Адептус Астартес: Омнибус. Том I (ЛП) - авторов Коллектив

Разве когда-нибудь понятие справедливости было применимо к войне? За долгую и кровавую историю Инквизиции бессчетным триллионам пришлось погибнуть для того, чтобы сохранить секреты ордосов. В великом плане Галактики никто не вспомнит об этих несчастных солдатах. Даже их возлюбленные умрут и будут забыты всего за одно столетие, и ни одна душа больше не вспомнит об этих невольных мучениках.

Я раз за разом повторял себе это. И все же подобные размышления не могли усмирить угрызения совести.

Анника со своей группой осталась на борту «Карабелы», у них на это было полное право. Я не мог заставить ее покинуть корабль. Впрочем, я не был уверен, что хочу этого, — меня терзало смутное беспокойство, что она наверняка попытается выкинуть какую-нибудь глупость.

Она присоединилась к нам в стратегиуме спустя пять дней после уничтожения «Трезубца». Армагеддон покинули все иномиряне, за исключением сил Инквизиции, строящих и стерегущих концентрационные лагеря, переполненные стерилизованными имперскими гражданами. От одного лишь взгляда на темные пятна этих фальшивых лагерей беженцев вдали от опустевших городов у меня во рту оставался привкус горечи.

Флот Космических Волков отступил на высокую орбиту, освободив место для сбора транспортников Имперской Гвардии. Нашим немногочисленным кораблям пришлось отойти от выстраивающейся формации.

Я ощутил, как Анника старается привлечь мое внимание. Она не говорила вслух, но я чувствовал, как она думает обо мне, словно это могло установить между нами психическое соединение. Я не сводил глаз с оккулюса, наблюдая за тем, как Космические Волки готовятся предать Империум Человечества.

+ Инквизитор, + поприветствовал я ее.

«Гиперион. — Она казалась напряженной, но не нервничающей. — Я не знала, что это сработает. Ты услышал, как я тянусь к тебе?»

+ Что-то вроде. Удивлен, что вы остались на корабле. +

«Как и я».

+ Вас не тревожит, что вы окажетесь на борту одного из наших кораблей, когда обстановка накалится? +

Анника улыбнулась, и я почувствовал в ее ледяных глазах тяжесть правосудия.

«Ты до сих пор не понимаешь Волков, да?»

+ Нет. Как они не понимают нас. Вот почему добром это не кончится. +

Двери мостика открылись, пропустив Малхадиила. Его походка стала легче после нескольких продолжительных сеансов отладки и небольшого хирургического вмешательства Аксиума.

Что же до самого Аксиума, после пробуждения я встречался с ним только однажды и то лишь для того, чтобы извиниться за поврежденную руку, которую я ему смял, когда потерял сознание. Он тут же простил меня. Его новая рука ничем не отличалась от прежней, хотя он создал ее в кузнице «Карабелы», а не на Деймосе. Я видел след пайки, где новая рука встречалась со старым серебром, но решил не акцентировать на этом внимания.

Малхадиил остановился, заметив Аннику, стоящую рядом со мной у трона.

— Инквизитор, — сказал он.

— Привет, Мал.

— Ваше присутствие — приятный сюрприз.

Их неловкую учтивость прервал вокс.

— Говорит ярл Гримнар, всем кораблям Инквизиции на орбите. Внемлите моим словам, все вы. Оставьте свои жестокие намерения, и этот день закончится без кровопролития. Повторение инцидента с «Трезубцем» натолкнется на такой отпор, при котором вам попросту не уцелеть. Мне не доставляет удовольствия угрожать, но вы сами вынудили нас. Теперь подтвердите, что услышали и поняли это сообщение.

Капитан Кастор тихо присвистнул.

— Если они действительно вышли из себя, у нас не будет времени даже обгадиться перед смертью. Уж лорд Йорос должен бы понять.

Малхадиил пристально всматривался в оккулюс.

— Я бы не слишком рассчитывал на это, капитан. Наш лорд очень честолюбив. Он бы многое отдал, чтобы в его свитке почести было сказано, что он непоколебимо стоял на стороне Инквизиции против оступившихся Волков Фенриса.

+ У нас проблемы, + отправил я.

Малхадиил все еще смотрел.

+ Да, брат. Проблемы. +

Ответил не лорд Йорос. Вместо него по воксу затрещал новый голос, передаваемый по всему флоту.

