Роза и кинжал - Рене Ахдие

– Стерва!

Другой стражник поднял пленницу и оттащил, словно пытаясь защитить от нападения напарника, который какое-то время сгибался пополам, но уже вскоре выпрямился и начал наступать на обидчицу с перекошенным от гнева лицом.

Она оглянулась на второго мужчину и заметила мелькнувшую в его глазах панику. Явно встревоженный, он положил руку на плечо разъяренному охраннику и попытался его успокоить:

– Будь осторожнее. Мне бы не хотелось пойти на корм воронью, если халиф-ублюдок выяснит, что его жене причинили вред.

– Он никогда об этом не узнает. Потому что останется гнить в пустыне после разгрома войска. – Шрамолицый бросил презрительный взгляд на худого напарника. – Или ты считаешь, что это наши ребята проиграют сражение?

– Конечно же, нет, – тут же пошел на попятный защитник, отводя взгляд.

– Кроме того, никто не собирается причинять этой красотке вред, – продолжил первый конвоир и с сальной ухмылкой подмигнул Шахразаде. – По крайней мере, не сейчас.

– Только посмей еще хоть раз ко мне прикоснуться, и участь оказаться скормленным воронам покажется далеко не худшей.

– Сильно в этом сомневаюсь, – расхохотался шрамолицый, после чего схватил ее за волосы и дернул к себе, выхватывая свободной рукой из-за пояса кривой кинжал. – Не переживай, самое сладкое я приберегу на другой раз.

И с этими словами отрезал косу Шахразады на уровне плеч.

На холодный каменный пол дождем посыпались жемчужины.

Тигр и сокол

Халид был близок к тому, чтобы свалиться с ног от изнеможения.

Он не отдыхал как следует с тех пор, как вернулся из пустыни прошлой ночью.

Шахрбан набросился на племянника с упреками, и он молча терпел некоторое время, после чего напомнил дяде, что ни перед кем не обязан отчитываться в своих поступках.

Так как является халифом Хорасана.

И быстро удалился в свои покои.

Лишь для того, чтобы наткнуться там на разъяренного Джалала.

– Мы думали, что ты погиб, – вместо приветствия процедил тот.

– Думаю, эта мысль отчасти вызвала у тебя радость, – парировал Халид. – Воспоминание ненавидеть гораздо легче. Уж мне ли не знать.

Конечно, реплика могла показаться враждебной, но такие всегда давались ему без особых усилий – один из многих талантов, переданных сыну покойным халифом.

Джалал несколько минут сыпал ругательствами, потом протиснулся мимо и растворился в темноте.

Халид сначала хотел догнать его и извиниться, но передумал.

Это было бесполезно.

Он уже неделями пытался исправить причиненный отношениям ущерб, пытался загладить вину за сказанное тем роковым днем на ступенях разрушенной библиотеки. Увы, половина сердца Джалала исчезла где-то в пустыне за пределами города. А исцелить столь серьезную рану вряд ли кому-то удалось бы. Особенно учитывая тот факт, что блистательный капитан дворцовой стражи никогда раньше не страдал от неразделенной любви, наслаждаясь жизнью и ни в чем не зная отказа. В единственном сыне мать души не чаяла с самого детства, а отец поддерживал во всем. Каким бы суровым генерал Ареф ни казался с подчиненными, с родными он щедро делился вниманием.

Поэтому Джалал действительно почти не сталкивался с трудностями на протяжении двадцати лет, и единственной потерей для него стала смерть лучшего друга.

Смерть Хасана, старшего брата Халида.

Прошлой ночью, после исчезновения Джалала в темных коридорах, вспомнилось то время после похорон, когда он пытался найти общий язык с новым наследником в свете утраты, больно ударившей по обоим.

Но и тогда Халид предпочел обрести утешение в тенях, отгородиться ото всех и ото всего, как в детстве.

Он так долго скрывал любое проявление чувств даже от самых близких людей – даже теперь, – что уже не знал, как выйти на свет, как впустить их в свою душу. Как вновь наладить отношения с Джалалом.

А ведь Халид только начал понимать, каково это – жить полной жизнью.

Этим утром он поведал дяде о событиях прошедших нескольких дней, но по-прежнему не испытывал уверенности, что проклятие действительно снято. Без доказательств нельзя сказать точно, это халиф понял уже давно.

Однако лишь время могло подарить ему покой.

Отдых пока оставался беспокойным и тревожным, без сновидений. Но Халид хотел надеяться, что все вернется на круги своя.

Хотел надеяться, что кошмары уйдут и сон вновь будет освежать.

Пока же реальность требовала внимания халифа. Он сидел в своих покоях за столом из эбенового дерева перед угрожающе огромной стопкой свитков со скопившимися за время отсутствия прошениями. Нужно все их разобрать до того, как возвращаться в пустыню за Шахразадой.

Как только Халид решил, что больше не может прочитать ни строчки, в двери кто-то постучал, заставив оторваться от работы.

– Да?

Внутрь быстрым шагом вошел дядя Ареф. Как всегда, по его лицу было сложно что-то понять. Семейная черта. Помужской линии. За исключением Джалала. И Хасана. Старший брат улыбался намного чаще младшего.

Халид вопросительно приподнял брови.

– Мой повелитель, – не останавливаясь, начал доклад шахрбан. – Капитан дворцовой стражи задержал довольно… к-хм, интересную компанию во дворе.

– Интересную? – переспросил Халид, откидываясь на спинку. – И чем же?

– Шейх племени бедуинов испрашивает аудиенции. Он прибыл с небольшим войском… – генерал замялся. – И в сопровождении некоего человека, которого я бы посоветовал не принимать, если простите мне подобную дерзость.

– И что же это за человек? – осведомился Халид, вставая из-за стола и позволяя свиткам упасть на пол.

– Сын эмира Назира аль-Зийяда.

– Я приму посетителей в тронном зале немедленно, – объявил халиф, обходя шахрбана.

***

– Ты когда-нибудь видел столь огромное помещение? – прошептал Рахим, с восхищением рассматривая кажущийся бесконечным пол с черно-белым геометрическим узором.

– Подними челюсть с земли, – процедил Тарик сквозь зубы.

Омар же весело расхохотался, и громкий звук взметнулся под высокие своды, эхом отражаясь от мраморных стен. Вокруг на изысканных барельефах резные воины поражали врагов, крылатых женщин с развевающимися волосами, которые бесстрастно взирали с холодного камня. Подножия каждой колонны охраняли двуглавые львы с железными держателями для факелов в разверстых пастях.

Хотя зал на первый взгляд казался величественным, Тарик заметил и трещину на одной стене, и сколы на многих камнях.

Напоминания о разгуле стихий.

Зал, без всяких сомнений, был величественным. Но также и со своей историей.

В дальнем конце обширного помещения располагалось возвышение с низкой кушеткой по центру, за которой виднелась гигантская лестница в форме распростертых рук.

Тарик зашагал к возвышению, и спутники последовали за ним.

Он уже видел тронный зал, когда присутствовал на грандиозной церемонии представления супруги халифа вельможам Хорасана. В тот вечер помещение наполняла музыка, а в воздухе витали ароматы изысканных блюд.

Тарик вспомнил те мгновения, когда венценосная