Леди не движется - Олег Дивов

– Надо же, – Эмбер покачала головой. – Как удивительно.

– Я не хочу останавливаться на достигнутом. В этом году я начинаю эксперимент уже следующей ступени сложности. Практически все наши выпускники прекрасно водят автомобиль. Почему бы не попробовать обучить их пилотированию самолетов, а затем и звездных кораблей? Если судить по психологическим задаткам, из эльфов должны получиться отличные пилоты. Они чрезвычайно выносливы, и порог усталости, за которым критично снижается концентрация внимания, у них существенно дальше, чем у людей и индейцев. Они умеют без остатка сосредоточиться на задаче, у них не бывает «морской болезни» и прочих вестибулярных нарушений, а их точность вошла в легенды.

Распахнулись двери в залу, и Рассел провел нас к столу. Я мимоходом оглядела предложенные блюда. Похоже, оленина и несколько овощных гарниров на выбор.

– Оленей вы добыли на охоте? – спросила Эмбер.

– Ну что вы, – Рассел даже рассмеялся. – Я развожу их. Если хотите, это мой бизнес – разведение диких земных животных для колониальных парков, частных и общественных. Начал – да, с оленей, поскольку они излюбленная охотничья дичь. Сейчас в моем списке сотни видов, в том числе тех, какие на Земле давно сохранились лишь в зоопарках. Здесь я не только наращиваю их численность, но и заново адаптирую к воле. Например, лебеди. На Земле в дикой природе остались только лебеди-шипуны, и то в исчезающих количествах – порядка тысячи пар. У меня их – девять тысяч пар. Получилось восстановить и остальные виды, в том числе и кликуна – несмотря на скептические прогнозы ученых. В следующем году я передаю Земле тысячу пар кликунов, так что, возможно, вскоре земляне вновь увидят в небе лебедей, пролетающих на зимовку или гнездовье. Впервые за сто пятьдесят лет. На лебедей у меня стабильный спрос. Неудивительно, птица ведь красивая и крупная. Шипуны к тому же превосходно приручаются и адаптируются. Если хотите, можем дня через два съездить на Озера. Сейчас прекрасное время, птенцы подросли и плавают косяками за мамочкой. Но, конечно, без ружей, даже спортивных – лебедь очень нервная птица. Кстати, насчет ружей, – он оживился, – Макс говорил, вы хотите увидеть настоящую эльфийскую охоту?

Эмбер замялась.

– Я много думала, – призналась она, – и пришла к выводу, что, наверное, не смогу видеть, как умирают животные. Видите ли, я выросла на Земле и…

– Понимаю, – кивнул Рассел. – Для вас животное – ценность, а дикое практически святыня. Что ж, у меня есть несколько живописнейших уголков для спортивной охоты. Животные там привыкли, что им время от времени на шкуру прилетает клякса, но честно убегают при виде человека. – Он засмеялся. – Можно еще развлечься чиповкой. Это почти настоящая эльфийская охота, но никто не гибнет. А охота с огнестрельным оружием у меня разрешена на острове, куда я свожу бракованных особей, и на хищников – разумеется, в плановом порядке. В этом году волков мало, весна выдалась для них голодная, мне даже пришлось подкармливать выводки – как ни странно, спрос на волков ненамного уступает спросу на оленей и лебедей, и я не могу позволить себе потерять две трети поголовья. Поэтому за настоящей охотой придется лететь на остров. Но, наверное, эту охоту лучше отложить до приезда Макса? – спросил он у меня. – Макс всегда выкраивал день, чтобы побывать на острове.

– Не думаю. Он ведь может и через неделю приехать, а у меня не так много времени.

– Разве он не писал вам? – удивился Рассел. – Он завтра вечером прилетает.

У меня мигом испортилось настроение. Я даже отоспаться не успела. И уж конечно, при Максе и думать нечего вести какие-то рабочие беседы.

– А можно посмотреть эльфийские деревни? – спросила Эмбер.

– Конечно. Правда, большинство поселений у меня вполне стандартного вида, но есть несколько адаптационных деревень. Туда я поселяю только что перемещенных.

– Вы до сих пор их вывозите? – не поверила я. – Но ведь это запрещено.

– У меня есть разрешение. Я владелец частного образовательного центра для инородцев и имею право вывозить инородцев любого пола и возраста, если им угрожает гибель. У меня есть постоянные дежурные посты, работают люди и эльфы, которые объясняют соплеменникам, зачем мы там. В сущности, схема чрезвычайно проста. Учитывая, что своей медицины нет, практически любая серьезная травма для эльфа смертельна. Смертелен и ряд болезней. Заболевших и покалеченных приносят на пост, там им оказывают первую помощь – и сразу же переправляют сюда. Кроме того, разрешено забирать и членов семей мигрантов.

– У вас их много?