— Магистр ордена Гримнар. Я лорд-инквизитор Киснарос. По правую руку от меня стоит гроссмейстер Йорос из Восьмого братства Серых Рыцарей. Ты лишь обычный человек, Логан. Обычный человек, защищенный доспехами и неуместной гордыней. Сколько с тобой Волков? Восемьдесят? Максимум девяносто? Пусть над этим разрушенным миром твой флот превосходит наш. Но у Инквизиции длинные руки, а флот одинокого ордена Адептус Астартес — лишь щепка в буре. На что ты надеешься? Мы все равно выследим каждый корабль, который попытается скрыться, и при этом целые миры сгорят лишь для того, чтобы тайна не распространилась дальше. Каждая прослушивающая станция, которая отметила прохождение корабля, будет уничтожена. Каждый мир, где ошвартуется такой корабль. Миллиарды миллиардов жизней, Гримнар. Поэтому я со всей скромностью прошу тебя подумать еще раз. Твое решение определит не только дальнейшую участь солдат.

— Дурак, — выдохнула Анника.

Я обернулся к ней.

— Вы знакомы с этим «лордом-инквизитором Киснаросом»?

— Едва. Я впервые встретилась с ним на собрании, где решалась судьба населения. Мы с ним не очень поладили.

Я сделал вдох.

— Приготовьтесь зарядить оружие и поднять пустотные щиты.

— Так точно, сэр, — ответил Кастор.

Ответ Гримнара прозвучал характерно резко.

— Эти солдаты сражались за Империум. Империум не отвернется от них. Твой выбор прост, охотник на ведьм. Отступи и выживи, чтобы однажды вырастить собственный мерзкий помёт, или продолжай угрожать нам, и узнаешь пределы терпения Волков.

По связи донеслось тяжелое дыхание Киснароса. Он явно не привык к неподчинению.

— Мы — Инквизиция Его Святейшего Величества, ты — грязный дикарь. Наша власть абсолютна. Мы лучше твоего знаем, что хорошо для человечества. Твое дело подчиняться. Не больше.

— Какие грозные слова для человека, у которого так мало пушек. Эти люди не осквернены, инквизитор. Отпустите их, и все закончится.

— Я скажу тебе, как все закончится, ярл Гримнар. Все закончится, когда ты, верховный лорд Фенриса, будешь стоять на коленях, подставив шею под клинок противника. Откажешься, и твой орден ждет отлучение, а твой жалкий родной мир — экстерминатус.

У меня кровь застыла в жилах. Даже внешнее спокойствие полностью не смогло скрыть мой шок при этих словах.

+ Это… это угроза, подобно которой я еще не слышал, + отправил Малхадиил.

+ Он не может говорить это всерьез, + отправил я в ответ.

+ Нет? Тогда это блеф безумца. +

Ответ ярла Гримнара пришел пару мгновений спустя.

— Уважаю людей с таким ярким воображением. Впрочем, Киснарос, твоим бредням не суждено сбыться. Нашу беседу пора заканчивать, маленький охотник за колдунами. Мой флот готовится к отбытию. Мы не откроем огонь, если вы не выстрелите первыми, поэтому пусть вами руководит совесть.

В последовавшей тишине я поочередно дал сигнал нескольким офицерам на мостике.

— Зарядить все орудия, приготовить пустотные щиты и переключить двигатели на скорость атаки.

— Армейские корабли разогревают двигатели, сэр.

Вокс снова включился.

— Говорит гроссмейстер Йорос с «Огня рассвета». Всем кораблям Серых Рыцарей, к вам вскоре поступит список целей. Приготовьтесь к атаке по моей команде. Обездвижьте свою цель и двигайтесь к следующей. Мы сможем покончить с ними, когда они будут беззащитными.

Анника облокотилась на поручень, наблюдая за оккулюсом. Она склонила голову и вздохнула. Капитан Кастор всматривался в гололитическое изображение перед троном.

— «Огонь рассвета» приказал нам обездвижить армейский транспорт «Мужество».

Тихий голос Анники показался напряженным.

«Гиперион, мы должны остановить это».

+ У меня приказ лорда-инквизитора и моего гроссмейстера. Даже совесть твердит мне, что риск распространения скверны слишком велик, чтобы позволить этим людям жить. Именно так всегда работала Инквизиция. Уж вам-то стоило об этом знать. +

«Мы никогда не истребляли верные армии в подобных масштабах».

+ Однако вы приказываете мне не открывать огонь. А сколько инквизиторов на борту «Рассвета» и «Надежды Корела» требуют обратного? Десяток? Больше? +

Она не возражала. Эта битва была проиграна много дней назад, еще до сожжения «Трезубца». Она просто глядела на оккулюс вместе с остальной командой.

— Я рад, что Галео и другие мертвы, — вслух сказал я. — Это был бы слишком бесславный способ погибнуть.