Игры чудовищ - Тимур Рымжанов

— Не надо. Здесь после нас и так много чего ремонтировать придется.

Не искушая больше судьбу и операторов данного комплекса, мы прошли в узкий проход за воротами. Я первый, следом Сережка, потом Ира и Олег. Все немного обалдевшие и возбужденные. Мне за ворот попало насколько осколков стекла, и потому я старался идти как можно ровней в надежде, что скоро мы доберемся до места, где я смогу вытрясти всю одежду и броню у себя и у всех, кто участвовал в таране стеклянных перегородок.

Ира возмущалась, почему черные рыцари, которые прежде сохраняли нейтралитет к игрокам, вдруг стали нашими врагами, а я принял это как-то спокойно, ожидал нечто подобное, наверно, — словом, был готов к такому раскладу. Сережка сожалел, что так и не успел с ними подраться, а наш новый член команды, похоже, сам до конца не понимал, что же он только что сделал. Ведь, судя по всему, черного рыцаря он видел первый раз и не знал об их прежнем, нейтральном статусе. Для него все, кто не мы, были врагами.

Длинный и узкий тоннель вывел нас в очередной холл, и мы снова встали как вкопанные, прикидывая, что делать дальше. Оценив обстановку, решили немного передохнуть и привести себя в порядок. Этот зал был словно близнец некрополя, но вот содержанием явно отличался. После короткой паузы и привала мы стали более внимательно изучать окружение в этом странном месте.

Как-то само собой получалось, что первую скрипку в нашем квартете начал играть Олег. Он словно нюхом чуял подвох и ловушки там, где я бы и не стал искать. Да, на прежних уровнях ему со многими из них приходилось сталкиваться, но этого было недостаточно. Кроме опыта было еще что-то, какой-то особый дар, чутье, талант. Ни одна мелочь не ускользала от его пристального взгляда.

Весь пол был выложен плитами, и на каждой из плит был нарисован странный иероглиф, буква из латинского, греческого и русского алфавита. Были также и цифры. Все символы были разбросаны в полном беспорядке, без видимой системы или последовательности.

— У нас в комплексе эта ловушка называется «печатная машинка», довольно часто попадается, только не в таких размерах. Эта уж слишком большая. — Олег с видом эксперта присел на корточки возле самой границы странного алфавита.

— И что это за каракули тут нацарапаны?

Ткнув мечом в первый попавшийся символ, чем-то напоминающий японский иероглиф, я немного пригнулся и вслушался. За толстыми стенами зала ухнуло, и от стен стал сочиться густой дым или туман. Белые клубы стелились по полу, не поднимаясь выше колен. Мутная пелена быстро заволокла весь зал, и буквы на плитах теперь невозможно было увидеть.

— Ясно, это не правильная буква. Олег, а что обычно приходилось писать?

— Всегда задается какой-то вопрос или загадка. Ну, как в кино Индиана Джонс, наступаешь на нужную букву и так по буквам переходишь на другую сторону, как бы печатая ответ.

— Ну а нам то, что делать? Никто вопросов не задает.

— Если честно, то сейчас меня больше беспокоит площадка позади нас.

— Что в ней такого беспокойного?

— Просторная, широкая, а укрыться негде, а ну как опять эти в черном появятся.

— Не думаю, им одного раза хватило, Сережка вон всех распугал. К черту все! Будем давить на все буквы подряд.

— Плохая идея, — вмешалась Ира, а Сережка рядом с ней только закивал головой, соглашаясь.

— Давай исходить из принципа, что ларчик открывается просто.

— Только не в этом случае. А даже если и просто, надо знать, как и насколько легко это сделать. Что у нас есть?! Буквы из трех алфавитов, цифры и иероглифы. Наверняка последние что-то обозначают, но вот только никто не знает что. Есть мысли по этому поводу? Или кто-то может их прочесть? Надо обмозговать все как следует.

— Ладно, еще час на обследование местности и для мозгового штурма; если не поможет, придется брать силой, как в предыдущем зале.

Сережка первый юркнул за колонну, следом за ним Олег. Я вместе с Ирой стал изучать причудливые фрески на стенах. Разошлись в разные стороны. Тихо, безмолвно, словно в картинной галерее. То, что было изображено на всех этих работах, меня сейчас мало интересовало. Была абсолютная уверенность в том, что подсказки в них нет и искать не стоит. Ответ крутился где-то совсем близко, под наметившимися морщинками моего лба, под самым носом; казалось, только протяни руку, и вот он у тебя в ладонях, готовый и такой простой. Вопрос прозвучал давным-давно. Пять лет назад, год назад, а может быть, всего лишь месяц или того меньше. Тот самый главный вопрос, с которым я сюда пришел, в эту игру.

Отводя взгляд от темперных фресок, я посмотрел на тихую возню вокруг. Сережка еще совсем мальчишка. Даже если это была бы вовсе не игра, а настоящие битвы, он все равно, наверное, оставался бы таким же восторженным и смелым. Пропуская события сквозь фильтр своей собственной реальности, он сглаживает острые углы, наивно верит в торжество добра и всем своим существом проникает в эту фантазию, делая ее еще больше похожей на правду. Олег — он хоть и выглядит постарше, от нашего юного спутника далеко не ушел. Он, похоже, как любимые им компьютеры — завис в подростковом возрасте. Для него игра стала одним из выходов в нормальную человеческую жизнь, пусть и искаженную декорациями игрового комплекса. Запах победы здесь гораздо ароматней, вкусней. Кровь, которая брызжет в лицо, хоть и тоже искусственная, но создает совсем другой эффект. Столько адреналина впрыснуть в кровь, пожалуй, многовато даже для опытного геймера или хакера. Для него стало открытием, что главный герой, которым он непременно считает себя, в отличие от нарисованных персонажей не может тащить непомерный арсенал. Оружие — это груз, причем тяжелый. Оно портится, ломается, требует непрерывного внимания и очень легко может подвести в самый важный момент. Для него игра — это еще один шаг к взрослой жизни. К той самой, где пот, кровь и слезы не только красочные картинки на мониторе компьютера.

Ира. Что можно сказать о ней? Она охотник. Причем охотник вдумчивый и осторожный. Не очень опытный, но целеустремленный. Она пришла в игру за добычей. Такова была цель, и она почти достигнута. Если бы не было рядом меня, то, возможно, она отложила бы игру на другое время, но я есть и иду вместе с ней, хотя уже давно устал и не испытываю дикого восторга. Только чтобы быть к ней поближе. Никогда прежде я ни к кому так не привязывался. Мало того, я никогда никого не любил так, как люблю ее. Сильная, отчаянная, смелая, природа наградила ее красивым телом, а бог вдохнул светлую и чистую душу. Хотя бы только за эти качества ее можно любить так, как никого прежде. Но, как совсем недавно сказал Сережка, не за что-то, а потому что. Потому что она — это она, такая как есть, без грима и нарядов, без масок и фальши, уродливых гримас и капризов. Как и любой человек в этом мире, она несовершенна, и я прекрасно это осознаю, я уже давно не тот романтик, каким был прежде, я многое научился видеть и могу отличить притворство от искренности. Я сам хочу в это верить.