Светские манеры - Рене Розен

Каролина не могла с ним не согласиться.

– Ты обеспечивал семье безбедное существование, – сказала она, пытаясь приободрить мужа.

– Безбедное существование? – рассмеялся он, хотя в глазах его сквозила печаль. – Ты имеешь полное право злиться на меня.

На этот раз невесело рассмеялась она. Лампы замерцали, почти погасли, но потом снова ярко вспыхнули.

Уильям поднес руку ко рту, пригладил усы в форме подковы.

– Видит Бог, ты заслуживаешь больше того, что я тебе дал.

– Ой, прекрати, – осадила его Каролина. – Теперь-то что об этом говорить.

Они умолкли. В правый борт ударила мощная волна. Чай в ее чашке выплеснулся на блюдце.

– Ты правильно поступила, – произнес Уильям.

– Ты о чем?

– Хорошо, что ты позволила Эмили и Кэрри выйти замуж по любви. Когда родители устраивают браки своих детей, ни к чему хорошему это не приводит, да? Зря мы принудили Чарли выйти за Колмана.

– Мы ее не принуждали, – возразила Каролина. – Это я ее принудила.

Уильям закивал, но это не означало, что он с ней согласен или не согласен.

– Может быть, сердце выбирает не лучшую партию, по мнению общества, но в конечном итоге, сердце всегда право, – произнес он после долгого молчания. – Каролине показалось, что взгляд его затуманился. – Если б мне еще раз пришлось принимать решение по поводу Чарли… Эмили… – Он покачал головой, не в силах докончить предложение.

Внезапно почувствовав необходимость утешить мужа, Каролина встала и тронула его за руку. Она никогда не видела Уильяма столь уязвимым. В ее душе всколыхнулась жалость. Очередная высокая волна качнула яхту, и Каролина, потеряв равновесие, упала на грудь мужу. От стыда она готова была сквозь землю провалиться. Ей казалось, что она прижалась к чужому мужчине. Они оба стали смущенно извиняться, но, когда Каролина отстранилась и отступила от Уильяма, он шагнул к ней. Она увидела в его глазах отражение своего удивления, и опомниться не успела, как он уже обнял ее и стал целовать. В первую секунду она испугалась. Некогда она мечтала снова ощутить вкус его поцелуя на своих губах. Теперь ее мечта сбывалась, но она не сразу отдалась наслаждению и признала то, в чем отчаянно нуждалась. Что она ему снова желанна. Когда он снял с нее платье, она оробела, словно школьница. Не смела слова произнести, поинтересоваться, почему… почему… именно теперь…, из страха, что он остановится.

После, уставший, он спросил, можно ли ему просто полежать рядом с ней, закрыть на минутку глаза. Именно так он и поступил. Разгоряченный, положил голову на ее крепкое плечо и заснул, а она, смятенная и взбудораженная, лежала с открытыми глазами и прислушивалась к шторму, трепавшему на волнах яхту.

За ночь море успокоилось. Утром Уильям пожаловался на бронхит, сказал, что он сам не свой и покинул каюту Каролины. Он держался так, будто минувшей ночью ничего не произошло, ну и она вела себя так же. Не хотела обнажать свою душу, выдавать свое разочарование. Сложившуюся ситуацию она оценивала с разных ракурсов. Не исключала даже того, что Уильям, возможно, все еще любит ее, но у него создалось впечатление, что она его не любит, и потому он теперь демонстрировал притворное безразличие.

За обедом она попыталась растопить лед: справилась о его самочувствии, предложила поставить ему на грудь горчичник, если он не против.

– Если хочешь, я буду только рада помочь.

– Нет надобности, – со всей любезностью отказался Уильям.

Каролина чувствовала себя опустошенной.

Даже если в горчичнике не было надобности, Уильям ведь мог бы использовать это как предлог, чтобы побыть с ней наедине. А он отмахнулся, доел обед и ушел к себе в каюту, или в библиотеку. Он не сказал куда. Просто встал и ушел.

Она бранила себя. Пусть он ее муж, но ей следовало отказать ему, чтобы сохранить свое достоинство. И вот теперь он ушел, всколыхнув в ней чувства, которые, как она думала, в ней давно уже угасли. В ее груди снова билось сердце молодой женщины, а это было недопустимо. Каролина злилась на мужа, но еще больше на себя за проявленную слабость.

* * *

К тому времени, когда «Амбассадресс» пристала к берегу в Лондоне, Каролина и Уильям уже снова исполняли свои обычные роли. Ни слова не было сказано о том, что произошло на яхте. Теперь их главной задачей было отыскать Шарлотту.

Ожидая вестей от детектива, Каролина с Уильямом два дня кружили по городу, наведывались к друзьям, аккуратно наводили справки. По пути к пристани в низовьях Темзы Каролина носовым платком зажимала нос и рот, чтобы не вдыхать едкую вонь рыбного рынка Биллингсгейт. Позже они зашли на вокзал Фенчерч-стрит. Каролина рыскала взглядом по перрону, ища дочь среди пассажиров, которых доставляли поезда, но Шарлотту так и не встретила. В ту ночь у Каролины перед глазами стояла цветочница, которую она видела на Лудгейт-серкус. Она боялась, что такая же участь ожидала Шарлотту. Представляла, как та стоит на кирпичной дороге в окружении корзин с маргаритками, нарциссами и петуниями, выставленными на продажу.

На следующий день Каролина снова бродила по Лондону, высматривая свою пропавшую дочь. Надежда умирала, она еле-еле передвигала ноги, плетясь по запруженным улицам. На площади Пикадилли взгляд Каролины выхватил из толпы одну женщину, и у нее радостно забилось сердце. Слава богу! Вон она! Шарлотта! Женщина стояла у статуи Эроса. Белокурые локоны частично скрывали ее лицо, но Каролина все равно узнала дочь. Это точно была Шарлотта. Она уже хотела окликнуть ее, но тут ветер сдул завесу из волос с лица женщины, и у Каролины упало сердце. Эту женщину она видела впервые. И та даже не была похожа на ее дочь. Каролина была убита горем и по возвращении в гостиницу заперлась в своем номере. И, когда она уже смирилась с тем, что дочь потеряна для нее навечно, Уильям получил известия от сыщика из агентства Пинкертона.

Утром следующего дня детектив, невысокий мужчина с тонкими усиками и аккуратной козлиной бородкой, повел Каролину и Уильяма к отелю «Сент-Панкрас». Уильям был особенно тих, за всю дорогу двух слов не сказал. Лишь пожаловался на то, что плохо спал из-за боли в желудке. Видимо, съел что-то не то, предположил он и добавил, что английская кухня ему никогда не нравилась.

Готическую часовую башню отеля они заметили за несколько кварталов. Сама Каролина в «Сент-Панкрас» стала бы искать Шарлотту в последнюю очередь. Это был очень дорогой отель, а герцогиня в письме написала, что у Шарлотты нет денег.

Когда они прибыли к гостинице, первым вошел детектив, Каролина с Уильямом – следом. Через вращающиеся двери они ступили в богатый вестибюль: плюшевое убранство, обои с трафаретным узором в виде золотых листьев, огромная лестница. Однако детектив направился не на первый этаж, где располагались роскошные номера с аксминстерскими коврами и большими кроватями, а повел их по лабиринту узких коридоров и служебных лестниц, по которым они поднялись на самый верхний этаж. Уильям пыхтел, обливаясь потом. Тяжело отдуваясь, оперся о косяк, когда детектив медленно распахнул дверь.[30]

У Каролины перехватило дыхание. Вот она. Ее Шарлотта. Сидит к ним спиной на