из черного шелка и черную шелковую накидку, прикрывавшую голову.

Баркер поднял глаза на Гранта и, увидев, что тот в полной растерянности – видно, бедняге и вправду надо отдохнуть, – взял ситуацию в свои руки.

– Присядьте, миссис… э… Уиллис, – сказал он ласково. – Вы, наверное, слишком много думали про это убийство, – продолжал он, беря стул и заботливо усаживая женщину с таким участливым видом, словно успокаивал девицу, которую бросил любовник. – Не следует подолгу думать о таких мрачных делах, как убийство. Почему вам пришло в голову, будто это вы убили Соррела?

– Что значит – почему пришло в голову? – запальчиво воскликнула она. – Я это не придумала, я это сама сделала. И очень здорово у меня все вышло.

– Ладно, ладно, – полушутя-полусерьезно сказал Баркер. – Тогда откуда же нам знать, что это сделали именно вы?

– Как – откуда? – возмутилась она. – Что вы такое несете? До сегодня не знали, так сейчас я вам это сказала, и теперь вы знаете.

– Мало ли, что вы нам сказали! А почему мы должны вам верить?

– Так вы мне не верите? – закричала женщина. – Слыхано ли, чтобы приходил человек и сам признавался в убийстве?

– И слыхано, и видано, – заверил ее Баркер.

Она изумленно замолчала; ее блестящие, невыразительные глазки перебегали с одного лица на другое. Баркер, иронически вздернув бровь, покосился на Гранта, но тот не обратил на это никакого внимания. Словно очнувшись от столбняка, он вдруг поднялся из-за стола и подошел к женщине.

– Снимите-ка на минутку перчатки, миссис Уиллис, – произнес он.

– Ну вот, это уже похоже на дело, – сказала она, выполняя его просьбу. – Я знаю, что вы ищете, только он уже почти прошел.

И она вытянула вперед левую руку. Сбоку на указательном пальце огрубевшей от работы руки был зарубцевавшийся, но достаточно заметный след от рваной ранки. Грант шумно вздохнул. Подошел Баркер и тоже стал рассматривать шрам.

– Но скажите, миссис Уиллис, – спросил он, – зачем вам понадобилось убивать Соррела?

– Не ваше дело. Я убила его, и этого довольно.

– Боюсь, что этого не довольно. Шрам у вас на пальце еще не доказывает, что вы причастны к смерти Соррела.

– Но говорю же вам: я его порешила. Почему вы мне не верите? Убила маленьким ножом, который привез муж из Испании.

– Вы говорите, что убили, но у нас нет доказательств, что это так на самом деле.

Женщина с презрением взглянула на обоих.

– Послушаешь вас – и не поверишь, что вы полицейские, – изрекла она. – Если б не паренек, которого вы поймали, так я бы прямо сейчас поднялась и отправилась обратно домой. Никогда еще не встречала таких тупарей-полицейских! Что вам еще надо? Я же призналась!

– Нам много еще чего надо, – вмешался Баркер. – Скажите, например, как вы могли убить Соррела, если стояли в очереди впереди него?

– А я не впереди стояла, а сразу за ним. Все время там была, пока люди не стали напирать. Вот тогда я проткнула его ножом и протиснулась вперед, чтобы он сразу не завалился.

Баркер перестал улыбаться и впервые пристально поглядел на женщину:

– Что ж такого вам сделал Соррел, что вы решили проткнуть его ножом?

– Ничего. Но его нужно было убрать, вот я его и убрала.

– Вы знали его?

– Да.

– И как долго вы его знали?

Что-то в его голосе заставило ее помедлить с ответом.

– Долго, – наконец произнесла она.

– Он чем-нибудь вас обидел?

Но ее и без того тонкие губы сомкнулись еще крепче. Баркер в некоторой растерянности поглядел на нее и, как понял Грант, решил переменить тактику.

– Что ж, очень сожалею, миссис Уиллис, – сказал он, – но мы не можем принять на веру ваш рассказ. Похоже, что вы его сочинили с начала и до конца. Наверное, вы слишком переживали из-за всей этой истории. Поверьте, так часто случается – человек никак не может забыть про какое-нибудь злодеяние, и постепенно ему начинает казаться, будто он сам его совершил. Возвращайтесь-ка лучше домой и выкиньте все