– Около двадцати тысяч единовременно. Больше, боюсь, пока не потяну, – охотно ответил Рассел. – Они ни в коем случае не моя собственность, даже в смысле долговременного рабочего контракта. Частично мои расходы по обучению погашает государство, но это, конечно, даже не насмешка. Впрочем, даже если бы государство не участвовало никак, я не бросил бы эту затею. Эльфы в определенном смысле – миссия нашей семьи. Так сложилось. Именно мои предки сумели наконец обучить эльфов федеральному языку и нашей манере говорить. Мы внесли свой вклад, и немалый, в признание эльфов разумными. Вы хорошо знаете историю эльфийского открытия?

– Поверхностно.

– Мой предок, которого все считали торгашом, был инженером. Крупный специалист, очень высокооплачиваемый, немного играл на бирже. Однажды ему повезло, и он приобрел значительную сумму. Он решил, что это повод купить кусок земли под родовое поместье. Нет, он не рвался в аристократию, это был для него чужой мир. Он был довольно наивен в житейских вопросах, всем заправляла его жена. Ей тоже нравилась идея, что дети и внуки будут расти в поместье. Выбор остановили на Кангу, где удалось очень недорого приобрести материк. Тогда они не знали еще, какое это сокровище. Разумеется, поскольку мой предок был инженером, он первым делом заказал ресурсную оценку материка. Ему очень понравилось, что здесь нет каких-то безумных месторождений: значит, не будет и искуса построить заводы. Только потом выяснили, что здесь прекрасная охота. С нее и началось. Эльфов тогда вывозили все. Девушек… это гнусно, что их рассматривали как сексуальные игрушки, но против исторической правды не попрешь. А мужчин часто использовали как охотничьих собак. И мой предок тоже завел несколько семей, для охоты. Его жена совершенно влюбилась в эти места и много времени проводила дома. Она развлекалась тем, что дрессировала эльфов. И довольно быстро стала подмечать некоторые странности. Эльфы очевидно были разумнее животных. Они очень легко обучались, но совершенно не могли вести систематизированный образ жизни. Ее сын пошел дальше, составив методику обучения эльфов. А его дочь наконец сумела обучить их речи. Расселы долго держали в тайне свое открытие. Достаточно вспомнить, как именно эксплуатировали эльфов, чтобы понять: это был бы чудовищный скандал. А потом, вы помните, родился первый ребенок-полукровка, и скандал все-таки разразился. Но не у нас. У нас по-прежнему было тихо. Никто до сих пор не знает, что действительно первый ребенок родился не на Большом Йорке, а здесь, в этом поместье. – Рассел позволил себе озорную улыбку. – Моему прапрадеду было около четырнадцати лет, он развлекался с эльфийками, как и многие его ровесники. Наши эльфы были в среднем крупнее сородичей, и связь с человеком им не вредила. Много позже мы узнали, что беременность наступала часто, но взрослые эльфийки избавлялись от нежеланного плода. А мой прапрадед соблазнил совсем юную девушку, и она родила. Она при этом погибла, к сожалению, и ее огорченные сородичи принесли новорожденную девочку хозяйке поместья. Они сумели объяснить, в чем дело. Хозяйка перепугалась, сына примерно наказала, а ребенка-полукровку оставила в доме – как сироту. Когда девочка подросла, стало понятно, что физиологически она очень близка к человеку, и она получила паспорт человека. Ее выдали замуж, за человека. Мой прапрадед женился на девушке своего круга, очень ее любил…

Он ненадолго замолчал.

– У меня не складываются отношения с людьми, – признался он. – Что-то мешает им принять меня за своего. Они не понимают, что именно. Я – знаю. Та девочка была не единственной полукровкой-Рассел. И… словом, я квартерон.

Эмбер тихонько ахнула, а я внимательно посмотрела на нашего гостеприимного хозяина. Господи, он же действительно эльф! Как я не поняла этого сразу?

– Теперь вы понимаете, почему забота об эльфах – миссия нашей семьи. Они нам, можно сказать, сородичи. Моя бы воля – вывез бы сюда всех. Но нет ресурсов.

– Но ведь вы обучаете их быть людьми, – возразила Эмбер. – Это хорошо, но при этом замедляется развитие их собственной цивилизации.

– Оно не замедляется. Оно прекратилось примерно тридцать тысяч лет назад, – с грустью сказал Рассел. – Увы, эльфы никогда не создадут собственную культуру. Я интересовался информацией по колонизации и узнал, что гуманоидных рас было довольно много. Почему-то они останавливаются в развитии, потом деградируют и вымирают. В цивилизацию развились только земляне и индейцы. Ни орки, ни эльфы уже не разовьются. Единственное, что мы можем для них сделать, – вписать в наше общество. Тогда мы сохраним хотя бы их генофонд. И, кто знает, лет через пятьсот далекие потомки сегодняшних инородцев захотят вернуться на историческую родину и создать псевдокультуру. А может быть, не захотят. Но без нашего вмешательства они попросту вымрут. И очень скоро. Их косят болезни, они гибнут от недокорма, у них каждый второй ребенок появляется на свет с врожденными пороками. Те эльфы, которые улетели, имеют куда больше шансов выжить. Если, конечно, не сталкиваются с изнанкой нашего общества. Но для этого и существуют центры вроде моего. Мы учим эльфов так, чтобы они могли получить гражданство. Мне кажется, это единственный способ защитить эльфов от дурного обращения.