Академия. Начало - Айзек Азимов

И тут Дорс – откуда у нее столько силы взялось! – резко рванула Селдона за рукав и увлекла за собой. Он пошатнулся и быстро зашагал следом за ней.

53

Только на следующее утро, за завтраком, Дорс заговорила о вчерашнем происшествии. Заговорила так, что Селдон был готов сквозь землю провалиться.

– Восхитительное фиаско мы потерпели вчера, – сказала она.

Селдон, который искренне надеялся, что она не затронет эту досадную тему, невинно спросил:

– В чем же, собственно, мы потерпели фиаско?

– Нас выгнали с позором. И ради чего все это было? Чего мы добились?

– Только одного. Узнали, что робот там действительно есть.

– Мицелий Семьдесят Второй сказал, что его там нет.

– А что он еще мог сказать? Он ученый. По крайней мере, считает себя ученым, и в той библиотеке, куда ходит, других сведений он попросту не мог добыть. Ты лучше вспомни про реакцию Старейшины.

– Я про нее не забыла.

– А ведь он не повел бы себя так, не будь в Святилище робота. Он испугался, поняв, что мы знаем об этом.

– Это всего лишь твоя догадка, Гэри. Но даже если он там есть, внутрь нам все равно не пробраться.

– Попытаться можно. После завтрака пойдем и купим сумочку, ну, эту самую, обиа. Я перекину ее через плечо, скромно потуплю взор и войду в Святилище как ни в чем не бывало.

– В шапочке? Да тебя раскусят за секунду.

– Нет, не раскусят. Мы отправимся для начала в библиотеку, где собрана варварская литература. Так или иначе, я не прочь туда попасть. А из библиотеки, которая, как я понял, располагается в пристройке к Святилищу, наверняка есть вход в само Святилище.

– Где тебя тут же сцапают.

– Совершенно не обязательно. Ты же слышала, что сказал Мицелий Семьдесят Второй о том, какая там внутри обстановочка. Все смотрят в пол и медитируют, скорбя о родимой Авроре. Друг на друга никто не глядит. Вероятно, это попросту запрещено. Ну вот. Потом я разыщу алтарь Старейшин…

– Даже так?

– Вспомни, Мицелий сказал, что не советует мне подниматься в алтарь. Подниматься. Стало быть, расположен алтарь в башне. Скорее всего, в самой высокой, центральной.

Дорс покачала головой:

– Я не могу вспомнить точно, что он сказал, и не уверена, что ты запомнил правильно. Мне кажется, не стоит так опрометчиво полагаться… Постой! – вдруг сказала она взволнованно и нахмурилась.

– Ну! Что? – поторопил ее Селдон.

– Древнее слово «алтарь»… У него есть такой оттенок значения… что-то возвышенное, то, что находится наверху…

– Ага! То-то же! Значит, мы все-таки узнали кое-какие очень важные вещи в результате того, что ты назвала «фиаско». И если я могу разыскать живого робота, который прожил двадцать тысяч лет, и если он сможет сказать мне…

– Ну, хорошо, допустим, он существует, хотя поверить в это трудно. Допустим, ты его найдешь, как ты думаешь, долго ли тебе удастся болтать с ним о том о сем, пока твое присутствие не будет обнаружено?

– Не знаю, но, если я его найду, я уж придумаю, как заставить его разговориться. Теперь мне слишком поздно отступать, какие бы препоны ни ждали меня на пути. Челвик отстанет от меня только тогда, когда я докажу, что на самом деле нет ни малейшей возможности разработать психоисторию. И теперь, когда блеснул луч надежды, я добьюсь своего во что бы то ни стало, и ничто меня не остановит – даже угроза смерти.

– Гэри, микогенцы могут разгневаться, и рисковать опасно.

– Пусть. Я все равно попытаюсь.

– Нет, Гэри. Я должна беречь тебя, и я не позволю тебе сделать этого.

– Должна позволить. Найти способ разработки психоистории – это намного важнее, чем моя жизнь, моя безопасность. Моя безопасность только потому и важна, что я должен разработать психоисторию. Удержи меня от того, что я задумал, – и вся твоя забота теряет смысл. Подумай сама.

Селдон чувствовал, что прав. Воодушевлению его не было предела. Психоистория – его собственная туманная теория, которую он еще совсем недавно считал несбыточной мечтой, – вдруг стала так близка, достижима. Сам не понимая, как это произошло, он наконец поверил в нее. Словно кусочки разбросанной головоломки начали сходиться, и, хотя до того, чтобы собрать ее целиком, было еще немыслимо далеко, он был уверен, что Святилище – один из кусочков этой головоломки, может быть, самый важный.

– Тогда я пойду с тобой, чтобы вытащить тебя оттуда, балбес ты этакий, когда будет нужно.

– Женщинам туда входить нельзя.

– А что делает меня женщиной? Только серый кертл. Под ним даже грудь не видна. В шапочке моей прически не видно. Самое обычное лицо. Мужчины тут не бреются, и щетины у них на щеках не видно. Значит, всего-то и нужно, что белый кертл и красная сумочка. Любая из Сестер могла бы сделать то же самое, не связывай ее табу. А я на табу плевать хотела.

– Есть еще я. На меня ты не наплюешь. Я не позволю тебе. Это слишком опасно.

– Для меня это не более опасно, чем для тебя.

– Но я просто обязан рискнуть.

– Значит, и я обязана. Почему это дело для тебя важнее, чем для меня?

– Потому что… – выпалил Селдон, но осекся и задумался.

– Запомни хорошенько, – ледяным голосом проговорила Дорс, – без меня ты туда не пойдешь. Попытаешься, я тебя так стукну… а потом свяжу. Если не хочешь, чтобы так вышло, лучше даже не думай отправиться туда в одиночку.

Селдон растерялся и пробормотал что-то нечленораздельное. Он решил не спорить с Дорс, по крайней мере пока.

54

На небе не было ни облачка, но цвет его был какой-то странный – бледно-бледно-голубой, словно оно было подернуто дымкой. «Хороший будет день», – подумал Селдон, и вдруг ему нестерпимо захотелось увидеть солнце. А солнце на Тренторе можно было увидеть только с поверхности, да и то лишь тогда, когда рассеивались облака.

А коренные тренторианцы – скучали ли они по солнцу? Задумывались ли о нем, вспоминали ли его? Посещая другие планеты, где светило настоящее солнце, смотрели ли они на его слепящий диск в страхе и восхищении?

«Почему так происходит, – думал Селдон, – что так много людей живет всю жизнь, не задаваясь вопросами? Разве есть в жизни что-либо более прекрасное, чем поиск ответов на вопросы?»

Селдон спустился с небес на землю. Он шагал по улице, застроенной невысокими домами, в большинстве из которых располагались магазины. В обе стороны скользили автомобили. Все они были такие старомодные, что уличное движение напоминало парад древней автомобильной техники. Селдон задумался.